А может быть, я сама виновата в том, что все воспринимаю через какую-то собственную субъективную призму и не могу отличить правды ото лжи?

Да, сама.

Я украдкой оглянулась на них. Голова брюнетки лежала у него на плече — девушка крепко обняла Кея, не желая его отпускать, а он так и стоял, уже опустив руки и все так же странно улыбаясь, то ли с торжеством, то ли с затаенной болью.

Сглотнув, я отвернулась вновь. Почему я чувствую в груди что-то черное, неприятное? Почему мне так не хочется видеть какую-то красавицу рядом с Кеем?

Остальные смеялись, что-то кричали, кто-то вытаскивал из машин пиво и другой алкоголь, а кто-то целовался или дурачился. И только один человек не принимал в этом никакого участия, так же, как и я, он оставался в стороне: длинноволосый высокий бас-гитарист с задумчивым холодным лицом и бледной кожей. Кажется, его звали Арин. Он стоял рядом с Кеем и яркой брюнеткой, но молчал. Пока я отстраненно смотрела то на небо, то на реку, то в сторону луга, этот парень внимательно изучал меня. Я чувствовала его взгляд. Казалось, он прекрасно понял мою ситуацию и спрашивал:

«Что, малышка? Разбили твои мечты?»

А небо оставалось все таким же улыбчиво-прекрасным — цвета минерала лазурита, и кучерявые облака точно так же неспешно плыли, не думая исчезать. Красивому небу не было до меня никакого дела — почему-то оно и не думало меняться на серое и облачное.

Ты прав. Кажется, разбили. Ай-ай-ай, как печально.

Пару минут я продолжала вглядываться в беспечное лазурное небо, делая вид, что мне нет дела до вновь прибывших — я здесь сама по себе. Просто вот стою и наслаждаюсь красивым видом. Хотя теперь красоты природы стали мне настолько безразличны, что даже свои любимые облака я не замечала. Я словно видела себя со стороны: вот машины с открытыми капотами; вот веселящиеся парни и девушки, и громче всех ржет Келла, хлопая одного из близнецов по спине; вот там, чуть дальше ото всех остальных, на фоне елового леса, стоят Кей и прекрасная незнакомка, наверное, они вновь целуются; а вот застыла около воды чья-то фигура с понурившейся головой, растрепанными темно-русыми волосами и немигающим взглядом. И это я.

К горлу подкатывал ком.

Очень и очень непросто делать вид, что все хорошо и сохранять самообладание. Но недаром Нинка изредка в шутку обзывала меня мисс Спокойствие. Я изо всех сил старалась, чтобы глаза оставались сухими, а горящее лицо подставила под легкие воздушные волны — прохладный ветерок усилился.

— Эй, девочка, пиво будешь? — подкатил ко мне синеволосый.

— Нет, спасибо, — отказалась я.

— А виски?

Я вновь отказалась.

— Водку, что ли, пьешь? — озадачился парень.

Вот же алкаш.

— У нас есть пара энергетиков, может, их? Давай повеселись с нами, м?

— Что ты всех спаиваешь? — приблизился к нам один из близнецов, милый парень, которого, как чуть позже оказалось, зовут Филипп. — Девушка, может быть, сока?

— Сока с водкой, — тут же вставил Келла. — Катя, подружка демоницы, ласточка, очнись! Кругом веселье!

— Спасибо, я ничего не хочу. — Отказалась я с улыбкой.

— И даже воды? — с милой улыбкой спросил Филипп.

— Воды тем более, — вдруг вспомнились мне слова кретина Кея о воде.

Хорошо, что непосредственный Келла приставал ко мне недолго — незнакомый мне парень с красными дредами позвал его, чтобы синеволосый помог вытащить ему из багажника джипа еще какие-то вещи, и я осталась в долгожданном одиночестве. А то вдруг бы Келла заметил, что у меня постепенно краснеют глаза? Наверняка растрезвонил бы об этом всем в округе.

Да, я вроде бы стояла и любовалась природой, изредка оглядываясь на компанию, и с необъяснимой тоской замечала, как черноволосая красотка, цепко ухватив Кея за ладонь обеими своими руками, что-то говорит ему, а он слушает внимательно и не перебивает ее.

— Ну подумай! — услышала я голос девушки. — Пожалуйста.

У Кея обычные ладони — не холодные, и не горячие, и очень приятные, с музыкальными длинными пальцами, как будто они…

Стоп! Не время думать сейчас о таком — точно ведь разревешься, а этого делать никак нельзя. Бери пример с лучшей подруги: не плачь.

Что она ему говорит? Это его девушка? Почему Кей такой урод, урод моральный? Зачем он решил поиграть с Катей и устроил ей такой замечательный день? Почему все, что он делает, остается для меня загадкой? Он любит издеваться над теми, кто слабее?

Я в который раз, не в силах сдерживаться, повернулась с Кею и черноволосой девушке, но разглядела только их серьезные лица: теперь Кей что-то говорил черноволосой, а потом музыканты-близнецы, каждый из которых обнимал по одной из девиц (черноволосый к тому же громко предлагал своей начать раздеваться из-за жары), загородили эту сладкую парочку.

Какое-то время рядом с ними продолжал стоять и задумчивый бас-гитарист, принимая очень короткое участие в беседе, и я, несмотря на свое грустное положение, умудрилась приметить, что у девушки и у этого парня волосы очень похожи, как будто бы эти двое купили одинаковые парики.

Почему все веселятся, а я должна грустить? Девушки смеются, парни открывают бутылки, Келла, конечно же, ведет себя громче всех.

— У тебя новая тачка? — громко спрашивал он у обладателя дредов. — Папа опять постарался?

— А где я еще столько денег возьму? — ухмыльнулся тот в ответ и погладил белое авто по двери, как любимую женщину. — «Альфа-Ромео Брера». Самое прикольное — звук двигателей. Подвеска офигенная, панель приборов, как у летчиков. Дизайн — кул. Драйверская тачка!

— Дай погонять? — загорелись глаза синеволосого.

— Да бери, — с воистину барской щедростью протянул ему друг ключи. — Гоняй, бензина много.

— Тогда и я тоже, — тут же встрял черноволосый парень, один из близнецов, уж очень откровенно обнимавший девушку.

— Вы с ума сошли? — тут же вмешался его более светловолосый брат. На нем, как груши на дереве, самостоятельно висели уже две девушки, то и дело называющие парня миленьким медвежонком и пытающиеся поцеловать его. — Лис, забери у них ключи. Они сделают все, чтобы ты простился с машиной.

— Зануда, — протянул его брат.

Девушки захихикали. Я злобно покосилась на смеющих радоваться во время моего личного горя. Самое обидное — не замечают же меня, собаки такие.

— Е-е-е-е-е! — неизвестно почему прокричал Келла. — Давайте включим музон!

Включите, включите, похоронный марш, например, сейчас мне будет очень кстати.

Кей, ты тварь. Ты тут же оставил меня, когда увидел обладательницу этих шелковых, блестящих на солнце волос.

А ведь она не только шевелюрой может похвастаться — фигура той девушки женственна, лицо симпатично, ресницы длинны, глаза умело накрашены и подведены, а брови как-то по-стервозному изогнуты и придают ее образу какую-то дополнительную изюминку. Даже для Нинки черноволосая будет опасной соперницей, что тут говорить обо мне?

Проклятый красавчик! Бабушка, ты тысячу раз права! Внешность — не самое главное в человеке, хоть в парне, хоть в девушке!

Я все же встала со своего места. Пятнадцать минут назад я так удобно устроилась на дорогом пальто мерзавца Кея, наслаждаясь окружающим миром и его, кеевым, присутствием. А теперь хочется рыдать от обиды и кричать от ревности, и убежать куда-нибудь, подальше от них всех, мне тоже хочется. Я бы убежала, честное слово, если бы мы были в городе, а не за пару десятков километров от своего родного населенного пункта. Если я убегу, то шансов на то, что домой попаду именно сегодня, у меня очень мало: с моим темпом ходьбы я явно дойду пешком до своего жилища как раз к завтрашнему вечеру. А такси в такую глухомань точно не приедет, да и не знаю я, где точно нахожусь. И денег на вызов авто у меня тоже нет.

Кей — ты овца.

Овца, овца, овца! Ты предводитель овец планеты Земля! Ты их божество! А эти парни — твой пантеон!

Я обязательно поделюсь этой мыслью с собственным подъездом. Напишу краской около надписи, посвященной твоей группе.

Ты-то там сейчас счастлив — с такой-то мадам. И забыл обо мне, как о выброшенной сигарете.

Я опять не выдержала и обернулась на пару секунд к машинам, около которых кипело веселье и слышалась очередная тяжелая музыка. Кея и черноволосой девушки я уже не увидела, и только на миг мне показалось, что что-то красное мелькнуло среди густых деревьев.

— Где Кей? — выкрикнул кто-то из парней. — Моя крошка хочет его автограф!

— В лесу, — отозвался Келла и заржал. — Сказал, сейчас он… того… поговорит чуток и вернется.

Эти слова синеволосый сопровождал такой выразительной мимикой, что прочие просто грохнули.

Скотина Кей. Если вы решили укрыться в лесу (даже не знаю, для каких целей), пусть вас там медведь раздерет или волки вами отужинают! И плевать, что здесь и одного представителя этих животных нет! Жаль, жаль, что здесь только белки водятся. А какие пакости могут сделать маленькие белочки этому козлу и его девице? Разве только сверху нагадить.

Пальто козла Кея так и лежало на прежнем месте, и я со злостью посмотрела на него и уселась прямо на землю, не заботясь о том, что джинсы могут замараться, да и то, что холодная земля служит источником многих нехороших и неприятных заболеваний, меня не волновало.

Я уселась на землю, проигнорировав черное пальто предателя, подобрав колени к себе и обхватив их руками.

Что же ты за человек?

Я, наверное, сейчас расплачусь. От обиды, от ревности, от осознания того, что я не такая же шикарная девка, как та черноволосая, от того, что меня можно называть только досадными «эй» или «детка», от того, что опять все оказалось не так, как я, наивная, себе представляла, от такого… предательства? А разве можно считать это предательством? Ведь с объективной точки зрения этот беловолосый и заносчивый парень мне ничего не должен. Просто привез сюда, окончательно сломил оборону слабого девичьего сердца, которое все-таки мечтало о Большой Настоящей Любви и Красивой Романтике.

Хе-хе-хе.

Ну почему моя Нинка никогда не ревет, а я такая плакса? Глаза наверняка уже совсем покраснели, в горле ком, сердце обиженно бьется.

Не давать волю слезам. Не заплакать. Не разрыдаться.

Нет, только попробуй. Только попробуй показать свои эмоции на людях! Совсем посмешищем станешь же! Опозоришь меня!

Но мне так плохо… Почему все так произошло? Я уже ведь верила в чудо?

В какое чудо? Единственное чудо здесь — это ты. С приставкой юдо. А я ведь говорила, что этот валенок — опасный парень и ничего хорошего от него ждать не приходится! А ты ему поверила.

Он ведь такой… Но я думала…

Ты много думаешь, и все неправильно. Радуйся лучше.

Чему мне в такой ситуации радоваться? Он там, в лесу, с другой, и чем они там занимаются, я хо…

Дура! Ты радоваться должна — если бы эти веселые ребятки не приперлись бы так вовремя, что ты бы точно была накормлена полноценным лапшинным обедом и твои уши были бы просто погребены под тонной вермишели. А так тебе нужно снять всего лишь пару лапшинок.

И что дальше? Дальше что?

А дальше — живи и радуйся. Или вон с ними пива попей. И еды вкусной у них там всякой много. Пикник все же. Глядишь, ты себе даже парня отхватишь. Вон тот, с тощей харей, грустными глазенками и длинным хаером, как раз свободен. Не фонтан, конечно, но что поделаешь?

Я его вообще знать не знаю. А если он без женского сопровождения, может быть, не той ориентации. Не зря же у него волосы такие, и глаза он, судя по фото, которые я видела у Нинки, подводит. Эй, внутренний голос, ты почему мне так лучшую подругу стал напоминать?

С кем поведешься, от того и наберешься. Иди лучше утопись, хватит ныть… Надоела.

Я зачем-то коснулась воды рукой. Почему в такой маленькой речке такое быстрое течение?

— Холодная?

— Холодная. Противная, — не задумываясь, обозвала я ни в чем неповинную реку. — Идиотская.

И только потом до меня дошло, что ко мне кто-то обращается. Я подняла глаза и увидела над собой длинноволосого молодого человека, меланхолично-спокойного и с печатью легкой, едва заметной печали на лице. Наверное, во всем были виноваты спадающие уголки его губ. У них с Кеем прямо-таки родственная любовь к черному цвету в одежде. Вот Келла нацепил на себя яркую фиолетовую безрукавку и рад: она как раз его крепкие руки и широкие плечи подчеркивает. А что этот черноволосый, что Кей — оба выбирают самый темный оттенок: от футболки до ботинок.