Официантка тут же поспешила меня обрадовать. С улыбкой до ушей она выдала:

— А, вы, оказывается, наш тысячный клиент, девушка. А каждому тысячному клиенту — бесплатный заказ! Поэтому поздравляю вас! Приятого аппетита!

Откровенно говоря, я слегка прибалдела. Чего-то раньше я о таком не слышала… Да и не тот я человек из круга избранных счастливчиков, которым везет всегда и везде.

— А почему у вас по этому поводу даже и объявлений никаких не висит? — Спросила я, сама понимая, что голос у меня удивленный, а вид — озадаченный.

— Девушка, все бесплатно, не сомневайтесь! Идите к столику. Вам сейчас принесут еще и специальный подарок!

— Какой такой подарок? — широко открыла глаза я. Шутит, что ли?

— Увидите, — многообещающе проговорила работница пиццерии, а ее помощник, невысокий парень, тоже одетый в форменную одежду заведения, закивал головой и, улыбаясь, добавил:

— Спасибо, что пришли в нашу пиццерию! Мы всегда будем вам рады.

— Да не за что, — растерялась я. Сидящая неподалеку парочка — те двое, что в порыве страсти приросли друг к другу, тоже улыбались — они слышали наш разговор. И чего радуются? Завидовали бы, что сами не стали этими тысячными клиентами. Я вообще об этой акции впервые слышу!

— Девушка, поторопитесь к вашему спутнику, подарок скоро будет, — опять сказала официантка, — это, кстати, ваш друг, да?

— Не друг он мне, — хмуро поглядела я на спину Антона, — так, одногруппник.

С этими словами я пошла к чуду. По-моему, он без меня подпитывать свой почти что выросший организм точно не начнет. Английский кокер-спаниель моей подружки Насти никогда не ест в одиночестве, кстати. Антоша тоже такой, что ли?

— Ты представляешь, — села я на свое место, — тут все бесплатно!

— Как это? — удивленно произнес он, подняв на меня свои серые глаза, закрытые массивными очками в толстой оправе.

— Мы — тысячные клиенты, — радостно поведала я, — представляешь? Слушай, нас само Провидение притащило в эту пиццерию! Меня еще нигде бесплатно не кормили! Я Нинке расскажу — не поверит, знаешь какая она обжора?

Блин, да что же я все время вспоминаю его несчастную любовь? Я прикусила язык и для порядка пару раз назвала себя дурой.

— Почему не поверит? Ты рада, что нам так повезло? — глядя куда-то в район моей макушки, спросил парень. Он воспринял эту новость совершенно спокойно, как будто бы в любом заведении, куда он приходил, ему давали подарки и скидки.

— Естественно! А здесь еще и подарок обещали… Жизнь почти что чудесна! Знаешь что? — проникновенно поинтересовалась я.

— Что?

— Надо было побольше заказывать… раз бесплатно, — сообщила я ему с улыбкой и расхохоталась. Мое настроение все повышалось. Быть везунчиком — это круто.

— Заказывай, — кивнул мне однокурсник.

Ели мы молча, изредка я только развлекала своего молчаливого и очень аккуратного собеседника своими восторженными отзывами о том или ином блюде. Тот, впрочем, был куда более сдержан, чем я. Да и я сама не часто была столь эмоциональна и восторженна. Ниночка подтвердит — обычно в обществе роль восторженной девочки-ангела с глупенькими милыми глазками исполняет она.

А потом нам принесли подарок. Как у меня глаза на стол не вылезли и не поселились среди тарелок, я не знаю.

Улыбающиеся официанты во главе с администратором пиццерии — молодящейся ухоженной женщиной в строгом костюме, выстроились вокруг нашего столика и под неизвестно откуда-то появившуюся музыку преподнесли необычный квадратный белоснежный торт, украшенный взбитыми сливками, тертым шоколадом, кусочками фруктов и большим количеством сахарных лепестков. Смотрелся он просто офигительно — других слов у меня на тот момент не нашлось.

— Для наших дорогих тысячных посетителей! — улыбаясь, проговорила менеджер. — Спасибо, что посетили наше скромное заведение! В подарок — торт «Шокомикс». Шоколадный бисквит, пропитанный коньяком, украшен миндальными перьями, свежей ягодой и фруктами в сочетании с ванильным муссом и шоколадным декором! Наслаждайтесь! И почаще приходите в наше заведение со своим молодым человеком!

И они все громко захлопали, включая и посетителей, которых заметно прибавилось. Все эти незнакомые аплодировали нам так радостно, будто мы им только что по миллиону рублей подарили. Приятно, конечно, только раздражает, что одногруппника опять приняли за моего парня! Что за странности творятся вокруг меня? Это что-то типа намеков судьбы?

— Спасибо, — только и оставалось кивнуть мне. Антон тоже кивнул — только он ничего не произнес. Тоже, видимо, обалдел от того, что нас обозвали парочкой. Он вообще мальчик застенчивый. Даже меня в этом переплюнул.

— А вообще вы можете заказывать все, что пожелаете, дорогие и почтенные гости! — сказала администратор и хлебосольно развела руками. — Все для вас. Абсолютно!

— Да-да, что вы хотите? — тут же склонилась около Антона та самая официантка, которая сообщила мне радостную новость о халяве.

Футболка с довольно большим вырезом, надетая под фирменный желтый фартук, слегка обнажила то, что некоторые называют женскими прелестями. Длинные темные волнистые волосы касались руки молодого человека, ее восхищенные глаза уставились на него так, будто бы Антон был мистером Вселенная. Вот что значит получить выигрыш! Давай, милый, не теряйся, попроси у нее телефончик, что ли. Поговори, сделай пару комплиментов… Мой одногруппник ничего из этого делать не собирался. Только сказал, что хочет кофе без сахара и без сливок. Девушка побежала исполнять его указание, а прочие работники сферы питания с улыбками удалились по своим делам, успев разрезать нам тортик. Честно сказать, я даже и не знаю, как нам его съесть, потому что я больше вообще есть не хочу, да и Антон, по-моему, тоже. А оставлять-то жалко.

Я проводила официантку, виляющую бедрами, взглядом и тут же наклонилась к Антонову уху и жарко зашептала, касаясь губами его волос:

— Ты чего! Надо было с ней позаигрывать!

— Что? — отпрянул парень от меня. — С кем?

— Да с ней же, — метнула я взгляд в сторону ушедшей, — попроси у нее телефон. Слушай, если тебе тяжело с девушками общаться, то ты должен это из себя искоренить, а то будешь аналогом старой девы. Старым девом.

— Я не боюсь девушек, — посмотрел Антон на меня в упор, подумал и почему-то добавил — хотя нет, боюсь некоторых.

— Вот видишь, — обрадовалась я, — а этой красотке ты понравился, так что отбрось все комплексы и…

— И что? — очень странно взглянул на меня парень.

Вот же безголовый. Точно девом останется, старым и занудным.

— Она тебе нравится, правда? — зашла я с другой стороны. Девушка эта вполне симпатичная, с отличной фигурой и обаятельной улыбкой.

— Нет, не нравится.

— Как это? — удивилась я, забыв, что больше не могу есть, и засунула в рот кусочек торта. Он оказался просто великолепным! Нелька и Нинка съели бы его за пару минут.

— Я не знаю ее. Как она мне может понравиться? — продолжал говорить глупые вещи одногруппник.

Вот, вот поэтому у него девушки и нет! Я права — в женском поведении он совсем ничего не понимает. Не знает он ее, видите ли! А по внешности определить, нравится ли официантка ему или нет, не судьба? Этот вопрос я и задала Антону, прожевав тортик. И получила довольно странный ответ.

— Человек не может понравиться одной лишь эффектной внешностью, — задумчиво проговорил он таким тоном, словно был не Антоном Тропининым, тихоней и малозаметным типом, а гордым красавцем, разочаровавшимся в жизни и в людях, — важно то, что у человека здесь, — и он приложил чуть сжатую в кулак ладонь к левой стороне груди.

— Вот здесь? — спросила я, повторяя его жест и удивленная таком длинной и сложной фразой, услышанной мною из его уст.

— Внешность может быть обманчива. Что она может рассказать о человеке? То, что он или она хотят показать, — вот и все, — все так же задумчиво продолжал он, подперев подбородок рукой: — И не всегда понятно с первого взгляда, кто этот человек: демон или ангел. Даже в зеркало стоит глядеть с долей осторожности — вдруг там ты разглядишь собственное лицо?

— И ужаснешься, — ехидно произнесла я.

Философствующий Антон — это почти как… как… Кей, подающий милостыню у церкви. О, опять мне этот умник в голову забрел. Такое чувство, что мой мозг стал сборной помойкой для мыслей о всяких неприятных личностях.

— Может быть, и так.

— Нет, по внешности о человеке можно сказать многое! — уперлась я и решила привести в пример все того же Кея, — допустим, знаю я одного неприятного типа. Да, первые полчаса или даже час я думала о нем очень хорошо, потому что он мне помог. К тому же он был красив и… и… популярен, а эти факторы очень сильно влияют на женские сердца, поверь. Зато потом я точно поняла, что он за фрукт. Наглый, самоуверенный и даже немного гнусный.

Вообще-то я не думала, что светловолосый фронтмен «На краю» сильно уж гнусный. Просто словечко мне это нравилось.

— Он — как прогнившее внутри красивое яблоко, выращенное с помощью усилителей роста. А вот ты — человек хороший, хоть и со странностями, — возомнила я себя великим психологом, — и приятный.

О том, что Антон похож на дачные яблоки, может быть, невзрачные, но вкусные и экологически чистые, я добавлять не стала.

— Вот ваш кофе, — появилась в этот момент официантка, чьи губы были теперь подкрашены яркой помадой, а глаза подведены.

Странно, только что этого всего не было. Зацепил ее, однако, мой одногруппник! Не хилая у него, видимо, харизма. А видок скучный, неприметный. Может быть, он сам яркий пример того, что внешность обманчива?

Заигрывания симпатичной работницы пиццерии не принесли должного успеха — Антон, не обращая на нее внимания, стал пить кофе. Девушка обиделась. А я обрадовалась. Позлись-позлись. Он, наверное, ни на кого другого смотреть не может из-за моей подружки. Так втрескался в нее, что другие девушки ему и не нужны. В таком случае вот это у него любовь! Сильнее привороженной.

Мы еще немного посидели в этом уютном месте, я развлекала его многочисленными байками о том, как мой папа портит жизнь всем окружающим. Особенно Антону понравился рассказ о том, как Томас рисовал Чуню.

— Тотем папа задумал очень давно, но все никак не мог его нарисовать — видите ли, у него не было особенного состояния души для подобных экспериментов! А под один из Новых годов, когда я еще училась в школе, в классе в девятом, его вдруг посетила какая-то необычная муза. И Томас не отрываясь рисовал Чуню почти трое суток в своей мастерской. Там же он спал и ел. Точнее, забывал это делать, и мы с сестрой приходили к нему по два раза в день, чтобы накормить его обедом и ужином. На четвертый день папа поволок картину домой. Ты же видел Чуню? Красавец, правда? А теперь представь, Томас идет с ним по улице, улыбается сам себе, шатается от усталости: три дня подряд почти без перерыва рисовать — это большой напряг и для тела, и для мозга. Особенно для мозга — иначе папа что-нибудь нормальное бы изобразил, а не колобок после атомного взрыва. Значит, папа идет-бредет в темноте около самого нашего дома и наталкивается на патруль. Милиционеры подумали, что он пьяный, и захотели забрать его в вытрезвитель. Они Томаса останавливают, просят дыхнуть. Папа, соответственно, дышит — а спиртным-то от него не пахнет. Тогда они подумали, что он — наркоман. А папа начал свои права качать: «Вы что, с ума сошли? Какой я наркоман? Я художник!». Они ему говорят для прикола: «Докажи, мужик». А он им в нос Чуней тычет: «Это, — говорит, — оборотень с душой человека в мировом пространстве! Романтики только твердили о некой душе мира! А я ее изобразил!» — тут я очень хорошо передразнила папу, и Антон улыбнулся.

— Менты от Чуни прибалдели, обозвали облезшим мутантом и решили, что папа не просто наркоман, а со стажем. И под белы рученьки его подхватили. Он стал от них отбиваться — и нашего лупоглазого Чуню уронил в снег. Томас едва ли не зарыдал, вырвался и быстрее на колени встал, чтобы картину от снега отряхнуть. Хорошо еще, наш пенсионный рейд обход вверенной ему территории совершал — они папу и спасли.

— Как? И что за рейд? — заинтересовался Антон. Ему нравились истории про Томаса.

Я захихикала и сначала поведала ему о старичках-рейнджерах, а потом продолжила:

— Пенсионеры папу увидели и тут же к ментам подбежали, чтобы узнать, за что они Томаса взяли. Стражи говорят: «Этот гражданин наркоман!». А Семеновна ему в ответ: «Он не наркоман, а сектант!». Остальные тут же подхватили: «Точно, он сумасшедший! Видите, опять какой-то богомерзкой пакости прям на коленях молится! Перед людьми, на улице! Как не стыдно только!» А Томас в это время Чуню отряхивал, так и не вставая со снега. Староста тогда был немного поумнее, чем сейчас, и поведал милиционерам, что мой родственник — знаменитый художник со слабой психикой, который, по мнению старосты, увлекается магией и оккультными науками. И только после всего этого папу отпустили, и он притащил домой Чуню…