Моему отцу он явно понравился, особенно когда они обсудили некоторые проблемы военного времени. В частности, капитан Брент сказал, что планируется высадка десанта на континент, а поскольку немцы понесли большие потери и терпят поражение, он думает, что эта высадка начнется довольно скоро.

Мне показалось, что Брент будет участвовать в десанте и потому хотел закрепить свое счастье как можно раньше, прежде чем начнется великая битва. Да и не было никаких причин откладывать свадьбу.

Мои родители отбросили всякие сомнения уже к концу выходных и занялись подготовкой торжественного события, которое должно было состояться через несколько недель и пройти в очень спокойной обстановке.

Тристану Брент понравился с самого начала, и все шло хорошо.

Джеймс с Дорабеллой поженились в конце апреля. Я вспоминала Джоуэна и не могла сдержать позывов зависти, глядя на эту счастливую пару.

После венчания состоялся небольшой прием в отеле в Кенсингтоне, и на него я пригласила моих подруг из министерства. Мама очень хотела познакомиться с ними, так как она многое слышала о них от меня. Флоретт пришла в чрезмерно ярком платье, словно уже стала «звездой», Пегги походила на печального щенка, который просится домой, ну а Мэриан была сама элегантность, и на нее большое впечатление произвело общение с сэром Робертом и леди Денвер.

Впоследствии мама сказала мне:

– Они великолепны. Точно такие, как ты рассказывала. Мне было приятно увидеть их.

Сияющая от счастья Дорабелла и ее очаровательный муж решили провести медовый месяц в Торквае.

У Ричарда было два дня отпуска. При встрече он был необычайно возбужден. Оказалось, что у его друга была небольшая служебная квартира недалеко от Виктории, и он предложил Ричарду пользоваться ею, когда сам будет в отъезде. А поскольку сейчас друг уехал на север Англии, Ричард мог останавливаться там во время своих отпусков.

– Конечно, я могу поехать домой, но не хочу лишний раз обременять Мэри Грейс. У нее и так много хлопот по дому.

– Она всегда рада тебя видеть… да и мама тоже.

– Бывают времена в жизни, когда хочется остаться одному. Это маленькая уютная квартира, и до нее легче добраться, чем до Кенсингтона. В любом случае, я приняла предложение. И мне хотелось, чтобы ты увидела эту квартирку.

Я согласилась.

Действительно, это была хорошая уютная квартира: гостиная, спальня, маленькая кладовка и кухня, которая находилась на верхнем этаже здания и была вся пронизана светом и воздухом.

В кухонном шкафу хранились запасы продуктов, которыми Ричард мог пользоваться.

– Конечно, потом я должен все это возместить.

Впоследствии, когда он получал однодневный отпуск, он любил бывать там вместе со мной. Я выбирала что-то из консервов, и мы вместе готовили еду. Ричард убеждал, что это гораздо удобнее, чем обедать в ресторане.

Мои подруги знали об этом и, наверное, немало обсуждали это за моей спиной. Возможно, они думали, что я собираюсь выйти замуж за Ричарда.

Они всегда что-нибудь придумывали и о чем-то мечтали. Особенно Флоретт, которая жила в воображаемом мире театральных успехов. Пегги же, зная, что у нее самой мало шансов достичь желаемого, мечтала о том, чтобы у других все сложилось удачно.

Что касается Мэриан, то, думаю, она мечтала сохранить ту тайну, которую носила в себе. А Мэри Грейс была бы счастлива, если бы я породнилась с ее семьей.

Я не придавала никакого значения тому, что они подумают, когда узнают о том, что я хожу в гости к Ричарду и готовлю для него. Кстати, с Ричардом я много говорила о Джоуэне. Он был практичен и умен и, думаю, уже давно решил, что мы не подходим друг другу, но это не причина для того, чтобы разрушать дружеские отношения.

Шла весна. В сентябре исполнялось пять лет с начала войны. Тогда, пять лет назад, говорили: «Она долго не продлится».

Ричард осторожно говорил о десанте и полагал, что он не даст немедленной победы и воевать придется не считанные недели, а возможно, и годы. У Германии еще немало сил, и немцы – грозный противник.

Дорабелла вернулась из своего свадебного путешествия необыкновенно счастливой. Был у нее дар жить настоящим. Какие бы события ни происходили вокруг нас, она мало обращала внимания на это.

Мэриан выиграла заезд, и мы пошли в кафе «Рояль», чтобы отпраздновать это событие. Вечера сейчас были светлые, и мы благодарили Бога за это, потому что в темноте – а в Лондоне не горели фонари и окна были зашторены – было трудновато ходить по улицам.

Перед нами стояли бокалы с шерри, и мы веселились вовсю.

– Здесь так мило, – сказала Флоретт. – Они всегда приходили сюда в те старые времена. Все эти «звезды». Мария Ллойд, Веста Тилли… и фанаты могли увидеть их здесь.

– А кто такие фанаты? – спросила Пегги.

– Ну, это ты брось, Пег! Не показывай свое невежество! Фанаты… ну это те, что вертятся у театральных дверей, ожидая артистов. Притом каждый божий вечер. Вот были денечки. И никакой войны.

– Тогда был тысяча девятьсот четырнадцатый год, – напомнила я.

– Ах да, война… Но разве та может сравниться с этой?

– Все равно это ужасно, когда идет война, – заметила Мэри Грейс.

– Но та война не эта…

– Люди сейчас все воспринимают иначе, – вздохнула Мэриан. – В старые времена был Золотой юбилей королевы. Это был праздничный день. И мы в тот день не учились. И вот появилась она… маленькая старая женщина в экипаже. А ведь это королева! И каждый убеждался в этом.

Она вдруг замолчала, и что-то паническое мелькнуло в ее глазах.

– Тебе плохо, Мэриан? – спросила Мэри Грейс.

– Нет, нет… все хорошо. На секунду как-то было странно… – Это шерри, – сказала Пегги. – Не знаю. Что-то накатило на меня… – ее руки тряслись.

– Ты рассказывала о Золотом юбилее королевы Виктории…

– О нет, нет, я имела в виду Бриллиантовый юбилей.

– Посиди спокойно, – сказала Флоретт. – И станет лучше.

Мэриан закрыла глаза. Мы в испуге смотрели на нее, но через несколько минут она открыла глаза и улыбнулась. – Сейчас все в порядке. Немного сдали нервы.

И затем она стала рассказывать о лошадях, которые будут участвовать в следующих скачках. – Все дело в физической форме. Вот что вы должны понимать.

Но мы поняли, что она не хотела говорить о том, почему у нее «немного сдали нервы». Потом мы поговорили об этом с Мэри Грейс. – Что-то сильно расстроило ее, – сказала я. – Тогда, когда она вспоминала прошлое. – Что-то случилось с ней в прошлом. Какая-то трагедия, о которой она вспомнила, и связана она с Золотым юбилеем.

– Ну, это было так давно. Наверное, она тогда еще и не родилась. Она произнесла: «Золотой юбилей» – и тут же поправилась: «Бриллиантовый». Если она ходила в то время в школу, о чем она упомянула, то ей уже за шестьдесят, а в министерстве нет людей такого возраста. Интересно, что же все-таки случилось?

Мэриан стала объектом наших размышлений, поскольку все видели, что случилось с ней в кафе «Рояль». И когда ее не было, мы только и говорили об этом. Что только мы не придумывали! Пегги заявила, что кто-то когда-то разбил сердце Мэриан. Она встретила молодого человека, который был выше ее по положению.

– Вы же знаете, как она относится ко всяким положениям. Он обещал ей блестящее будущее, и она мечтала иметь прекрасный дом, где за ней бы ухаживали и заботились всю ее жизнь. Но прямо у алтаря жених отказался жениться. Потом уж она вышла за мистера Оуэна.

Флоретт же сказала:

– Он был хорошим мужем, но она не любила его и никогда не забыла того, первого. Тот был богат и был знаменитой «звездой» мюзик-холла, и все женщины сходили по нему с ума. Он увидел Мэриан и понял, что она отличается от всех. Ведь артисты легко влюбляются и разлюбляют. Он надругался над ней, и у нее родился ребенок, которого она отослала в деревню. Но в тот день, юбилейный, она увидела своего ребенка. Это была молодая красивая женщина.

– Ей не было и пяти лет, когда праздновался Бриллиантовый юбилей, – запротестовала я.

– Ну, может быть, то был и не юбилей. Какой-то другой праздник. Возможно, день коронации Эдуарда VII? Думается, так и было. – Что бы там ни было, нам не стоит заниматься загадками. Может быть, она сама когда-нибудь расскажет. Давайте будем к ней повнимательнее.

Интересно, почувствовала ли это Мэриан. Что-то странное было в ней, и это стало заметнее после случая в кафе.

Прошло около трех недель, и мы узнали тайну Мэриан. Случилось это неожиданно. Однажды утром мы узнали, что в министерство приехал инспектор. Сразу же поползли разные слухи.

– Он приехал что-то или кого-то проверить, – говорила одна.

– Думаете, у нас есть шпионы? – подозрительно оглядываясь, спросила другая. – Возможно, – вступила в разговор третья. – Ведь идет война.

По мере того как шло время, я заметила, что Мэриан выглядит все хуже. Мэри Грейс тоже заметила, что с Мэриан что-то не в порядке. – Она чем-то взволнована, – сказала она мне. – Интересно, что она сделала… или делает?

– Как-то не могу представить, что Мэриан шпионка.

– Чужая душа – потемки. Я тоже не могу представить такое, но иногда очень даже с виду неподходящие для такого дела люди занимаются им.

Прошло два или три дня. Было известно, что инспектор пробудет у нас до четверга. Никто не знал, чем он занимается. Билли Бантера вызвали в управление, и оттуда он вернулся еще более важным.

Бедная Мэриан нервничала. Каждый раз, когда открывалась дверь и кто-либо входил, в глазах ее появлялся панический ужас.

Я пыталась понять, что же она натворила, и подумала, что нечто серьезное, если так боится чего-то.

Наступил четверг. Утром Билли Бантер подошел к нашему столу и сказал:

– Миссис Оуэн, инспектор хотел бы поговорить с вами.

Краска бросилась ей в лицо, а затем она страшно побледнела, и мне показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Я хотела было броситься к ней, но остановилась.

Мы сидели и перекладывали папки с места на место, и не видели ничего, кроме убитого лица Мэриан.

Наконец она вернулась.

Мы уставились на нее. Ведь мы и не ожидали увидеть ее вновь и думали, что на нее уже надели наручники и отправили в тюрьму. За шпионаж. А может быть, за убийство, совершенное много лет назад и наконец раскрытое. Мэриан улыбнулась – я впервые видела ее улыбку – и выглядела по крайней мере на десять лет моложе. Затаив дыхание, мы ждали. – Все в порядке, – сказала она. – Я волновалась по пустякам.

– И что же это было? – спросила Флоретт. Мэриан оглядела стол.

– Я расскажу попозже вечером, когда мы все вместе пойдем в кафе. Я приглашаю в «Рояль».

– О, не заставляй нас ждать, – воскликнула Флоретт. – Мы умираем от нетерпения услышать все сейчас.

– Потерпите, – сказала Мэриан и со счастливой улыбкой на лице принялась листать папки.

Наконец-то мы оказались за нашим любимым столиком в кафе, и Мэриан заказала шерри и начала рассказывать:

– Я очень волновалась. Скажу честно, мне очень нужна эта работа. У меня маленькая пенсия, и я не могла свести концы с концами. Но когда началась война, потребовались рабочие руки. И я получила работу, о которой мечтала: милая канцелярская деятельность с милыми людьми вокруг. – Ну, хорошо, – сказала Флоретт. – Вы хотели работать. Что еще?

– Но они не брали на работу людей старше шестидесяти лет. Тут я вынуждена признаться, что солгала о моем возрасте.

– И это все? – спросила Флоретт.

– Ложь – это страшная вещь во время войны. И когда пришел инспектор, я подумала, что он обнаружит подлог. И что мне тогда останется делать?

– И что же произошло?

– Мы с Билли пошли к нему. Он оказался милым человеком. «Садитесь, миссис Оуэн». А меня всю трясло. И тут он сказал: «Это касается возраста». Итак, об этом узнали. Он хочет меня уволить… и что мне делать тогда…

– Дальше, дальше, – нетерпеливо произнесла Флоретт.

Она взглянула на нас, пытаясь понять, какое впечатление производит на нас ее рассказ.

– Понимаете, я им сказала в свое время, что моложе на десять лет. Никто и не засомневался. Вы ведь тоже не думали, что я старше, не правда ли?

– Никогда не подозревала об этом, – заявила Пегги.

– Да и никто не подозревал, – сказала я – Я вообще не считаю года других, – добавила Мэри Грейс.

– Затем он рассмеялся, и тут я взорвалась: «Мне нужна была работа. Если бы я не солгала, меня не взяли бы». – «Миссис Оуэн, лучше всегда говорить правду. Но вы уже здесь, и мистер Бантер говорит, что вы справляетесь с работой не хуже других. Не думаю, чтобы господина Гитлера беспокоил ваш возраст». И он опять рассмеялся. И я вместе с ним. Если бы не рассмеялась, то заплакала бы. «И не будем больше вспоминать это, миссис Оуэн. У меня нет к вам претензий». И меня оставили.

– И это все, о чем ты так волновалась? – спросила Флоретт.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, вспомнив о наших домыслах и подозрениях.