— Ты по мужу скучаешь, что ли?

— Кирилл, ты думаешь вообще?

Он рассмеялся.

— А что тогда?

— Да так… — Я неожиданно сбилась на полуслове, побоявшись сообщить, что собираюсь затеять с мужем серьёзный разговор. А виной всему как раз он.

Кирилл меня поразглядывал, при этом взгляд загадочный-загадочный, потом на постели вытянулся, и руки за голову закинул.

— И чем он сейчас занимается? Кого ловит?

Я удивилась.

— Откуда я знаю?

Филин ухмыльнулся.

— Маньяка.

— Он не ловит маньяков, ты же знаешь.

— Знаю, — согласился он. — Ника, ты жалеешь? Скажи честно.

Я к нему повернулась, посмотрела серьёзно.

— Я не жалею. Только мне страшно, немного.

Мы глазами встретились, Кирилл взглядом меня ощупывал, а я к нему придвинулась и голову ему на плечо положила, наплевав на затянувшуюся паузу.

— У меня предчувствие плохое.

— Я не верю в предчувствие.

— А во что ты веришь?

— В себя. Предчувствие ничего не решает, решаю я.

Я кивнула.

— Наверное, ты прав.

Уезжая тогда из небольшой гостиницы на окраине города, в которой мы с Кириллом встречались уже второй раз, я и приняла решение самой со своими проблемами справляться, не перекладывая их на Кирилла. С Витей я поговорю, расскажу всё, как есть, попрошу развода, а вот когда разведусь, там видно будет. Там уже можно будет помечтать. О том, что всё случится так, как я хочу, что мне повезёт. Не нужно будет прятаться ото всех и врать, и угрызениями совести мучиться.

Как всё будет и как сложится, всерьёз об этом задумываться я пока боялась. Даже на вопрос: как Кирилл ко мне относится и нужны ли ему все мои мечты и планы, ответить не могла. От встреч он никогда не отказывался, он меня хотел, он даже говорил со мной, доверяя мне какие-то свои мысли и воспоминания, в основном о детстве. Иногда я ловила на себе его долгие, задумчивые взгляды, отворачивалась, делая вид, что не замечаю и мне это ни к чему, а на самом деле многое отдала бы, чтобы узнать, что на самом деле он думает. Но он, если попадался, если я его взгляд ловила, сразу руку ко мне протягивал и улыбаться начинал, видимо, на самом деле верил, что ему удаётся сбить меня с толка подобными уловками. Но он смотрел на меня, иногда даже чересчур пристально, и эти взгляды меня подстёгивали, появлялась убеждённость, что всё, что я делаю всё-таки не зря. Что падение моё закончится не так плохо, как я иногда думаю, начиная себя запугивать, чувствуя беспомощность и безысходность. Что если я и упаду Кириллу под ноги, то не разобьюсь, и он не переступит через меня, а протянет руку и поможет подняться. Ведь всё, что я делаю, это ради него. Правда, нужно ли ему это, я узнать не потрудилась. И это пугало больше всего.

— Всё, иди. — Кирилл наклонился ко мне, в глаза заглянул, а потом в нос поцеловал. Я улыбнулась и отодвинулась немного. — Такси приехало.

— Вижу.

Я руку подняла и ладонью по лацкану его пиджака провела.

— Только не пропадай, ладно? — попросила я, не удержавшись. — Ты не звонишь и мне плохо.

— Плохо?

— Страшно.

Его губы тронула едва заметная улыбка.

— Зато соскучишься.

— Кирилл.

— Я шучу. Не буду пропадать, обещаю.

Я кивнула, голову подняла, и он меня поцеловал. Правда, отстранился быстро.

— Иди.

Я пошла к такси, села и сразу обернулась, чтобы посмотреть на него в заднее стекло. Кирилл стоял у своей машины, рукой на неё облокотился и смотрел вслед такси. Мне не понравилось выражение его лица — жёсткое и какое-то чужое, но как только заметил, что я повернулась, улыбнулся. Мне от его улыбки легче совсем не стало. Села нормально и руки сцепила.

Он просто занят, — проговорила я про себя, стараясь успокоиться. — Как всегда занят.

Но беспокойство не уходило. Я до самого вечера мучилась, слонялась по квартире, не зная, чем себя занять, да и не могла ничем заниматься, у меня всё из рук валилось. Мужа с работы ждала, раздумывала о том, что скажу ему, слова подбирала, как мне казалось, правильные, настраивала себя, а Витька не пришёл. В одиннадцатом часу вечера я всё-таки смогла дозвониться ему на мобильный и потребовала ответ на чётко поставленный вопрос.

— Ты домой собираешься?

— Нет, — порадовал меня муж, правда, тут же тон сбавил и добавил в голос виноватых ноток. — Я, правда, не могу, Ника. Но ты не волнуйся, всё нормально. Просто работы много.

Я села на подоконник на кухне, хотя всегда Витьку за это ругала.

— Что можно делать ночью на твоей работе?

— Если я расскажу, ты не поверишь.

— Я тоже так думаю.

— Ника, не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь. Просто хотела поговорить.

— О чём?

Сердце скакнуло и застучало, как сумасшедшее. А пока я раздумывала, что ответить, Витька сам додумал и заныл:

— Опять об отпуске? Ника…

— Ладно, — сдалась я, — после поговорим. Когда вернёшься.

Я услышала какие-то звуки, едва ли не звуки борьбы, а потом весёлый голос Мишки Романова возвестил:

— Ника, героям положены отпуска, точно тебе говорю. Вот даже не сомневайся. Витька дело закроет, медаль получит и сразу в отпуск. На Бали!

— Болтун, — проговорила я, вешая трубку.

Кажется, кто-то наверху против того, чтобы я мужу печальную новость сообщала. Никак не складывается.

Не вернулся Витька и на следующее утро. Я проснулась ни свет, ни заря, на кухне устроилась с чашкой чая и взглядом телефон сверлила. Мужу звонила уже дважды, на третий мне ответил незнакомый мужской голос и сообщил, что раньше полудня Арзаус не появится.

— Где не появится? — решила уточнить я.

— На работе, — удивился в ответ собеседник и отключился.

На работе. А дома, по всей видимости, он появляться вообще не планирует. Вот так грянет гром, а Витька и не узнает. А всё из-за своей работы дурацкой.

— Дурацкая у тебя работа, — я говорила ему это при каждой ссоре, а муж жутко злился и сжимал кулаки.

Столкнувшись со мной в коридоре прокуратуры, Романов удивился.

— А ты чего здесь?

Я остановилась, огляделась зачем-то, шаг в сторону сделала, чтобы не столкнуться с мужчиной, который летел по коридору с безумным видом и кожаной папкой крепко зажатой под мышкой, и уже после этого на Мишку взглянула открыто.

— Я хочу поговорить с мужем. Хоть увидеть его. Говорят, здесь он появляется чаще, чем дома. Надеюсь, не врут?

Мишка скривился.

— Ника, ну что ты?

— Что?

Романов, не стесняясь никого, подтянул джинсы, а после ко мне придвинулся и заговорил, типа, мне на ухо.

— Ты знаешь, какие у нас тут дела творятся.

— Какие?

— Крутые. И Витька твой впереди планеты всей. А ты пришла права качать. Не время, правда.

Я нахмурилась.

— Объясни толком, что происходит.

— С ума сошла? Я толком не могу, это секретная информация.

Я только фыркнула.

— Прекрати.

— Да правда. И к Витьке не заходи сейчас, он допрос ведёт.

— Кого поймали?

Мишка сделал неопределённый жест рукой, таинственно посмотрел, отчего я разозлилась, и больше ничего не спрашивая, направилась к кабинету мужа. Правда, перед дверью остановилась и замерла, подняв руку и не решаясь постучать. Чёрт, Мишка наговорил, и я всю решительность растеряла. Зачем, вообще, сюда пришла? Прокуратура — это точно не то место, где следует объявлять мужу о моём желании от него уйти и развестись. Это я от тоски сюда приехала, ощущение безысходности — самое гадкое, что может быть.

Помявшись перед дверью, я отошла и остановилась у окна, положив сумку на подоконник. Мимо люди проходили, я их взглядом провожала, а сама раздумывала — уйти мне или остаться, подождать, пока муж освободится. Ну, не могу я больше ждать! Сил моих больше нет, мне знать надо, что дальше со мной будет, к чему готовиться. С Витькой-то я всё равно не останусь, это уже ясно, как божий день. Но и здесь не место, и, кажется, не время обсуждать наши с ним семейные проблемы. Зря я приехала.

Дверь за моей спиной хлопнула и я увидела мужчину, который только что вышел из Витькиного кабинета. Он мне показался смутно знакомым, высокий, в дорогом костюме-тройке и дипломатом в руке. Говорил по телефону, негромко, но весьма эмоционально, судя по тому, как в трубку шипел.

— Да, ты уж постарайся, — проговорил он выразительно, а я вдруг вспомнила его фамилию — Самойленко. Вот только так сразу припомнить, откуда я знаю его вместе с его фамилией, не смогла. А мужчина, тем временем, повернулся, меня увидел и неожиданно насторожился. По его лицу пробежала тень, брови сдвинул, а я продолжала его разглядывать, не понимая, чем могла вызвать настолько явное недовольство. Если бы я с ним когда-нибудь повздорила, то должна была бы помнить. Ведь должна?

Самойленко, Самойленко…

— Так что, Пётр Янович? Неужели проблемы?

Он обернулся, отведя от меня глаза, и повернулся к сотруднику прокуратуры, который улыбался ему уж слишком старательно, а взгляд такой, что лично у меня, не знаю, как у Самойленко, под ложечкой засосало.

— Я даже не понимаю, о чём вы, Дмитрий Максимович. Вообще не понимаю, чему вы радуетесь. Всё, что вы нам тут предъявляете, не больше, чем домыслы.

— Неужели?

— А что, за прошедшие пять минут у вас появились какие-нибудь доказательства? Так предъявите их нам. Мы полюбопытствуем.

Дмитрий Максимович губами пожевал, приглядываясь к собеседнику. А потом вдруг голову повернул и посмотрел прямо на меня. Но это ещё что! Когда он, поразглядывав меня секунду, спокойно кивнул и сказал:

— Здравствуй, Вероника, — я самым натуральным образом рот открыла от удивления. Но поспешила кивнуть и пробормотала:

— Добрый день, — совершенно не представляя, кто это такой. Пётр Янович тоже ко мне приглядывался, без всякого удовольствия, и я затосковала. Чувство такое, что это я с Луны свалилась, а все остальные в курсе того, что происходит.

Дмитрий Максимович в дверь кабинета для приличия постучал и тут же заглянул.

— Вить, выйди на минуту.

Самойленко вдруг ухмыльнулся, я заметила. А когда Витька показался, зашёл в кабинет. Муж посмотрел ему в спину, переглянулся с Дмитрием Максимовичем и дверь в кабинет прикрывать не стал, даже заглянул. А потом уже заметил меня. Его брови взлетели вверх.

— Ты что здесь делаешь?

Ко мне шагнул, на открытую дверь своего кабинета оглянулся, а я виновато посмотрела.

— Прости, я не думала, что всё так серьёзно.

— Что серьёзно?

— Ну… Работа твоя. — Я из-за его плеча выглянула.

Он руками развёл.

— Ника, ты зачем пришла?

— Я хотела с тобой поговорить.

— Что?

— Я ухожу, потом…

— Иди.

Я слегка возмутилась.

— Я же извинилась.

Витька лицо потёр, жест был истинно усталый, и мне даже жалко его стало. У него на самом деле был тусклый взгляд, измученное лицо и я снова его пожалела, на этот раз вслух.

— Тебе нужно отдохнуть. Выспаться.

Он вымученно улыбнулся.

— Малыш, ты пришла меня поддержать?

Да уж…

— Я просто сделала глупость. Я ухожу, мешать не буду. Мишка сказал, что ты очень занят.

— Мишка сказал?

Я кивнула, а Витя снова через плечо оглянулся, стараясь заглянуть в кабинет. Я, конечно, не удержалась и решила полюбопытствовать.

— У тебя допрос, да? Ты поймал его?

— Кого?

— Ну… того, кого ловил. Ты же мне рассказывал.

— Тише, — шикнул он, но тут же заговорщицки улыбнулся. — Тише ты. Я никому ничего не должен рассказывать. Особенно, дома. Особенно, в постели. Тайны выдавать.

Я всё-таки улыбнулась.

— Ладно.

— Витя!

Он резко обернулся на голос Дмитрия Максимовича, который вышел из его кабинета, отошёл к нему и они о чём-то зашептались. Витька как-то сразу потемнел лицом, напрягся, а я в сторону отступила. В смысле, в ту сторону, в которой выход был. Помедлила, потом ещё шаг сделала. Мужу уже не до меня было, и я собиралась тихонько ускользнуть.

— Ты всё равно ничего не сделаешь. Отпускай его.

— Но, Максимыч!..

— Ты от меня чего хочешь? Я говорил: не торопитесь! Сами всё испортили, а теперь от кого-то чуда ждёте? Слов твоих мало, Витя. При всём уважении, но мало. Доказательства нужны. А если ты думаешь, что он засовестится и во всех грехах покается…

Дальше я не слушала. Только на мужа глянула с сожалением, когда поняла, что что-то у него не клеится, а затем зачем-то в кабинет его заглянула. Просто так, опять же из любопытства. Шею вытянула и заглянула. Там тоже что-то происходило, люди, кто-то разговаривал, кажется, допрос продолжался. Пётр Янович, тот который Самойленко, выхаживал взад-вперёд, а я вдруг вспомнила, кто он и где я его видела. Адвокат. Частый гость в "Пескарях"… И появлялся он там не просто так.