— Ну-ну, — явно осталась недовольной Нинка.

Сама она дико боялась водить автомобили, хотя ее папа и предлагал ей купить какую-нибудь машину вроде «фольксвагена поло» или «пежо 206», которые он считал чисто женскими. Но его младшая дочь была категорически против, предпочитая ездить на такси или эксплуатировать родственников. Кстати сказать, у Нинки, как и у меня, есть не только сестра, но и брат, и подруга, как и я, — второй ребенок в семье. Только у нее сестра старше, а брат младше. В отличие от моего малахольного Эдгара братец Нинки — парень спортивный и веселый и считается первым красавчиком в своей школе, хотя характером он больше походит на избалованного капризного ребенка. Сестра подруги чем-то напоминает мне саму Ниночку: она тоже высокая интересная блондинка с боевым характером. Ирка штурмом берет все лучшие клубы города и околачивается там едва ли не сутками. В дневное время, когда клубы закрыты, эта мадам оккупирует все местные магазины и бутики. От младшей сестры Ирина отличалась большой нелюбовью к учебе и знаниям, не обладает такой же отличной памятью и ай-кью, зато редко притворяется и говорит прямо в глаза, что о ком думает, а не придумывает коварные планы подставы для потенциальных врагов…

Когда мы вышли из такси, водитель облегченно вздохнул. Кажется, мы ему порядком надоели.

— Ну, вот он, «Горизонт», — поглядела вперед Нинка.

Прямо перед нами высилось большое, в три этажа, темно-синее здание клуба с огромной округлой вывеской, говорящей, что это и есть популярный ночной клуб, в котором постоянно проходят одни из самых лучших вечеринок города. Ночью он красиво освещался голубой и розовой, плавно мигающей иллюминацией и, казалось, находился в какой-то таинственной дымке, скрывающей собой что-то загадочное и притягивающее одновременно. В тот единственный раз, когда я была здесь, я запомнила бесконечно глянцевые и переливающиеся стены и потолок, в которых ярко отражались бесконечные зелено-сине-фиолетовые неоновые огни, мигающие в такт громкой, энергичной музыке, отдающейся в легких.

На трех этажах этого модного здания размещались большой и вместительный концертный зал на тысячу двести человек, два изолированных друг от друга танцпола, три или четыре бара, кухня, ресторан и бильярдный клуб. По словам Нинки, «Горизонт» — самый прогрессивный и модный клуб города. Наверное, это так. И, по-моему, здесь можно встретить кого угодно. От фанатов неформальных групп до любителей какого-нибудь хауса и электромузыки.

— Нам сюда, — царственно повела рукой Нинка, накидывая на плечи снятую в такси короткую кожаную курточку. — Кстати, завтра ночью тут будет неплохой диджей-сет… И сегодня, по-моему, тоже. Жалко, что ты темная и не хочешь ночью танцевать.

— Ночью я спать хочу.

— Да, точно — не слыша меня, воскликнула подруга, углядев афишу, — сюда же «Меллаут» приезжают!

— Какой аут? — не расслышала я.

— Молчи, темнота. «Меллаут» — это крупнейшие представители синти-попа. Да, я знаю, что ты не в курсе, что такое синти-поп, поэтому давай ты не будешь меня и дальше раздражать своей неграмотностью! Не спорь со мной, — не давала она мне и рта раскрыть. — Видишь, я нервничаю! И нога… ай, нога моя болит! Кать, пошли.

Она заковыляла к сверкающему клубу. Я поспешила за ней.

— Как же больно! — шипела Нинка, поднимаясь по невысокой лестнице, которая вела не к главному входу, а к другому… — Я сейчас сдохну!

— Ниночка, может, тебе обувь все же поменять, купить что-нибудь другое? — нахмурилась я.

— Нет, я выдержу эту пытку.

— А почему мы, собственно, не к главному входу пошли?

Подруга с кряхтением ответила:

— Там уже эти… как их там… тупые фанаты собираться начинают. Автограф-сессия же была… Поэтому журналистам здесь удобнее входить будет. Клубу принадлежат несколько залов для пресс-конференций, которые часто арендуют. И вход в них — именно здесь.

— А ты откуда знаешь? — про себя засмеялась я. Как будто Журавль сама — не одна из этих фанатов. Наверное, в своих мечтах подруга захомутала несчастного Кея и считает своей собственностью.

— Я все знаю, — со стоном потрясла ногой в воздухе Нинка. — Как же больно… Ой, я бедненькая… Малышка, — приказала она сама себе, — соберись, нам предстоит дело.

И она снова захромала.

Но как только мы переступили порог, подруга тотчас изменилась. Расправила плечи, на лице ее появилась очаровательная улыбка, походка стала легкой, будто бы никаких мозолей и в помине не было. Я только удивлялась выдержке этой полусумасшедшей влюбленной. Если, конечно, фанатизм по отношению к парню из рок-группы так можно назвать.

За дверью наши персоны ждал непонятно чему радующийся охранник. Когда он увидел нас, обрадовался еще больше.

— Куда? — спросил он, откровенно рассматривая Нинкины ноги.

— А вы как думаете? — излишне ласково спросила она у него.

Как вы поняли, она не слишком жаловала незнакомых людей, которые не могли оказаться ей полезными.

— Я думаю… — начал, было, охранник, но подруга перебила его и заявила:

— Вам не нужно думать, это трудно. Вам нужно охранять. Вот, — ткнула она ему под нос добытый с таким трудом журналистский пропуск, — мы — пресса.

Я молчаливо показала охраннику и свое удостоверение, которое тут же поспешно повесила на шею.

— Проходите, пресса, — недовольно буркнул охранник, найдя наши фамилии среди списка приглашенных.

Как я помнила, Нина и ее Сеточкин заранее договаривались насчет нашего с ней прибытия в клуб.

Обстановка вокруг была совсем не клубной и не праздничной, а напротив, мы словно попали в офис. Светлые стены и пол, горизонтальные крупные жалюзи, кожаные диванчики, полукруглая бело-голубая стойка ресепшн, за которой находились две девушки в одинаковых матовых блузах.

— Подойдем к ним, — мигом сориентировалась подруга.

А я почувствовала чей-то внимательный взгляд и обернулась. Возле одной из дверей, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к стене, парень с темно-синими волосами и с пирсингами в губе и бровях. Довольно высокий, худощавый, но с развитой мускулатурой и широкими плечами. Лицо у него было нахальным и миловидным, с высокими скулами, волевым, как говорится, подбородком и слегка асимметричными изломанными посредине бровями. На секунду мне показалось, что если бы придать его волосам естественный цвет и убрать проколы, то его лицо стало бы даже благородным.

Я замедлила шаг, глядя на него с большим интересом. Ничего себе волосы у человека! Это нужно до какой ручки дойти, чтобы выбрать себе такую краску?

— Нин, посмотри на парня, — дернула я подругу за руку, но она уже не слушала меня, а подошла вплотную к стойке.

Одна из девушек щебетала по телефону, вторая вежливо с нами поздоровалась:

— Чем могу быть полезной?

— Мы на пресс-конференцию группы «На краю», — очень мило улыбнулась Нинка. — Куда нам пройти?

Я снова оглянулась — синеволосый исчез. Жаль.

Девушка сказала, как нам добраться до конференц-зала, и уже через пару минут мы там появились, попав из относительно спокойного холла в царство людского гомона. Журналисты переговаривались, звонили куда-то по телефонам, кто-то смеялся, а кто-то щелкал фотоаппаратом, проверяя, вероятно, как он работает.

Все здесь произвело на меня впечатление: довольно большое светлое помещение с высокими потолками, большим количеством осветительных приборов и небольшим полукруглым возвышением, на котором находился длинный стол с высокими стаканами и напитками и табличками, на которых значились имена участников группы. Позади стола располагался масштабный по размерам стенд, на яростном темном водно-синем фоне которого были в полный рост изображены все участники группы «На краю». Это были пятеро довольно-таки эффектных парней в мрачной одежде и с абсолютно постными лицами, в которых просматривалась то ли готическая печаль, то ли полнейшее равнодушие к окружающему миру, то ли высокомерие.

На заднем плане стенда неизвестный художник-оформитель расположил полупрозрачный сине-бело-фиолетовый силуэт озлобленного водного дракона с раскрытой пастью, извергающего серо-голубое полупрозрачное пламя, складывающее в буквы «НК» — инициалы любимой российской Нинкиной рок-команды.

Чуть ниже этой сцены стояло несколько громоздких профессиональных телекамер. За ними, в небольшом отдалении, располагалось рядов десять или двенадцать мягких и широких красных стульев с высокими спинками. Большая часть из них уже была забита людьми. Как Нинка и говорила, журналисты здесь были одеты весьма неброско и совсем неофициально. Например, мужчины почти все в джинсах и свитерах, а вовсе не в костюмах, как наивно полагала я.

— Какой милый! — загляделась подруга на своего Кея, изображенного на плакате ровно посередине, в окружении сотоварищей по музыкальному оружию.

— Потом полюбуешься! Нам некогда.

— Да-да… Пошли искать место в первом ряду, — сказала Нинка и, несмотря на боль в ноге, уверенно устремилась вперед.

Свободных мест впереди не оказалось. Зато я увидела в одной из больших включенных камер маленький объектив, в котором видны были места за столом, предназначенные участникам группы.

— Смотри! Классно сделано! — показала я пальцем на камеру, как ребенок.

Подруга тяжело вздохнула, пробормотала что-то про «детство в одном месте» и пошла дальше вдоль первого ряда.

Осмотревшись, Нинка пощелкала языком.

— Вот козлы, заняли все. Ладно, жди здесь, Ниночка все сделает по высшему разряду.

Она вновь огляделась, немного подумала и с крайне серьезным видом подошла к невысокому мужчине в зеленом пуловере. Она задумчиво крутил в ухе серьгу и тыкал пальцами в сенсорный экран мобильного телефона.

— Простите, это вы хозяин серебристой «Хонды»?

Тот удивленно поднял голову, оставив серьгу в покое:

— А что?

— М-м-м, понимаете, ее, кажется, хотят угнать. Я просто видела вас, когда заходила в клуб, а когда вы ушли, возле двери вашего авто стали…

— Спасибо, девушка! — выкрикнул мужчина и ринулся в проход со скоростью торпеды.

Место освободилось.

— Какая вы молодец! — уважительно заметила сидящая рядом дама лет сорока пяти. Никогда бы не подумала, что на пресс-конференции альтернативной молодежной группы могут быть такие взрослые и серьезные женщины! Понимаю, если бы это был концерт какого-нибудь Баскова или Киркорова…

— Это мой долг, — скромно потупила глаза Нинка.

— Для журналиста быть внимательным — это очень важно, — наставительно произнесла ярко-красным ртом женщина. — Нужно быть зоркой, чтобы ничего не проморгать. Только такие выживают в нашем мире, — и она самодовольно улыбнулась, явно причисляя себя «к таким».

— Верно! Надеюсь, у этого мужчины все будет в порядке с его машиной.

— Садитесь, девушка. Пресс-конференция уже должна начаться.

— Я лучше посажу свою… коллегу, — кинула взгляд на меня Нинка. — У нее, знаете ли, зрение очень плохое. А сама я пойду в конец.

Женщина покачала коротко стриженной головой:

— Ваша заботливость не доведет вас до добра.

Нинка только улыбнулась.

— Садись, Катька, — подтолкнула меня подруга по направлению к одиноко стоящему красному стулу. — Отсюда ты все будешь прекрасно видеть и превосходно слышать.

Я выразительно закашлялась. Нинка повелительно кивнула мне.

— А ты? — спросила я, усаживаясь на мягкое сиденье и удивляясь щедрости Нины. — И как ты узнала, какая тачка у того зеленого?

— Тебе же сказали — внимательной нужно быть, — шепотом ответила Нинка. — Между прочим, он вместе с нами приехал, и я видела, на каком авто. Он не оставил его на охраняемой стоянке, потому что она вся забита. А я немножко соврала, чтобы он свалил.

— Вот дурак! — захихикала я, представляя, как мужик с серьгой прибегает к машине, а с ней все в порядке.

— Если бы я тебе сказала, что твою машину хотят угнать, ты бы сама побежала сломя голову, — серьезно ответила подруга. — Вот это тебе, — протянула она мне пластиковую прозрачную папку с листами бумаги, на которых было что-то напечатано, — тут вопросы, которые ты постараешься задать группе. Сама бы задала их своему Кеечке, но мне пора.

— Куда пора? — вцепилась я в девушку, машинально схватив папку — Ты мне ничего не говорила! Я не хочу здесь сидеть одна! Нинка!

— Я пошла делать то, ради чего мы сюда и приперлись, — выразительно покосилась она на женщину, которая явно прислушивалась к нашему шепоту.

— Я тебя сейчас убью, — прошипела я.

— Дорогая, просто сиди здесь и записывай ответы мальчиков на вопросики журналистов. И сама спрашивай. Этот мудак Сеточкин, — поморщилась она, одновременно забирая из моих рук черный пластиковый пакет с магическими атрибутами от экстрасенса Альбины, — заставил меня пообещать, что я задам «На краю» его дебильные вопросы. Он даже их записал. Вот, Катенька, тебе еще диктофончик, блокнотик и ручка. А я побежала!