Аньес Мартен-Люган - Мы не могли разминуться

Ирония, прозвучавшая в моей реплике, не удостоилась его реакции и удивила меня саму. Он что-то пробурчал и вышел, хлопнув дверью моего кабинета. Неужели я отдаляюсь и от Поля? Почему я не готова довериться ему? Откуда эта скрытность? Почему мне не удается с ним поговорить? И почему мне кажется, что он все больше злится?

Следующие десять дней от Пакома не было ни слуху ни духу, и я получила доказательство того, что он растворяется в пространстве, когда ему заблагорассудится. Он – человек с большими способностями, не признающий никаких обязательств. И нечего удивляться и воспринимать его отсутствие как неожиданность, меня предупреждали. Но такое случилось впервые, и мне было очень горько. Особенно задевало то, что он уехал, не сказав мне ни слова, и все эти дни не давал о себе знать. Я вспоминала его красивые слова и особую манеру дать понять, что я важна для него. По глупости я вообразила, будто со мной он будет более чутким, чем с другими женщинами, появлявшимися в его жизни. Но, несмотря ни на что, я не обижалась на него. По сути, мы не были парой и ситуация не подразумевала моего права на истерику по его возвращении. Любое недовольство с моей стороны было бы неуместно, если учесть, что с первого дня нашего знакомства я только и делала, что врала ему. А он был, по крайней мере, честен, изначально уведомив меня о своем образе жизни. Но все это никак не влияло на мою печаль и тоску по нему.

Тем вечером сразу после ужина я устроилась на диване и разложила вокруг себя папки, притворяясь, что работаю. Ноэ в это время прилежно занимался у себя в комнате, и я не сомневалась, что он гораздо больше сосредоточен на своих тетрадях и учебниках, чем я на своих документах. Тем не менее через какое-то время я услышала, как он сбегает по лестнице, и уткнулась в первый попавшийся листок. Он прошел мимо дивана, упорно отводя глаза.

– Все в порядке, мама?

Я специально пробормотала нечто невнятное, чтобы он решил, будто я поглощена чтением. Он нырнул на кухню порыться в буфете для привычного вечернего перекуса… Вскоре он опять появился в гостиной и принялся расхаживать.

– Чем ты занята? – спросил он с полным ртом.

Он явно не поверил, что я с головой ушла в дела агентства.

– Работаю, – рассеянно ответила я.

– Над чем?

– Тебе будет неинтересно.

Однако, догадавшись, что он не отступится, я сдалась – заглянула ему в лицо и поймала на нем выражение робкого любопытства.

– Ну что, Ноэ?

– Ты больше не ездишь в Сен-Мало?

– Нет. Сейчас нет.

– Почему?

– Потому что у меня другие клиенты. Поль попросил меня вплотную заняться ими.

– Он не прав. Он не знает, что у тебя… – Сын покраснел.

– Подозревает. Кстати, Пакома сейчас нет в городе.

Ноэ скривился и посмотрел в сторону.

– Надо, чтобы ты поехала туда на выходные, когда он вернется.

Я едва не задохнулась. Моя реакция его напугала, и он быстро продолжил:

– Без меня! Что ты, я вовсе не прошу взять меня с собой. Понятное дело, тебе не захочется, чтобы я путался под ногами, да и ему тоже. Но ты спокойно можешь оставить меня на два дня, я не подожгу дом.

– Хочешь избавиться от меня? – через силу пошутила я.

– Нет, мама, я хочу, чтобы ты улыбалась. А ты в последние дни такая грустная. Но теперь я понимаю, это потому, что ты скучаешь по Пакому.

Сын наблюдал за мной, сын тревожился, сын защищал меня, заботился обо мне, а я его предавала…

– Я скучаю по нему, это правда, но я не люблю бросать тебя одного, что тут непонятного?

– Нам так или иначе придется видеться реже, мама. Ты сама все время повторяешь, что я взрослею. А я хочу, чтобы ты подумала о себе.

Почему он так быстро становится зрелым? И почему именно сейчас? Он уже заговорил как маленький мужчина, “глава семьи”, чью миссию он брал на себя все чаще. При других обстоятельствах я была бы в восторге от его заявления. Любой маме приятно, когда сын опекает ее. Но я это право утратила по собственной вине.

– Хорошо, подумаю…

Он подошел ко мне и поцеловал в щеку.

– Спокойной ночи, мама.

– Спокойной ночи, любимый.

Он направился к лестнице, а я позволила себе стереть с лица широкую фальшивую улыбку. Снова подкатили тоска и страх. Я согнула колени и подтянула их к груди, чтобы прогнать из нее холод, согреться, собрать по кусочкам свое разваливающееся тело. Тишина заставила меня поднять голову. Наверное, Ноэ немного постоял наверху, перед тем как двинуться дальше по коридору. Я не шевелилась, я не могла заговорить с ним, не сейчас, я все еще не готова. Я услышала его печальный вздох, потом заскрипел деревянный пол.

На следующий день я заперлась у себя в кабинете с твердым намерением заняться чем-то полезным, вместо того чтобы мусолить мрачные мысли. Я мечтала оглушить себя работой, чтобы ночью наконец-то поспать – мне хотелось хотя бы на несколько часов сбежать от себя и не встречать встревоженный взгляд Ноэ, напуганного моей меловой бледностью и темными кругами в пол-лица. Я отказалась от предложения Поля вместе пообедать, чтобы избежать бесплодного спора. Он не настаивал, но я не сомневалась, что обидела его. Между нами образовалась пропасть. Мне его отчаянно не хватало. Впервые после нашего знакомства я держалась на расстоянии от него, и дистанция между нами давалась мне нелегко. Я растеряла все: ориентиры, жизнь, маленькие и большие радости – словом, все-все-все. Немыслимо было потерять еще и Поля.

Топливом мне служили кофе и сигареты, без которых я бы не продержалась. И не важно, что мои нервы и так были на пределе – чем дальше, тем больше. Сотрудники опасались переступать порог моего кабинета. Я предположила, что Поль распорядился, чтобы меня не беспокоили, и был при этом достаточно убедителен, потому что никто не нарушал запрет.

Ближе к шести кто-то все же рискнул постучаться ко мне, вызвав мою недовольную реакцию: я еще не завершила старательное погружение в состояние отупения и не собиралась отвлекаться от этой важной работы.

– Что? – рявкнула я раздраженно, не отрываясь от монитора.

– Рен? – позвал Поль.

– В чем дело? – Я не двинулась с места.

– Тебя тут спрашивают.

– Кто?

Он сердито передернул плечами, непонятно почему.

– Иди сама посмотри.

Такая таинственность взбесила меня, я рывком вскочила и в ярости подбежала к двери кабинета. Мое тело обмякло, как только я увидела хмурое и одновременно довольное лицо. По идее, после его исчезновения я должна была начать его забывать, но это почему-то не происходило. Я застыла, не в состоянии приблизиться хоть на шаг, его появление потрясло меня. Осунувшееся лицо поражало, он выглядел изнуренным. Возможно, во всем виновато место, окружение, которое ему совершенно не подходило. Пакому могло быть хорошо только на ветру, на берегу моря. И уж во всяком случае не в “Ангаре”, в центре города, перегороженного ремонтными работами и пробками. Наконец-то он направился ко мне, и я почувствовала, как на мои губы наползает улыбка.

– Сюрприз, – прошептал он, подойдя совсем близко.

– Как… почему… и… – мямлила я.

– Можешь найти место, где нас бы не изучали? – с усмешкой спросил он.

Он был прав, весь “Ангар” следил за нами, затаив дыхание и притворяясь, что мы им совсем неинтересны.

– Пойдем ко мне в кабинет.

Мы прошли мимо Поля, который показался мне напряженным и злым. Что-то я перестала понимать его.

– Спасибо за экскурсию по студии, – поблагодарил Паком.

Мой ошарашенный взгляд метался от одного к другому.

– Я привез Полю образцы для новых фото, – объяснил мне Паком. – И он был настолько любезен, что продемонстрировал мне, как он работает.

Поль меня ни о чем не предупредил, с ума сойти! Я смотрела в упор на Поля, который был еще более замкнутым, чем обычно. Однако к Пакому он никакой враждебности не проявлял.

– Ой… Ты мне не сказал, что Паком приедет.

– Ничего удивительного, он не знал. Мы поговорили сегодня утром, и я вдруг сообразил, что Полю, в отличие от тебя, наши товары не знакомы. Решил, что нужно это исправить, и сел в машину.

– Оставляю вас, – прервал его Поль.

Стоило ему уйти, я схватила Пакома за руку, затащила к себе в кабинет, не мешкая, заперла дверь и набросилась на него. С ним я снова задышала полной грудью. Когда наш поцелуй завершился, он рассмеялся.

– Нужно было срочно сочинить какой-то предлог, чтобы заявиться без предупреждения, а я был не в курсе, говорила ли ты ему о нас. Скорее нет, судя по тому, как долго он не сообщал тебе о моем приезде. Я прав?

– Ты здесь давно?

– Больше часа.

Поль пытался меня защитить, на свой манер.

– Не важно. Спасибо, что приехал.

– Это было до некоторой степени проявлением эгоизма, – заявил он со своей убийственной улыбкой. – Я хотел тебя увидеть.

– Когда ты вернулся?

– Вчера, – ответил он таким тоном, словно это меня не касалось.

Он ласково погладил меня по лицу и нахмурился. Похоже, я была не очень-то в форме. Я не хотела, чтобы он расспрашивал меня о самочувствии, мне нужно было просто насладиться его присутствием.

– Обними меня крепко-крепко, прошу тебя.

Он тут же послушался, я приникла к нему, он сцепил пальцы на моей спине. Мне сразу стало хорошо. Он создал для меня защитный кокон, больше ничто мне не угрожало.

– Где ты был? – спросила я.

Мне хотелось, чтобы он мне все рассказал, чтобы взял меня с собой в путешествие.

– За границей…

Кто бы сомневался…

– Ну-ка, ну-ка, у тебя из кабинета тоже видно море.

Я хмыкнула, продолжая прижиматься к его груди, и оглянулась на окно, выходившее на Сену. Он потянул меня к нему.

– Как-то скучновато, – скептически подмигнул он.

– Ну да, все серое. Тебе бы быстро надоело!

Он вдруг страстно поцеловал меня. Я мечтала, чтобы время остановилось, пусть он все время обнимает меня, прикасается ко мне, чтобы больше ничего меня не волновало, чтобы перестать быть собой и сделаться совсем другой, чтобы сожаления и стыд ушли из моей жизни. Остатки здравого смысла зашевелились, когда наши руки принялись забираться под одежду.

– Черт, – проворчал он. – В твоем кабинете все же как-то неудобно.

– Особенно когда надо будет из него выйти.

Прижавшись друг к другу лбами, мы обменялись последним поцелуем, после чего придали себе благопристойный вид. Но когда мы сели на диван, он крепко обнял меня, а я вцепилась в него изо всех сил.

– Когда тебе нужно к сыну?

Я мгновенно выпрямилась.

– Не бойся. Я приехал не ради знакомства с ним. Я ничего в этом не смыслю, но, по моим представлениям, такие вещи готовят.

– Да, – ответила я слабым голосом.

– Ты постепенно привыкнешь ко мне, я действовал не раздумывая, мне тебя не хватало, я хотел к тебе, потому и приехал. Пусть всего на час, но хотя бы так.

– Спасибо.

– Так что насчет Ноэ?

Вопреки бесполезности жеста я все же подняла руку с часами. Нужно было максимально соответствовать поведению мамы десятилетнего мальчика. Выдать новую ложь в очередной раз. Я полное ничтожество. Паком, со своей стороны, хоть и был непредсказуем, но вел себя безупречно, проявлял чуткость и делал ради меня заведомо непривычные для себя вещи, продвигался крайне осторожно и при этом продолжал улыбаться, хотя в глубине души ему наверняка было страшно. Подозреваю, что временами ему хотелось сбежать, но он, не поддаваясь, шел вперед вместе со мной. Во всяком случае, он признал свое желание видеть меня и готов был что-то делать ради этого. Судя по всему, такое было для него в новинку. Я пачкала то, что между нами было, тогда как он преодолевал со мной важный этап. – Я должна быть дома через двадцать минут, как раз собиралась уходить.

Он неверно истолковал мою печаль, что логично. – Обещаю объявиться пораньше, когда приеду в следующий раз.

Стоило нам выйти на улицу, Паком сжал мою ладонь. Я бы только мечтала о том, чтобы мужчина, которого я люблю, пришел за мной на работу, захотев провести вечер втроем, с Ноэ. Тем более что у этого мужчины до сих пор не было никаких привязанностей, а тут он недвусмысленно дал мне понять, что начал привыкать ко мне. Мы так и шли, держась за руки, к нашим машинам, припаркованным рядом на набережной. Я уже собралась посоветовать ему быть внимательным в дороге, когда мой взгляд зацепил вдали, за его спиной, знакомую фигуру. Я пошатнулась. Даже в гуще толпы и с закрытыми глазами я бы узнала сына. Мне захотелось упасть, умереть на месте, и пусть все прекратится, пусть закончится эта пытка. Но я не имела на это права. Почему он здесь? Ответ был очевиден: он волнуется за меня. Мой любимый мальчик хотел доставить мне удовольствие. Он иногда устраивал такой сюрприз – после ссоры, после какой-то неприятности или когда я очень уставала. Я догадывалась, что он запланировал на этот раз: мы пойдем вдвоем в магазин, а дома приготовим буррито. Этот ритуал родился, когда он был еще маленьким. Начиная с его восьмилетия “вечер буррито” стал для нас паролем, знаком, что мы намерены помириться или поднять себе настроение.