Мара Фицчарлз - Музыка любви

— Вы… ты понимаешь, что сейчас сказала? — спросил он, стараясь говорить небрежным тоном, чтобы скрыть переполнявшие его эмоции.

Она едва заметно кивнула.

— Ты дала понять, что доверяешь мне.

— Но ведь ты говорил, что никогда не берешь женщин силой…

— Мне нужно постелить постель, — прерывисто вздохнув, хрипло произнес Майкл и сам не узнал своего голоса.

— Видишь ли, Майкл, перемена темы разговора только затягивает дискуссию. — Она поднялась с кушетки. — Я могу помочь?

— Если отодвинешь свое красивое тело с моей дороги.

— Пожалуйста, — бросила она и, грациозно повернувшись, исчезла в ванной.

Он недоуменно посмотрел ей вслед. Когда в последний раз он испытывал такое сильное возбуждение? Никогда, пришел ответ из глубины его сознания. Ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств.

Майкл вздохнул и начал стелить постель. Была ли она, Ханна Чандлер, столь простодушна, как ей хотелось казаться? Или она каким-то образом пронюхала, что это владения Девлинов и что мужчины этого семейства любят красивых женщин? Черт возьми, ведь они как раз тем и прославились, что готовы на все, лишь бы затащить в постель хорошенькую мордашку!

Он набросил на постель плед, затем притушил лампу. Сомнения не оставляли его. Мог ли он доверять ей? Доверять своим инстинктам? Или следовало держать ее на расстоянии? Он знал, чего хочет его сердце, но рассудок удерживал его от необдуманных поступков. Чувство и разум… Как жаль, что эти два понятия противостояли друг другу!

Ханна Чандлер безусловно красива. Очень красива… Умна. Ей не откажешь в умении держаться. Да, он хотел эту женщину, его элементарно влекло к ней. Но могли он подчиниться страсти, чувственному желанию? Когда дверь ванной отворилась и Ханна появилась на пороге, все умные мысли разом покинули его.

В ее отсутствие комната благодаря усилиям Майкла преобразилась. Полумрак создавал интимную атмосферу, и лишь тот угол, где стояла кушетка, покрытая темно-бордовым пледом, был освещен мягким желтоватым светом масляной лампы.

— Ты готова? — бархатный баритон Майкла вибрировал в напряженной тишине.

Повернувшись на звук этого завораживающего голоса, она увидела, что его обладатель обнажен до пояса. Хотя Майкл стоял в тени, рядом со столом, мерцающий свет подчеркивал бронзовый цвет его кожи. Она как зачарованная любовалась им, не в состоянии оторвать взгляд от мягких завитков на его груди, про себя поражаясь собственной реакции — она вела себя словно школьница, впервые увидевшая полуобнаженного мужчину.

— Разве я могу лечь с тобой в постель? — вздохнула она, еще раз убеждаясь, что ее интерес к нему гораздо сильнее обычного интереса художника к своей натуре.

Он смотрел на нее и усмехался.

— Ложись и закрой глаза, вместо того чтобы меня разглядывать.

— О'кей. Я так и сделаю.

Она повернулась к нему спиной и подошла к постели. Вдруг резко остановилась.

— Что-то не так?

— Майкл… Я понимаю, что я незваный гость. Мне пришлось смириться с неловкостью ситуации, так как другого выхода нет. Я безропотно согласилась разделить с тобой постель, хотя это не очень-то удобно для каждого из нас, учитывая твои… твои размеры и то, как ты одет… раздет… — Она совсем запуталась и замолчала. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Только ветер свистел за окном да дождь стучал по крыше. — Майкл, ведь здесь всего одна подушка!

— Но этот дом рассчитан на одного человека. Я не привык к развлечениям.

— Ты имеешь в виду… не здесь?

Осторожно приподняв ее подбородок, он заглянул ей в глаза.

— Да, не здесь, — заверил он. — И не часто. Но хватит об этом. Нам придется поделить подушку, Ханна.

Длинные, чуткие пальцы Майкла осторожно сжали ее плечи. Медленно, очень медленно он наклонил голову. И она вздрогнула, ощутив его прохладные губы на своих губах. Но это длилось недолго… лишь одно мгновение. Сладкий жар нетерпения охватил их обоих. Его ласки становились все более страстными и уверенными. Он еще крепче обнял ее, его руки торопливо прошлись по ее спине и задержались на округлых бедрах, властно прижимая к себе ее податливое тело.

Она не могла не ощутить его готовность и не могла не ответить на его призыв. Ее руки следовали собственным путем, сначала робко задержавшись на его талии, затем спустились вниз по его спине.

Ее потряс этот поцелуй. Она не ожидала от такого сильного и крепкого мужчины подобной нежности. Ее лицо пылало от едва сдерживаемой страсти. Зеленые изумруды глаз потемнели от желания, манящего и ободряющего. Осторожно взвешивая каждое слово, он произнес:

— Я хочу заняться с тобой любовью, Ханна. — И, коснувшись ее лба легким поцелуем, добавил: — Но только, если ты тоже этого хочешь.

Нужно ли было спрашивать? Как она могла не ответить на его призыв, как могла пренебречь пробудившейся чувственностью? Ее тело, так долго лишенное мужской ласки, дрожало от нетерпения.

Ханна едва заметно кивнула и крепко прижалась к нему. Губы Майкла снова коснулись ее рта, искусно доводя ее до исступления.

— Ханна, милая, — прошептал он. — Ты пытаешься сказать, что хочешь меня?

Майкл проснулся еще до рассвета. Ханна лежала рядом, прижавшись к нему теплым нагим телом. В комнате было темно и тихо.

Но Майкл не замечал темноты. В его душе сиял ослепительный свет, и все благодаря этой женщине, которая мирно спала рядом с ним.

А в голове звучала прекрасная мелодия, прославлявшая нежность и страсть этой ночи. И он знал, что и тогда, когда на смену ночи придет день, когда встанет солнце, мелодия не покинет его, а будет звучать еще громче.

Стараясь не разбудить Ханну, он осторожно поднялся с постели и босиком прошел в ванную.

Ему не нужен был свет, чтобы найти то, что он искал, С превеликой осторожностью он вытащил из маленького закутка гитару и понес через комнату. Усевшись на тот самый стул, на котором он просидел весь предыдущий вечер, Майкл с любовной нежностью тронул струны. Проверив, как настроен инструмент, он начал потихоньку наигрывать мелодию, только что родившуюся в его голове. Он целиком растворился в нежных звуках, которые творил его ум и воспроизводили пальцы. Время летело незаметно, а музыка все лилась и лилась…

Быстро поднявшись, не выпуская гитары из рук, Майкл зажег свечу. На клочке бумаги набросал ноты, зная, что если он сделает это, то мелодия не ускользнет из памяти. Когда он убрал гитару, первые нежно-розовые лучи солнца проникли в комнату. Теперь он мог позволить себе спокойно поспать.

Ханна шевельнулась во сне. Сон был такой сладкий, безмятежный, но почему-то пронизанный музыкой. Музыка обволакивала ее, баюкала, успокаивала… Она не хотела просыпаться. Она хотела, чтобы эта мелодия никогда не кончалась. Но она закончилась, и вместе с концом музыки пришел и конец волшебного сна.

Когда она повернулась на бок и открыла глаз, было еще совсем темно, но постепенно она начала различать отдельные предметы. Она разглядывала незнакомую обстановку, пока ее глаза не остановились на знакомом объекте.

И тогда она все вспомнила.

Майкл молча наблюдал за ней. Он помнил нежность, которую щедро расточал в течение ночи. Помнил ощущение ее теплых, чуть приоткрытых губ… Ее шелковистые волосы, рассыпанные по подушке, легкое дыхание на своей коже, ее гибкое, послушное тело… А мог ли он забыть, какое сильное, безграничное желание она пробудила в нем, какой шквал эмоций! И ту мелодию, которую породило слияние их тел?

Она была прекрасна, эта женщина! Безмятежно раскинувшаяся на его постели, освещенная первыми робкими лучами солнца. Темно-бордовый плед лишь наполовину прикрывал ее перламутровое нагое тело. На обнаженную грудь спускались золотистые локоны. Его мужское естество моментально отозвалось на эту картину, и он не нашел и себе силы сопротивляться.

— Я не хотел будить тебя, — оправдывался Майкл. — Еще можно поспать… Я не стану мешать тебе.

Она не ответила, только тихонько вздохнула. Ее веки плавно опустились.

Он не мог отвести от нее глаз. И снова мучительные вопросы возникли в его мозгу. Следовало ли ему держать на расстоянии эту золотоволосую колдунью, которую шторм застал во владениях его семьи? Или он должен подчиниться зову плоти и не отпускать эту женщину, которая ночью умирала в его объятиях? Свет и тьма. Бессмысленность его каждодневного существования — или новое чувство, сильное и мощное, пронизанное музыкой ночи?

И действительно, ему казалось, что их близость была похожа на нескончаемую мелодию, которая влекла его к этой необыкновенной, прекрасной женщине. Он не смог устоять. Он уступил, подчиняясь мелодии любви, звучавшей в нем, отбросив все сомнения и недоверие. Он хотел прикоснуться к ней, и это желание было таким сильным, что он не выдержал и шагнул к постели.

Ханна пошевелилась, почувствовав его близость. Когда его бедра прикоснулись к ее теплой плоти, затуманенные зеленые глаза приоткрылись в безмолвном вопросе.

Притянув ее ближе, так, чтобы она могла ощутить степень его готовности, он заметил, как легкий вздох приоткрыл ее губы. Он поймал этот вздох своим ртом, взял ее губы в плен, легко лаская, покусывая, пробуя языком, страстно наслаждаясь волшебной амброзией, которую наконец открыл для себя.

Ее пальцы нежно теребили его густые волосы, и она охотно отзывалась на его ласки.

Время остановилось. Их страсть росла с каждым прикосновением.

Майкл играл на ее теле так же нежно, так же интимно, как на своей любимой гитаре. Он прислушивался к стонам удовольствия, который издавали ее уста. И ее ответные ласки вызывали в нем тот же экстаз, то же сладострастие.

Мелодия в его душе росла, поднимаясь от медленного анданте к бурному крещендо… Нескончаемая симфония чувственности, которая захватила их в свой плен, достигла высот, каких он никогда не знал. Ни одну женщину он не хотел так, как эту.

Он держал ее в своих объятиях, нежно гладил ее спину и прислушивался к музыке, бесконечно звучавшей в его голове.

Музыка. Дивная музыка. Совершенная гармония.

Пока она оставалась в его объятиях, звук ее легкого дыхания слился с мелодией, и он улыбнулся про себя, увидев, что она крепко спит. Он зарылся лицом в облако золотых волос и нежно поцеловал ее.

Он сидел рядом с ней и смотрел на нее, не в силах оторвать глаз. Ханна Чандлер была неправдоподобно красива и, как он успел заметить, совершенно спокойно относилась к этому факту. «Ведь я же не завиваю свои локоны», — дурачась, говорила она. Ханна принимала его комплименты равнодушно и даже подсмеивалась над ними. И припомнив, как она стояла под дождем — взъерошенная и промокшая, он не мог не признать, что и тогда она была так же прекрасна.

Она поверяла ему свои мечты, откровенно рассказывая о вещах, которые до этого хранила глубоко в сердце. Она рассказала ему о своей семье. Казалось бы, она не скрывала ничего. Но сомнения все равно продолжали терзать его.

Он покачал головой. Эта женщина — загадка. Изумительная, красивая, чувственная загадка. Он не мог оставаться равнодушным к такой совершенной красоте! Хотя где-то в глубине сознания теплился мучительный опыт, подсказывая ему, что он может быть обманут теплом прекрасного тела.

Он досадливо потер шею, вновь окинув взглядом спящую женщину. Первые солнечные лучи струились через окно, делая ее локоны похожими на отполированную медь.

И тогда ему в глаза ударил блеск настоящего металла. Тонкое, замысловатой формы кольцо украшало средний палец левой руки. Оно не выглядело как обручальное… Но… Его тело вдруг напряглось, и он не мог отвести глаз от этого кольца.

Кольцо было тонкое, изящное, неудивительно, что он сразу не заметил его. Хотя он должен был заметить. И сейчас ему даже казалось, что он увидел его в тот момент, когда остановил свой мотоцикл и заговорил с ней. Но единственное, что привлекло его внимание тогда, — это ее красота, ослепительная и обезоруживающая. Не блеск мертвого металла, а тепло живой женщины.

Ну и глупец же он! Неужели его ввела в заблуждение ее неотразимая красота и непосредственность? Была ли она той, за кого выдавала себя, или под этой красотой скрывается что-то другое? Сомнения захлестнули его, и сердце пронзила боль.

Разумеется, это только предположения, он еще сам не уверен, но… у него есть реальные основания для подозрений. Лечь в постель с незнакомцем, будучи замужней женщиной? Нет, это немыслимо. Горькое сожаление охватило его, и он почувствовал, как в нем нарастает злость.

Он действовал не раздумывая. Чем скорее закончится эта встреча, тем лучше. Он порылся в кармане ее ветровки и нашел ключ от машины. Быстро оделся, прихватил шлем и вышел из дома.