– Ну… а если ты попросишь его потерпеть до июня? И скажешь, что тогда он получит историю, которую стоило ждать.

Вес быстро поднимает глаза.

– Не могу. Это как дразнить мышью питона и просить его не набрасываться. Он станет вынюхивать, что я скрываю. Думаешь, после такого намека ему будет сложно обо всем разузнать, а потом без моей помощи просто напечатать статью?

Черт.

– Ладно. Забыли. Плохая идея.

– Бэби. – У него срывается голос. – Я только об этом и думаю. Знаешь, сколько сценариев я проиграл в голове? Дело не в том, что я плохо стараюсь, окей?

Я знаю, он чувствует себя загнанным в угол. Я все понимаю. Проблема в том, что я не вижу, каким образом июнь все изменит. Я беспокоюсь, что ему не хватит решимости. Что мысль о балагане в прессе покажется ему такой отвратительной, что он не сможет заставить себя нажать на курок.

Что я тогда буду делать? Если Вес решит подождать еще год, чтобы окончательно закрепиться в команде, то я вряд ли смогу это проглотить.

Внезапно наша квартира становится чересчур тесной.

– Схожу на пробежку, – объявляю я.

– Сейчас? – Обычно, если у меня нет игры или тренировки, мы проводим время перед его играми вместе.

– Я ненадолго, – не глядя ему в глаза, бормочу я.

По-быстрому переодевшись, я засовываю в уши наушники и выхожу. На крыше нашего здания, в так называемом «центре здоровья», есть беговые дорожки. Я выставляю высокую скорость и вбиваю свои печали в резиновое полотно.

Я в курсе, что проблемы следует обсуждать. Вот только я заранее знаю, что ответит мне Вес. Он пообещает, что в июне секреты закончатся. Но теперь эта дата кажется мне такой произвольной. Почему не в июле? Не в мае?

Или вообще никогда?

Вес человек слова, я знаю, но перестать беспокоиться все равно не могу. Я прошу его совершить очень трудный поступок. И меня бесит, что в роли того, кто его заставляет, именно я. Если последствия будут плохими, он может меня не простить.

И это будет пиздец.

За полчаса на дорожке я весь пропотел, но тяжесть на сердце никуда не ушла. Возвращаясь в нашу квартиру, я думаю, что же сказать, если Вес захочет об этом поговорить.

Но оказывается, что разговор нам не грозит.

Выйдя из лифта, я слышу стук.

– Весли! Ненормальный чертила, открой!

У нашей двери Блейк Райли.

– Привет, – говорю я, потому что мне не хватает ума вернуться на крышу и побегать еще, пока он не уйдет.

– Джей-бомб! – Лицо Блейка радостно вспыхивает при виде меня. – У меня кошмарнейшее похмелье. Мою голову словно грызет своими клыками овца!

– … Овца? – Что? Я отодвигаю его с дороги и открываю дверь.

– Чувак, тебе нужно в душ, – сообщает Блейк, заходя за мной внутрь и поворачивая на кухню. – А мне нужна пицца и кварта кофе. Как дела у твоей команды? С чем будешь пиццу?

– Ну… – Я не знаю, на какой вопрос отвечать.

– С колбасой или с грибами?

Тут хотя бы есть варианты ответа.

– И с тем, и с другим?

– Я знал, что ты не зря мне понравился. Двигай в душ. Я сделаю кофе, – говорит этот тип, стоя посреди моей кухни.

В глубине квартиры открывается дверь.

– Бэйб! – кричит Вес из ванной.

Блядь!

– Что, Райан? Блейк спрашивает, с чем тебе заказывать пиццу!

Блейк отрывается от телефона.

– Твое прозвище – Бэйб? В честь поросенка из фильма? – Он фыркает.

– Нет, кретин, – отвечает, выходя из-за угла, Вес. – В честь Бейба Рута. (знаменитый бейсболист – прим. пер.)

– Да ты, Весли, не в духе. Что, тоже похмелье? – Он подносит сотовый к уху. – Конечно, я подожду. Только, пожалуйста, давайте порезче, мы умираем.

Не сказав больше ни слова, я ухожу и принимаю душ в нашей спальне. Блейк слишком увлечен своим трепом, чтобы это заметить. Когда через десять минут я возвращаюсь, то вижу, что он как стоял на кухне, так и стоит. Только теперь он пьет кофе, держа одну из маминых кружек, и, когда мне приходится взять вместо нее чашку с эмблемой «Торонто», я чувствую резкую злость.

В таком настроении мне, вероятно, не стоит пить кофе. Но я все равно его наливаю.

И мне нисколько не легче от того, что Вес выглядит как минимум таким же мрачным, как я.

Пиццу приносят во время монолога Блейка Райли о фильме «Бэйб», о модели, с которой он переспал этой ночью, об овцах… что-то насчет того, какие они опасные. Я не особо внимательно слушал. Когда Блейк уходит в коридор заплатить, Вес дотягивается до меня через стойку и накрывает мою руку своей.

– Как побегал?

– Нормально. – Я не уверен, что смог бы выложить все свои страхи, если бы Блейка здесь не было, но его присутствие точно не помогает.

Вес вздыхает, и когда Блейк приходит назад, мы едим пиццу и смотрим дневное ток-шоу, которое интересно, похоже, только нашему гостю.

Когда Блейк уносит свою тарелку к нашему журнальному столику, я на всякий случай стреляю взглядом в сторону кресла смерти. Но Вес не дурак. Он покорно плюхается на уродливую обивку. Я немедленно начинаю чувствовать себя сволочью, потому что через считанные часы ему играть с «Ойлерз», и я надеюсь, что его поясницу не заклинит от сидения там.

Если сегодня они проиграют, меня совсем раздавит чувство вины.

– Джей-бомб, ты ходишь на наши игры? – интересуется Блейк, пока я расправляюсь с остатками своей пиццы.

– Иногда, – отвечаю я с полным ртом. – Но сегодня у меня допоздна тренировка.

– Ясно. – Он забирает из моих рук тарелку. Я ценю его таланты посудомойки, хотя не уверен, что они полностью компенсируют его привычку вламываться без приглашения к нам.

Когда Блейк сваливает на кухню, у меня жужжит телефон. Я наклоняюсь и вижу иконку уведомления из фейсбука. В другое время я бы не стал на нее нажимать – если только это не было бы от кого-нибудь из родных, – но Вес дуется в кресле, я дуюсь внутри, и мне отчаянно нужно отвлечься, пока я не устроил прямо в присутствии Блейка любовную ссору.

Открыв приложение, я вижу обновление статуса моей подруги из колледжа Холли. Там говорится, что она теперь в отношениях, и стоят две фотографии – слева миниатюрная Холли, а справа огромный мужик. Они такие разные – по крайней мере, в смысле размеров, – что я, не выдержав, фыркаю.

Что, естественно, привлекает внимание Блейка. Он уже закончил с уборкой и теперь, перегнувшись через спинку дивана, подсматривает в мой телефон.

– О-о-о, – одобрительно тянет он. Потом, чтобы увеличить фотографию Холли, дважды тычет в нее своим толстым пальцем. – Кто эта сексуальная маленькая эльфийка?

– А, просто подруга из колледжа, – говорю я. И по какой-то совершенно идиотской причине чувствую необходимость прибавить: – Так сказать, моя бывшая.

Взгляд Блейка взлетает вверх, на меня. Он удивлен. Или, скорее, сбит с толку. Я не могу разгадать выражение у него на лице. И боковым зрением не могу не заметить, как напряглись широкие плечи Веса.

– Что, Холли пишет? – спрашивает Вес равнодушно, но я-то знаю, все ровно наоборот.

– Нет, – отвечаю я, не поднимая глаз на него. – Выскочило обновление ее статуса. Судя по всему, у нее новый бойфренд.

– Рад за нее. – И вновь надлом в его тоне заметен только если знать его так, как я.

С тех пор, как мы с Весом сошлись, он боится, что между нами встанет мое влечение к женщинам. Я сто раз заверял его, что никто, кроме него, мне не нужен, но временами я думаю, что он никогда не поверит мне до конца. Штука в том, что он привык разочаровываться. Черт, мне даже кажется, что он не боится разочарования, а ждет его – он словно постоянно готов к ударам судьбы. Когда родители официально от меня отрекутся, когда мир узнает о том, что я гей, когда меня выгонят из команды, когда Джейми бросит меня.

Обычно я делаю все возможное, чтобы успокоить его, но в данный момент у меня слишком натянуты нервы. Я не могу дать своему явно разволновавшемуся бойфренду то, что ему нужно, прямо сейчас, и потому не переключаю внимание с Блейка.

– Ты чпокал эту богиню? – медленно произносит Блейк.

Я киваю.

– У нас, скорее, была дружба с бонусами. – Появляется ощущение, что он мне не верит. А если и верит, то не может уложить это в голове.

У меня екает сердце. Я полагал, что мы с Весом неплохо справляемся с тем, чтобы удерживать Блейка Райли в неведении, но теперь я уже не уверен в успехе.

Наконец я набираюсь смелости покоситься на Веса, но он не встречает мой взгляд. Его челюсти сжаты. И он до побелевших костяшек вцепился в подлокотники кресла. Почему все стало так сложно? Что, если так будет всегда?

– Нам пора выходить, – говорит Весу Блейк.

Мой бойфренд встает, по-прежнему избегая смотреть на меня.

– Только возьму снарягу, – бормочет он.

Когда Вес и Блейк уходят раскатываться перед игрой, я испытываю почти облегчение. Напряжение между нами невыносимо. Конечно, теперь в квартире тишина, как в гробу. Я остался со своими пессимистичными мыслями наедине.

И я не знаю, что хуже.


***


Наутро я ухожу, пока Вес еще тихо похрапывает в нашей постели. Я не нарочно сбегаю, как ночной – ну, утренний – вор. У нас на работе собрание, и мне жалко будить его – даже для быстрого прощального поцелуя. Во всяком случае, таково мое оправдание, и я держусь за него.

Но чем оправдать то, что вчера вечером я притворился спящим, когда после игры он вернулся домой? Переутомлением? Трусостью?

Я знаю, Вес устал от напряжения не меньше меня. Я в этом уверен. За годы, проведенные в хоккейном лагере, у нас никогда не было сложностей в разговорах друг с другом. Блядь, мы только и делали, что болтали. О музыке. О местах, где росли. О марках дезодорантов, о том, кто круче, Супермен или Бэтмен, о том, у кого из кандидатов в президенты самое дурацкое имя.

А теперь мы с ним пара и забыли, как общаться друг с другом. Мы будто двое знакомых, которые обсуждают погоду. Черт, последние пару дней мы и впрямь вели себя как просто знакомые – ходили по квартире на цыпочках, боясь ляпнуть что-то не то и обидеть друг друга. Бога ради, мы даже не обсудили тот злополучный вечер. Что до секса… Забудьте. Мы даже не целовались ни разу после нашего злого и страстного столкновения в туалете.

Я не знаю, как выправить ситуацию. Я люблю его, правда люблю. Но я не ожидал, насколько тяжело это будет.

Во время собрания тренеров я продолжаю мучительно думать об этом, надеясь, что коллеги не замечают, насколько я не в себе, пока Билл Брэддок, наш босс, монотонно рассказывает о заказе нового оборудования и о курсах, которые клуб откроет на лето. Через час собрание наконец-то подходит к концу, и я, торопясь скорее вернуться домой, со скрипом отодвигаю свой стул. Уходить немного нелепо, но до тренировки еще три часа, а мне меньше всего сейчас хочется быть на катке.

– Джейми. – Голос Брэддока останавливает меня прежде, чем я успеваю смыться за дверь.

Подавив вздох, я медленно оборачиваюсь.

– Да, тренер?

– Все хорошо? – Его голос спокоен, но в глазах заметна тревога.

– Все прекрасно, – лгу я.

– Ты сегодня был немного рассеянным. – Черт. Выходит, он все же заметил. Взгляд Билла становится более пристальным. – Я знаю о проблемах твоего вратаря, но я не хочу, чтобы ты принимал это на свой счет.

Я и не принимаю. Просто слишком многое в моей жизни пошло вдруг наперекосяк.

– Он справится, – отвечаю я Биллу. – Он талантливый парень, просто сейчас у него черная полоса. Такое бывает у всех вратарей.

Билл кивает.

– Соглашусь. Но, возможно, нам следует предложить ему больше поддержки. Я могу попросить Хесси с ним пообщаться. Попытаться помочь ему стать поуверенней. Мы здесь не просто растим чемпионов. Мы формируем характер юных мужчин. К счастью, у нас есть все необходимые ресурсы для помощи таким детям.

Вспышка паники прошивает мой позвоночник.

– Дайте мне с ним еще пару недель, – говорю я гораздо спокойнее, чем себя чувствую. Я не могу допустить, чтобы Билл думал, будто моей тренерской помощи недостаточно. Иначе зачем я тут нужен? – Если у Данлопа появится ощущение, что он проблемный ребенок, это не прибавит ему ни капли уверенности.

Брэддок задумчиво трет подбородок.

– Если ты так считаешь… окей. Но моральный дух невысок у всех членов вашей команды, так что поправить нужно не только психику вратаря. Я думаю, немного дополнительной любви и внимания со стороны тренерского состава может оказаться именно тем, что поможет ребятам сплотиться.

У меня обрывается сердце. Я не хочу, чтобы проблемы Данлопа решал старший тренер, когда я могу помочь ему сам. Брэддок умный мужик, но если кому из тренеров и не помешает поддержка, то это Дэнтону с его гребаным языком. Невероятно, что Билл этого не замечает.