Мара Фицчарлз - Музыка любви

Но Майкл Девлин был для нее загадкой. Порой он становился холоден как лед, то вдруг сгорал от страсти, то пугал своей отчужденностью. Ханна горько вздохнула. Чем вызваны перепады его настроения, она объяснить себе не могла.

Она вздрогнула, припомнив его резкое: «Пустяки!» Для него — наверное. Но для нее эта встреча значила очень многое. Она знала, что не скоро сможет забыть его.

Это было нечто большее, чем его удивительный голос или его прекрасное лицо, которое так и просилось на холст. И даже большее, чем всепоглощающая страсть, которая не знала границ. Это было что-то настоящее. Важное…

И реальное.

Столь же реальное, как слабость, с каждым днем охватывающая ее.

Столь же реальное, как те едва уловимые перемены, которые происходили с ее телом. Пока заметные только ей… Пока…

Столь же реальное, как то чувство, которое с каждым днем она испытывала все сильнее, хотя боялась признаться себе в этом.

Ханна бросила тревожный взгляд на портрет.

— Думаю, — прошептала она, — мы совершили маленькую неосторожность, — и вздохнула, почувствовав, что Майкл Девлин не готов принять эту новость.

Ему нужна была передышка. Месяц, проведенный в разъездах, всегда доводил его до нервного срыва. Он не желал видеть никого. Остаться наедине с собой было его единственным желанием. Но его апартаменты в пентхаусе не были достаточно надежным убежищем. А он хотел отгородиться от всего мира.

Вот почему он предпочитал скрываться в Девлин-Элбоу. Никто, кроме членов его семьи, не знал о его тайном убежище. Здесь ему был гарантирован покой и уединение. И только братья в случае необходимости могли связаться с ним.

Сегодня он жаждал тишины, суровой красоты пустоши и главное — отсутствия людей, особенно отсутствия людей.

Когда Майкл остановил мотоцикл, он заметил у дверей коттеджа большую картонную коробку. Что за черт! Ни одна живая душа не знала об этом месте. Ни одна. Всю корреспонденцию ему доставляли на его бостонский адрес.

Нахмурившись, он подошел ближе и осторожно приподнял крышку.

Внутри оказалась корзина. Такую вещь он меньше всего ожидал увидеть у своего порога. Майкл поднял коробку и отпер дверь.

Сделав пару шагов, он резко остановился. Его взгляд упал на кушетку, отметив небрежный беспорядок, скомканный плед… Все осталось так же, как в то утро, когда Ханна Чандлер поднялась с его постели ровно семь недель назад.

Майкл захлопнул дверь и опустил коробку на пол.

Секунду-другую он разрывался между желанием навести в доме порядок и поинтересоваться содержимым корзины. Любопытство победило. Он уселся на пол и поднял крышку.

Внутри он обнаружил большой светло-голубой конверт. Точно посередине было написано: «Майклу». Раздражение его нарастало. Опять кто-то обнаружил его убежище! Майкл не торопился вскрывать конверт. Если его укрытие обнаружено, то переживать поздно.

Развернув письмо, он торопливо взглянул на подпись. Увидев имя Ханны Чандлер, Майкл облегченно вздохнул — никто, кроме нее, не проник в его тайну. Быстро ознакомившись с содержимым корзины, он обнаружил баночки с копченым мясом и лососем, упаковку маслин, спагетти, цукаты и то, чем она воспользовалась в тот уик-энд: пакетики с чаем и супом. Майкл улыбнулся: она все предусмотрела! Корзина была необычной. Настоящее произведение искусства. Большая, с двумя ручками, внутри отделения для посуды, приборов, термоса.

Майкл был поражен и озабочен. Интересно, Ханна сама собрала все это или кому-то поручила?

Просмотрев письмо, Майкл увидел, что там лишь выражения благодарности и объяснение, что она возвращает то, чем воспользовалась в его доме. Циничная мысль пришла ему в голову: а ведь Ханна Чандлер попользовалась и им тоже, но, устыдившись, он постарался отогнать ее прочь.

И вдруг его душу наполнили звуки музыки. Нежная, тихая мелодия будила воспоминания. Он не удивился, он уже знал, что это случится, когда шел к коттеджу. Казалось, он был обречен на ее незримое присутствие.

— Хоть какой-то выход, — пробормотал он, беря гитару.

Но сегодня даже музыка не могла принести успокоения, Отложив гитару, он хмуро посмотрел на корзину, удивляясь, как вполне невинный предмет может вызвать такое раздражение, потом резко отвернулся от нее и наткнулся взглядом на смятую постель.

Это была ошибка. Он почувствовал, что ему вдруг стало трудно дышать. Образ Ханны неотступно стоял перед его глазами, их взаимная страсть, их физическое единение, поразительная нежность ее плоти… Сцены их случайной встречи мелькали перед его внутренним взором, сменяя одна другую.

Он постарался представить себе Ханну такой, какой ему хотелось бы ее видеть. Он ничего не изменил в ее облике, только устранил ее загадку. И когда эта тайна исчезла, он испытал истинное наслаждение, представляя их тихую беседу, чувствуя в ней родственную душу, познавшую, как и он сам, муки творчества! Его воображение разыгралось, и нежность, заполонившая душу, нежность, о существовании которой в себе он и не подозревал, ошеломила его.

Майкл тяжело вздохнул и шагнул к кушетке. Нужно привести комнату в порядок, придать ей привычный вид. Чем скорее он сделает это, тем лучше.

Но вдруг он замер посреди комнаты. Ему показалось, что она здесь, рядом с ним. Он ощущал прикосновения ее губ, легкие движения ее пальцев на своих волосах.

Музыка зазвучала снова. Дивная, нежная мелодия…

Стараясь отогнать наваждение, Майкл решительно приступил к уборке. Он работал быстро, надеясь, что наведенный в комнате порядок благотворно подействует на него, но вдруг он увидел собственное изображение, набросок, который она сделала в ту роковую ночь, пока он читал.

Он поднял рисунок с пола и долго не сводил глаз со своего портрета, напрочь позабыв о благих намерениях.

Рисунок был хорош. Даже очень хорош. Ханна была талантлива.

Майкл с трудом оторвался от портрета. Что ж, похоже, она говорила правду. Аккумулятор ее автомобиля действительно сел. А судя по этому наброску, она на самом деле приехала в эти места рисовать. Он положил рисунок на стол и вернулся к уборке.

Вскоре в комнате ничто не напоминало о Ханне Чандлер, за исключением ее эскиза и корзины. А так как комната была слишком мала, чтобы убрать корзину с глаз долой, она стояла на виду, напоминая Майклу о его безрассудстве.

Он снова попытался заняться музыкой, и снова безуспешно. Отложив гитару, взял с полки книгу.

Но едва одолел один абзац, как образ Ханны вновь возник перед ним, и пламя ее золотистых волос заслонило строчки и буквы. Ханна была повсюду. Она не хотела покидать его.

Почему в ту ночь, когда она была рядом и рисовала этот эскиз, он почти не обращал на нее внимания? Потому, что тогда он не был увлечен ею. Но сегодня все его мысли были заполнены Ханной и каким-то новым ощущением, которое не было знакомо ему до их роковой встречи.

Это чувство настолько завладело им, что ему пришлось смириться с ним и признать, что он влюбился в Ханну. Их близость превзошла все, что он когда-либо испытывал. Но его смущало, что он занимался любовью с женщиной, о которой ничего не знал. Почти ничего.

Во всяком случае, сведения о ней были весьма скудные. Столько вопросов осталось без ответа. Почему все-таки она появилась в Девлин-Элбоу? Если действительно приехала рисовать, то почему оказалась так близко от его дома? Может быть, она просто умнее и хитрее других фанаток? А может быть, она одна из тех, кто мечтает заполучить фамилию и богатство его семьи?

Майклу никак не удавалось нащупать верное звено в чехарде размышлений. Приятные воспоминания о Ханне сменялись настороженностью и сомнениями, которые диктовал ему горький жизненный опыт. Ясно одно — он должен узнать правду.

Майкл захлопнул книгу и оглядел комнату, словно прося защиты у родных стен. Но убежище перестает быть убежищем, если в нем невозможно остаться одному и отдохнуть душой. Ханна была здесь, и он должен уехать отсюда.

Майкл решительно шагнул к двери, бросил последний взгляд на свой портрет и вышел.

Увидев машину, припаркованную там же, где и в прошлый раз, он не удивился. Ханна прочно занимала его мысли, и он обрадовался, что она оказалась здесь.

А может быть, предчувствие заставило его выйти из дома?

Майкл хотел найти ее и не спеша направился к дюнам.

Неожиданно он наткнулся на одиноко стоящий мольберт и начал внимательно просматривать рисунки, не упуская ни одной детали. Морские волны становились все выше, тучи грозно хмурились… От ее рисунков веяло приближающимся штормом.

Он понял, что Ханна обладает редким даром художественного изображения природы. Ему казалось, что их восприятие окружающего мира созвучно, словно Ханна угадала его собственную реакцию на шторм, разыгравшийся в тот памятный день. Теперь он не сомневался, что Ханна — превосходный художник.

Самое главное, вдруг озарило его, эти рисунки подтверждали рассказанную ею историю! Это открытие принесло чувство облегчения. Инстинкт не подвел его. Майкл хотел верить ей, хотел, чтобы ее рассказ оказался правдой, и теперь он знал, что она не лгала.

Глубоко вдохнув свежий морской воздух, Майкл засмеялся от радости. Он найдет ее, и очень скоро! Напевая какой-то веселый мотив, он медленно побрел вдоль берега.

Ханна сидела на песке и чертила пальцем небрежные волнистые линии. Она хотела посвятить время работе, но была смущена и расстроена.

Приехать сюда, поддавшись импульсивному порыву, было явной глупостью. После разговора с Эмили мысль о необходимости поблагодарить Майкла не выходила из головы. Врожденная вежливость делала свое дело. Разумеется, она благодарна ему за спасение. Хотя это было весьма необычное спасение, которое лишило ее покоя и мешало ей заниматься любимым делом.

Ханна обхватила колени руками, прислушиваясь к размеренному шелесту волн. Хватит предаваться размышлениям о том, что произошло в коттедже. Майкл пробудил в ней глубокое чувство, слишком сильное и нежное. И она никогда не забудет их неожиданную встречу.

Ханна горько вздохнула при мысли, что вряд ли увидит в глазах Майкла нежность, когда сообщит ему то, что он должен был знать.

Она еще не была готова обсуждать эту тему и поделилась своими опасениями с Таннером только потому, что он заподозрил неладное. Она сомневалась, что Майкл Девлин будет рад такой новости.

Его звучный голос оторвал Ханну от размышлений, и она повернулась к нему.

— Майкл? — начала она, запинаясь. — Надеюсь, ты не сердишься, что я здесь…

— Не сержусь, — заверил Майкл, опускаясь на песок рядом с ней. — Я нашел у своей двери твое письмо и корзину. В этом не было необходимости.

— Я только хотела поблагодарить…

— Что ж, я принимаю твою благодарность… — ответил он. — Я увидел твой мольберт и догадался, что ты где-то поблизости.

— Я должна закончить рисунки, — оправдывалась она.

— Они восхитительны! — поторопился похвалить Майкл. Он замолчал и долго смотрел на нее, такую маленькую и беззащитную на этом огромном пляже. Она куталась в синее драповое пальто, и ветер шевелил длинные пряди ее волос. Они обрамляли ее нежное лицо словно язычки пламени. Он смотрел на нее, и в нем просыпалось желание. Чтобы отвлечься, он решил сменить тему.

— Ты выглядишь усталой. — Он провел пальцем по ее щеке. — Тебе опять пришлось встать на рассвете, чтобы приехать сюда и закончить рисунки?

— Это мое хобби, — ответила Ханна.

— Нет, Ханна, — твердо возразил он, — не говори так. Это должно стать делом твоей жизни. Нельзя зарывать талант в землю. Если Бог делает нам такой подарок, мы должны относиться к нему бережно.

— Как ты догадался, что мне нужна поддержка? — спросила она.

— Очень просто. Мольберт стоит, покинутый в дюнах, а ты сидишь здесь, и вид у тебя такой, будто ты неделю не спала или потеряла близкого друга.

— Неужели все это написано на моем лице? — Она недоверчиво уставилась на него.

— Я понимаю твое состояние, — сказал он. — И поверь, Ханна, сознаю, как это важно для тебя.

— Я наткнулась на стену, — тихо призналась она. — До меня вдруг дошло, что я выбрала неправильный ракурс. Я подумала, если немножко отодвинуть мольберт…

— Вдохновение… — вздохнул он с пониманием. — В работе ты беспощадна к себе, вкладываешь всю душу, пытаясь поймать ускользающее вдохновение.

Она рассмеялась. Как легко он читал в ее душе!

— Прекрасно, Ханна. Тебе нужно улыбаться. Этот серый день так нуждается в солнечном свете. Взгляни, одна твоя улыбка — и весь мир преобразился.

Она проследила направление его руки и увидела, что солнце действительно выглянуло из-за туч.