Мара Фицчарлз - Музыка любви

— Какое блаженство! — пробормотала она.

Он остановился, играя локонами, рассыпавшимися по ее спине.

— Ты сама мое блаженство, Ханна!

— Ты, кажется, хотел поговорить? — с коротким смешком спросила она.

— У меня нет сил дышать, не то что говорить, — отозвался он.

Ей нравилось, когда его хриплый, остывающий от страсти голос звучал около ее уха. Приятный, сексуальный голос… Если он начнет говорить, подумала Ханна, она может заснуть, хотя это было бы совсем не ко времени.

— Ты знаешь, с кем ты занимаешься любовью? — внезапно прошептал он, и так тихо, что Ханна не была уверена, что именно он сказал. Она подняла голову и, вглядываясь в его глаза, поняла, что, по-видимому, он собирался обсудить что-то очень важное, если пытался отложить физическое сближение.

— С Шоном Девлином, — ответила она.

— Ты уже свыклась с этим?

— Да.

— А кто я еще, Ханна?

— Шон Майклз — музыкант, поэт, эстрадный певец…

— А кто я для тебя?

— Отец моего ребенка. — Она с трудом проглотила комок, подкативший к горлу, но решила сказать все: — Мой любовник.

Его глаза потемнели, и она напряглась.

— Ты жалеешь, что мы любовники? — Его голос вибрировал на странной ноте.

— Нет, Шон, — просто ответила она. — Но, видишь ли, я никогда не думала, что у меня может быть любовник. Я никогда не могла вообразить, что буду носить дитя моего любовника. Наверное, мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим.

Он снова гладил ее волосы, нежно ласкал ее лицо. Приподняв за подбородок, заставил взглянуть ему в глаза.

— Несмотря на то, любимая, что сейчас я знаю тебя, у меня было тяжелое время, когда я сомневался в твоей искренности. Ты не пыталась переубедить меня, Ханна. Но твое тело не могло лгать, когда мы занимались любовью, и именно любовь излучали твои прекрасные глаза, когда ты смотрела на меня. Как я мог сомневаться в тебе? — Он привлек ее к себе и осыпал поцелуями ее глаза, нос, щеки и наконец губы. — Ты доверяешь мне? — спросил он.

— Мне кажется, я никогда не переставала доверять тебе, — отозвалась она.

— Я сказал, нам нужно поговорить. И хотя наши тела великолепно обходятся без слов, порой слова необходимы, Ханна.

— А порой неуместны.

— Сейчас мне необходимы слова. Хотя, я думаю, мои сегодняшние поступки красноречивее всех слов.

— Возможно, ты прав. — Она улыбнулась, чувствуя под своими пальцами упругие завитки на его груди.

— Ты слушаешь или ты занята моим телом?

— Одно другому не помеха, — смеясь, сказала она.

— Я должен уехать, Ханна.

— Что? Уехать? — Смех прекратился.

— Успокойся, родная. Не надо смотреть так испуганно. Шон Майклз имеет обязательства перед публикой.

— Конечно, — прошептала она.

— Иногда она досадно вмешивается в частную жизнь Шона Девлина. И это один из тех случаев.

Ханна заставила себя успокоиться.

— Когда? — спросила она, боясь услышать ответ.

— Мои чемоданы в машине. Прости, ничего не поделаешь. Я должен идти.

Она кивнула, но не могла себя заставить взглянуть на него.

— Пожалуйста, любимая, — попросил он, — не делай из этого трагедию. Постарайся понять. Это всего несколько недель, и, поверь, я не хочу ехать. Я бы с удовольствием остался с тобой.

Что-то в его голосе тронуло ее. Честность, забота, нежность? Или, может быть, отголоски страсти?

— Я понимаю, — прошептала она.

— Тогда посмотри на меня и скажи мне это, — мягко приказал он.

Она послушно подняла глаза.

— Я пытаюсь понять, Шон. Но от этого мне не легче.

— Я знаю, любимая.

Он коснулся ее губ легким поцелуем. Но это был не просто поцелуй любовника. Ханне показалось, что это был залог их будущего. Но она боялась поверить в это.

— Я принес тебе подарок, — внезапно объявил он. — Я сделал копию «Песни Ханны». Когда ты будешь скучать по мне — поставь кассету, и я заполню твою пустоту, как это было в последние два года.

— Нет, тогда все было по-другому.

— Возможно, но когда ты будешь слушать ее, ты почувствуешь, что я пою для тебя. Ты будешь знать, что я есть. И ты вспомнишь ту прекрасную ночь, когда мы занимались любовью.

Прежде чем она успела ответить, он продолжил:

— В понедельник утром я заходил к твоему кузену.

— К Таннеру?

— Я попросил его основать фонд опеки для нашего ребенка. Каждый пенни от «Песни Ханны» пойдет туда.

— Мне казалось, я ясно дала понять, — нахмурилась она. — Это не обязательно.

— Я отнесся с уважением к твоему желанию и не хочу насильно вмешиваться в жизнь ребенка, — возразил он. — Но у меня должна быть гарантия, что мой сын или дочь будут обеспечены, что он или она не будут обделены Девлинами. Деньги будут, когда потребуются. Это все, что я сделал. Я не подлец, чтобы повернуться спиной к собственному ребенку. Я не из тех мужчин.

— Я так и не думала. — Она пожала плечами. — Но я не возьму ни пенни.

— Если деньги не потребуются тебе, то они целиком достанутся ребенку.

— Очень великодушно!

— Все, Ханна. Закончим с этим, — отрезал он. — Осталось еще одно…

Раздосадованная, она старалась не смотреть на него.

— Что?

— У меня двухнедельное турне в Лас-Вегас. Как раз перед Днем благодарения. Мне было бы приятно, если бы ты присоединилась ко мне.

— Это исключено, — она отрицательно покачала головой, — я не могу…

— Что ты не можешь, — поправил он, — так это так поспешно принимать решение. Я хочу, чтобы ты приехала ко мне, Ханна. Я прошу тебя об этом.

— Я не могу. Это семейный праздник. Я должна быть рядом с моей семьей и моими дочерьми.

— До праздника, дорогая. Освободи для меня несколько дней перед праздником. Я вернусь к Дню благодарения, мы прилетим назад вместе.

Она покачала головой.

— Нет, Шон. Я не могу поехать. Как я это объясню? — Она с вызовом взглянула на него. — Что, например, я должна сказать своим родителям? Что я еду в Лас-Вегас спать с Шоном Майклзом?

Она увидела, как в его серых глазах полыхнула злость.

— Прости, Шон. Я не способна сделать то, что ты просишь.

— Все, что я прошу… — начал он голосом низким, дрожащим от раздражения, — чтобы ты приехала ко мне в Лас-Вегас. Скажи своим родителям, что едешь… с другом. Ты не должна лгать, но и не должна посвящать их в детали. Ты взрослая женщина. — Он сжал ее плечи. — А насчет моего желания спать с тобой… Ты не должна воспринимать это как унижение. Наши отношения не ограничиваются постелью. Я думаю, мы можем себе позволить побыть вдвоем не только тогда, когда девочки спят? Мы заслужили большее… Ты не согласна?

— Может быть. — Тряхнув головой, она отбросила прядку со лба.

— Подумай об этом. — Он провел кончиками пальцев по ее шее, затем коснулся пальцем ее губ. — Я хочу быть с тобой, Ханна. Разве ты не хочешь того же?

— Ты знаешь, что хочу. — Его палец снова прошелся по ее губам, лаская, возбуждая. — Но…

— Подумай об этом не откладывая. Я закажу апартаменты в «Цезаре». Если иначе нельзя, ты можешь взять с собой девочек.

— Но тогда они украдут у нас время, — напомнила она ему.

— Не придирайся к словам! Учти, Ханна, я отчаянный мужчина. И все равно заполучу тебя.

— Я должна подумать, — сказала она уклончиво.

— Хорошенько подумать, — добавил он, прикоснувшись к ней теплыми, требовательными губами.

— М-м-м, — пробормотала она в ответ.

— Я обо всем позабочусь. Ты только должна сложить вещи и решить насчет девочек.

— И разобраться со своими родителями, — добавила она. Затем, вспомнив его слова, прибавила: — Я оплачу мою часть расходов сама, Шон.

— Нет, любимая. Это подарок для нас. Если ты присоединишься ко мне, я оплачу твои расходы.

— Ты не можешь. Это…

— Ты замолчишь? — Он прижал ее крепче и снова поцеловал.

— М-м-м… Но, Шон… — Она попыталась возразить, когда он оторвался от нее.

— Все, Ханна. Ни слова больше. Если ты не перестанешь спорить, я опоздаю на самолет.

— Когда? — торопливо спросила она, с отчаянием глядя на него. — Когда тебе надо идти?

— Не беспокойся, дорогая, у нас есть время. И я смогу еще разок обнять тебя…

— Нужна помощь?

Подняв глаза от пустой кружки, Ханна встретила участливый взгляд Таннера.

— Одного взгляда на твое лицо достаточно, чтобы ответить на мой вопрос. Ты плачешь.

Она провела ладонями по щекам и, тряхнув головой, поставила кружку на стол.

— Ты не поверишь, если я скажу, что это соринка попала мне в глаз?

Таннер сидел на складном стуле лицом к ней.

— Нет. Не поверю.

— И что же привело тебя сюда в этот час? — с любопытством спросила она.

— Забота. Шон звонил мне.

— Он звонил тебе? Зачем? — Она поднялась и, обхватив себя руками, подошла к окну в форме эркера.

В следующую секунду Таннер уже стоял возле нее, ему потребовалось некоторое усилие, прежде чем она позволила обнять себя. Ханна обмякла в его руках и наконец расслабилась.

— Нет никакого повода для слез, — произнес он своим обычным нравоучительным тоном.

— Зачем он звонил тебе? — снова спросила она, подняв на него заплаканные глаза.

Он поглаживал ее плечи. Несмотря на свое ворчание, он знал, как ее успокоить.

— По дороге в ресторан… — начал он, — ему на глаза попалась одна из этих бульварных газетенок. Ему не понравился заголовок. — Таннер замолчал, посмотрев на кузину. — Ты ведь тоже видела, сознайся?

Шмыгнув носом, она кивнула в сторону журнального столика.

— Купила в супермаркете… Когда мне приходится стоять в очереди в кассу, я обычно развлекаюсь, читая заголовки. Они бывают такие забавные.

— Да. Ничего не скажешь — за-бав-ные. — Произнес он по слогам. — И главное — сплошное вранье. Шон сказал, что ты не подходила утром к телефону. Он расстроен и беспокоится. Черт возьми, Ханна, ну-ка посмотри на меня!

— Что? — Поджав губы, она подняла глаза.

— Он просил меня напомнить тебе, что ты должна доверять ему.

— Доверять? — Ханне пришлось сделать усилие, чтобы повторить это слово. — Я должна доверять ему? Он видел газету? Это иск о признании отцовства. Я даже не хочу читать, не хочу влезать в эту грязь… Он спал с другой женщиной! Я ношу его ребенка, а он спал с кем-то еще! О, Таннер, как я могу доверять ему?

— Но это всего-навсего паршивая бульварная газета, — настаивал Таннер. — Шон говорит, что это абсолютная ложь. Он рассказал мне, что общался с этой «леди» несколько месяцев назад на презентации своего последнего альбома. Как Шон Майклз. Он просит напомнить тебе, что Шон Майклз — это знаменитость, принадлежащая публике, а Шон Девлин — это тот, с кем имеешь дело ты.

Она проглотила комок, подкативший к горлу.

— И ты веришь ему, адвокат? Ты что, учинил допрос с пристрастием? — Она глубоко, со всхлипом вдохнула. — Как я могу доверять ему?

— Успокойся. Давай присядем и спокойно поговорим. Но сначала, Ханна, возьми себя в руки, — прикипал он, ведя ее к софе.

Она села, нервным движением положила на колени подушку.

— Помнишь, ты говорила мне о твоей маленькой неосторожности?

— Но она не маленькая, — возмутилась она, — она вопиющая!

— Ты не ответила мне. Ты заводишься по поводу того, чего нет на самом деле. Постарайся вспомнить, что тебя так привлекло в нем? Помнишь?

Она быстро кивнула.

— Я помню, но все еще не понимаю.

— Я и не говорю, что это просто понять. Но ты доверяла ему достаточно, если легла с ним в постель.

— Я была дурой.

— Нет, всего лишь доверилась своей интуиции.

— Таннер, я ничем не отличаюсь… я делала то же самое, что и эта женщина в газетах. Я спала со знаменитым Шоном Майклзом и была настолько неосторожна, что это закончилось беременностью. Я даже не могу сердиться на нее. Мы похожи на тысячу других.

— Ты понимаешь, что говоришь? — одернул он. — Шон сказал мне, что он — отец твоего ребенка. Он позаботился о нем, чтобы обеспечить его будущее и чтобы ты никогда не нуждалась ни в чем.

— Почему ты защищаешь его? — не унималась она. — Как ты можешь оправдывать его поведение? Он спит с двумя жен… — Она почти задыхалась.

— Ханна, — резко прервал он. — Я верю Шону, а он утверждает, что это всего-навсего газетная утка. Он прислал меня сюда, чтобы я упросил тебя приехать к нему. Он беспокоится о тебе, он хочет убедиться, что с тобой все хорошо. А если я не смогу уговорить тебя, чтобы запихнул тебя в самолет силой.