Он жевать перестал и поднял на меня глаза.

— Ника. У меня целый рабочий день впереди. Не время начинать сначала, нервы мои пожалей.

Я обиделась.

— Я не собиралась.

— Правда? Это уже прогресс. — Он кофе быстро допил и из-за стола поднялся. — Всё, я бегу.

Я коротко кивнула, согласившись. Выглядел он на самом деле так, словно бежал. От меня.

— Вы что, разругались? — полюбопытствовала Васька, когда мы встретились в "Трёх пескарях" несколько часов спустя. Точнее, не встретились, она сама позвонила и пригласила меня на обед. Я предложила пересечься где-нибудь в другом месте, но она придумала сотню дурацких причин, настолько глупых, что легче было согласиться на "Три пескаря", чтобы не выслушивать всякую ерунду в её сочинении. Я приехала, но никак не могла отделаться от ощущения, что это ошибка. Не стоит, наверное, пока с Кириллом встречаться. Да и желания нет, если честно.

Я по сторонам поглядывала, ожидая его появления из-за любого угла, Васька, наверное, это заметила, вот и спросила. А мне оставалось только неопределённо пожать плечами, не желая вдаваться в подробности.

— Да так…

— Что "да так"? — забеспокоилась Василиса. Остановилась и меня заставила остановиться, схватив за руку. — Ника.

Я посмотрела на неё, пытаясь быстро придумать подходящее объяснение. В голову ничего не шло и я, в конце концов, сказала:

— У нас некоторые расхождения во взглядах.

Васька непонимающе нахмурилась.

— Каких взглядах?

— На будущее.

— А-а. — Она в задумчивости на меня смотрела, потеребила золотой кулончик на шее. — Серьёзные?

Я только глядела на неё, достаточно выразительно, и Васька заметно приуныла.

— Ну и что, ты с ним справиться не можешь?

— А кто сможет? Это же осёл упрямый!.. — с пол оборота завелась я, вдруг опомнилась и принялась с опаской оглядываться. Василиса меня успокоила:

— Его нет. Уехал.

— Куда?

— Да откуда я знаю? Но уехал, и это хорошо.

— Чем?

Она взяла меня под руку и повела в сторону ресторанного зала.

— Пообедаем спокойно, без него. В узком кругу, так сказать.

Что-то в её тоне меня царапнуло, я заподозрила неладное и зачем-то поинтересовалась:

— А тебе не надо быть в школе?

— Ника! — Васька достаточно искренне возмутилась. — Хоть ты не начинай. Далась вам эта школа.

— Мне, в принципе, всё равно. Но я не хочу быть виноватой ещё и в том, что ты экзамены в институт провалишь.

— Шутишь, что ли? Я в институт поступила как раз в тот момент, как окончательно с факультетом определилась. Это было два года назад. — Вася широко улыбнулась. — Сказала: папка, я хочу быть…

Я по руке её стукнула.

— Гадость какая, Вася.

Она громко, никого не стесняясь, рассмеялась.

— Да, я понимаю, что не всем так в жизни везёт. Но я стараюсь не наглеть. Особо. Но и способности свои я оцениваю трезво. — Она сморщила милый носик. — Ну, не поступлю я сама в институт! Ни за что! У меня всегда были проблемы с учёбой. И поэтому Лида относится ко мне с подчёркнутой вежливостью и не больше. Она гениев любит, — сообщила Васька мне на ухо. — Дядю Колю особенно. Не забывай об этом.

— Не понимаю, — начала я, поворачиваясь к ней, но в этот момент мы вошли в зал и приостановились. Ресторан ещё не открылся, я это отлично знала, и поэтому когда увидела людей за одним из столов, в первый момент удивилась, а в следующий уже всё поняла, и неприятно похолодела. У меня даже кончики пальцев закололо от плохого предчувствия. — Васька, ты что наделала?

— Да ничего. Они иногда приходят… Папку проведать. А где его легче всего застать? На работе. Вот и…

— Кошмар.

— Да чего ты перепугалась. Пойдём, я тебя познакомлю.

Она шагнула, а я назад её дёрнула.

— И что ты им, интересно, скажешь?

— Не волнуйся, шокировать никого не собираюсь. Пойдём.

Я сглотнула и поморщилась, чувствуя неприятный привкус во рту. Мы прошли между столами, я мельком улыбнулась Егору, который бумажки какие-то перебирал, устроившись за барной стойкой, а потом обратила внимание на женщину и мужчину, что за столиком сидели. Больше меня женщина интересовала. По моим подсчётам ей должно было быть лет шестьдесят, но выглядела она моложаво и весьма деловой и решительной особой. Одно то, как она на своего старшего сына поглядывала, о многом говорило. Я вспомнила, что Лидия Аркадьевна рано осталась без мужа и двоих сыновей сама воспитывала, на собственном примере, как Кирилл однажды выразился, с проскользнувшей суровой усмешкой, и подумала, что для подобного нужно иметь характер военачальника. И если со старшим сыном, судя по его виду, справиться не так сложно, у него покорность на лбу крупными буквами написана, то с младшим ей явно пришлось в своё время повоевать. Вот только не преуспела она, это я уже выяснила. Но познакомиться с этой женщиной, мне на самом деле будет интересно. Правда, суровые складки, залегшие у её рта, мне напомнили о первой свекрови, что не очень радовало, воспоминания были неприятные.

А вот мужчина был полной противоположностью Кирилла. Если бы я точно не знала, что это его родной брат, никогда бы не подумала. На вид, он был не просто старше Кирилла, он был старше на целую жизнь. Он выглядел настолько спокойным, даже безразличным ко всему, и, наверное, от этого взгляд его показался мне тусклым и неживым. Мужчина хоть и поглядывал по сторонам, но абсолютно равнодушно, ни к чему не проявляя интереса. Когда он голову повернул, я вдруг заметила сходство между ним и Кириллом, но в чём именно они похожи, я бы так сразу сказать не смогла. Старший брат был не столь обаятелен, если к нему вообще можно было бы применить подобное выражение, ему не хватало чертовщинки во взгляде и мелких морщинок, расходившихся от уголков глаз, какие бывают у человека, который чаще улыбается, чем хмурится. У Николая такие морщинки располагались у рта, как у матери, и были достаточно глубокими. Густые брови почти сходились у переносицы, длинная чёлка падала на лоб, создавая не совсем опрятный вид, а уж костюм, явно видавший лучшие времена, совсем не подходил человеку, носившему фамилию Филин. Не мог подходить. Кирилл любил дорогие костюмы, дорогую обувь и накрахмаленные рубашки. Не потому что старался всегда выглядеть франтом, а потому что любил хорошие вещи. И носил их с лёгкой небрежностью, словно знать не знал, сколько они стоят. Вот этой уверенности в себе не хватало его брату. И дело совсем не в деньгах и одежде.

Процедура знакомства прошла несколько скомкано. Вася меня представила, не вдаваясь в подробности и чётко не объясняя, кто я такая и зачем она меня к ним за столик усадила. Я вежливо поздоровалась, мне же в ответ коротко кивнули, и окинули изучающим взглядом. Точнее, Лидия Аркадьевна ко мне присмотрелась повнимательнее, Николай же лишь слабо улыбнулся. А я посмотрела матери Кирилла в глаза, не сразу сумев отвернуться, загипнотизированная. На меня смотрели холодные, как лёд, глаза Кирилла, и взгляд был очень знакомый, тот самый, которым тот отправляет неугодных или разочаровавших его людей в преисподнею. Я не испугалась и не заволновалась, на что Лидия Аркадьевна, скорее всего, и рассчитывала, в конце концов, я не с кем-нибудь, а с её сыном живу, но меня словно притянул её взгляд, и я неожиданно для всех улыбнулась.

— Мне очень приятно, — сказала я истинную правду.

Васька недоверчиво на меня взглянула, весьма удивлённая моим тоном, потом стол оглядела.

— В ресторан нужно приходить вечером, — сказала она, — как положено. Что здесь можно делать днём? Чай пить?

— Именно, — согласилась я, окинув взглядом полупустые тарелки с закусками. — Я попрошу принести чай.

Васька возмущённо вытаращила на меня глаза и одними губами проговорила:

— Сядь.

Но я изобразила улыбку и из-за стола поднялась. Если уж, Василиса всё это затеяла без моего ведома, то мне, по крайней мере, нужно держать планку. А не изображать из себя случайную гостью в барском доме. Жестом подозвала официанта, к чаю попросила что-нибудь попроще, интуиция подсказывала, что родственники Кирилла навряд ли оценят сложные и изысканные десерты, а затем, у подошедшего управляющего поинтересовалась:

— Вы Кириллу Александровичу сообщили, что его мама и брат здесь?

— Нет. Он, когда уезжал, просил его звонками не беспокоить. Он очень занят.

Управляющий смотрел на меня, а я невольно нахмурилась, раздумывая о том, куда Кирилл мог уехать и что за важные дела такие. Он мне утром не потрудился сказать, что в ресторане его не будет. И что это значит?

Что всё хуже, чем я надеялась…

— Хорошо, — проговорила я в сторону, затем улыбку на лицо нацепила. — Чай пусть подадут побыстрее. Проследите сами.

Когда за стол вернулась, пообещала, что чай подадут с минуты на минуту. Особой реакции эта новость не вызвала, Филины странно отмалчивались, а Васька заметно заскучала. Видимо, уже успела разочароваться в своей затее, и теперь раздумывала, что бы ещё такого придумать, чтобы гром и молния, и на этот раз наверняка. Лидия Аркадьевна переглянулась с сыном, потом её взгляд остановился на мне.

— А вы, как понимаю, работаете здесь? — "Здесь" вышло с каким-то подтекстом, с намёком на пренебрежение. Взглядом скользнула по залу, и я заметила, как поджались её губы. Выглядела она в этот момент, как благочестивая матрона, ненароком оказавшаяся под дверями низкосортной таверны. Оставалось только кружевной платочек к носу приложить, спасаясь от неприятного запаха злачного места.

Я полсекунды боролась с желанием ей ответить, честно, но после лишь мило улыбнулась.

— Это лучший ресторан в городе. Поверьте мне. Я знаю каждый.

Николай, наконец, обратил на меня внимание и взгляд на секунду стал заинтересованным. Лидия Аркадьевна же кивнула.

— Не сомневаюсь.

— Я — переводчик. Встречаю иностранных гостей, а они, знаете ли, любят рестораны. Поэтому я знаю, что говорю. "Три пескаря" — лучший ресторан в городе.

— Не все так считают.

— Завистники. Не обращайте внимания. К тому же, насколько я знаю, вы тоже привычны к ресторанной кухне. Мне Кирилл… — я помедлила, решая, что делать с отчеством, — рассказывал.

Взгляд Лидии Аркадьевны стал откровенно насмешливым.

— Я двадцать лет проработала в заводской столовой. Это считается рестораном?

— Зависит от кухни, — спокойно отозвалась я, и улыбнулась официантке, которая принесла чай. — Спасибо, Римма.

— О, варенье, — выдала удивлённая Васька, разглядывая угощение. — Откуда у нас варенье?

— Я же говорю, это лучший ресторан в городе. Наш шеф-повар может всё.

— Дядя Коль, ты будешь варенье?

— Ваш? — Лидия Аркадьевна выразительно вздёрнула тонко выщипанную бровь. — Так вы работаете здесь или нет?

Пока я искала правильный ответ, Васька ложку облизала и пояснила:

— Так тонко, бабушка, Ника пытается тебе намекнуть, что после штампа в паспорте, всё, что принадлежит мужчине, уже считается совместным имуществом. Ведь так, дядя Коля?

— Если честно, я не совсем понимаю…

— Да что тут понимать-то? — разозлилась на него Василиса.

— Во-первых, не зови меня бабушкой, я уже просила. А во-вторых, почему ты не в школе?

— Уходит от темы, — сообщила мне Васька достаточно громко, но прикрыв рот ладошкой. Я толкнула её под столом ногой, вместе с Лидией Аркадьевной сделав вид, что не расслышала. Правда, надолго той не хватило, и она поинтересовалась как бы между делом:

— Мой сын собрался жениться?

— Он об этом думает, — вполне искренне ответила я.

— Коля, ты слышал?

— Слышал, мама.

— Замечательная новость, — не скрывая своего скептицизма, проговорила его мать.

— По-моему, ему уже давно пора, — не удержалась я.

— Надеюсь, у вас нет детей от прошлых браков.

Васька фыркнула рядом со мной и сунула в рот печенье. Я же глаза опустила, боясь рассмеяться Лидии Аркадьевне в глаза.

— Детей нет, а вот мужей бывших два, — покаялась я.

— Прелестно.

— С последним развелась из-за вашего сына.

— Зря. Кирилл не способен к семейной жизни.

— Почему вы так думаете?

— Но это же мой сын. И я его знаю немного дольше, чем вы. Простите уж.

— Да ничего.

— У моего младшего сына совершенно отсутствует чувство меры, когда дело касается любви, — неожиданно заявила Лидия Аркадьевна, буравя меня взглядом. — Он уже женился однажды, насколько вы знаете. Да и до этого… Ни разу ничего хорошего не вышло.

Вася перестала жевать.

— А я?

— Да, ты тому живой пример. — И снова обратилась ко мне, словно Васьки рядом и в помине не было. — Кирилл любит девочку, и опять же теряет чувство меры, хотя я его не раз предупреждала. Он её совершенно избаловал, выполняет каждый каприз. А это неприемлемо для воспитательного процесса. Нельзя детей баловать до такой степени.