Эль Кеннеди - Мы

– Отпусти, – прошу я. – Мне надо прикоснуться к себе.

Вес прикусывает мою губу.

– Это моя работа, забыл? – А потом оборачивает мой член кулаком и начинает быстро ласкать меня, вторгаясь все глубже и глубже.

Оргазм застигает меня врасплох. Я думал, что продержусь хотя бы десять толчков, но нет, я кончаю, и это божественно, и весь мой мир сейчас – это он. Мой лучший друг. Мой любовник. И мой… жених. Ого… кто бы знал, что это слово окажется таким возбуждающим. Мой член конвульсивно вздрагивает, и при мысли, что я проведу с этим мужчиной всю жизнь, выплескивает мне на живот еще одну струйку.

Вес продолжает любить меня – медленно, словно смакуя. Когда он наконец-то кончает, его оргазм – не яркая вспышка блаженства, а мягкие толчки бедер и тихий довольный стон. Он падает на меня. Нежно целует – один раз, другой – поглаживает мою грудь, мои плечи, после чего долго гладит по волосам.

В конце концов мы замираем и лежим, тесно прижавшись друг другу, каждый думает о чем-то своем. Мой взгляд задевает часы. Половина второго.

– Ты, наверное, дико устал, – шепчу я. Несколько часов назад он отыграл целый матч. – Во сколько за вами приедет автобус?

– Э… В половине восьмого?

– Нам надо поспать, – предлагаю, хотя сам слишком взбудоражен для сна.

– Или ты можешь рассказать, что за проблема у тебя на работе.

Я издаю стон.

– Клянусь, я расскажу. Но давай не сейчас? Можно мне еще немного побыть в своем счастливом местечке?

Он негромко смеется мне в шею.

– В котором недавно был я?

– Ты сегодня такой буквалист. – Я встаю и совершаю поход в самую большую гостиничную ванную, которую я когда-либо видел. Наскоро вытеревшись, приношу Весу мокрое полотенце и снова забираюсь в кровать.

– Нет, серьезно, – произносит он, вытирая свой умопомрачительный пресс, – что такого ужасного ты мог натворить?

– Я припечатал Дэнтона к стенке.

– Аллилуйя!

– Ничего хорошего в этом нет. Я был обязан сдержаться. Мы учим детей достойному поведению и в спорте, и в жизни, так почему же я сам кинулся распускать руки? Самая тупейшая вещь, которую я когда-либо делал.

Вес минуту молчит.

– Вот именно. Для тебя это не в порядке вещей, и нет причин думать, что это когда-нибудь повторится. Спиши все на лекарства. Скажи, что у тебя было временное затмение, и заполни ту жалобу, о которой говорил Билл.

– То есть, я могу сохранить или работу, или свою совесть. Только что-то одно.

Он целует меня в шею.

– Бэби, сохрани работу, а совести дай перерыв. Неужели ты думаешь, что для твоих пацанов будет лучше, если этот мудак победит?

И тут я в сотый раз за двадцать четыре часы понимаю, как сильно я люблю Веса. Лежать, распластавшись на его голом теле, и разбирать мою карьерную катастрофу – это лучшая терапия на свете. Пусть иногда мы и воспринимаем проблемы по-разному, но он чертовски умен. Вот почему я доверяю ему.

Хорошо, – принимаю решение я. – В понедельник пойду туда и съем свою шляпу. Я хочу эту работу. И заслуживаю ее.

Его большая ладонь гладит мое бедро.

– Конечно, заслуживаешь.

Мы опять замолкаем. Спустя какое-то время я решаю, что Вес заснул, но он неожиданно задает мне вопрос:

– Давай обсудим другую твою любимую тему?

– Твою неспособность поддерживать чистоту?

– Нет. – Он смеется. – Другую другую.

– И это…?

– Деньги.

– Боже, ну почему?

– Потому что, когда сезон кончится, мы закатим свадьбу, а после отправимся в сногсшибательный отпуск. Я не хочу, чтобы ты волновался о том, сколько что стоит. Впереди еще много нудных недель. Их будет легче перетерпеть, если смотреть на красивые фотки пляжей, куда мы поедем.

Я не знаю, что и сказать.

– Свадьба необязательно должна быть дорогой.

Перед ответом он мгновение пожевывает мою шею.

– Уединение стоит денег. А они у меня есть. – Он тянет меня за плечо, и я поворачиваюсь к нему лицом. – Знаешь, как я разбогател?

Я качаю головой.

– Проснувшись однажды и узнав, что мой дедушка умер и оставил мне кучу денег. Причем дед сделал так, чтобы отец не мог залезть в мой трастовый фонд. Знал, что папа жадный ублюдок. – Он усмехается. – Чистое везение, понимаешь? И даже если бы я заработал их, разгружая вагоны, то и тогда был бы готов разделить с тобой все. До последнего цента.

Я пытаюсь принять эту мысль, а он тем временем наклоняется и целует меня. Я получаю второй поцелуй, затем третий. Мне казалось, что я закончил разбираться в себе, но оказывается, можно делать открытия и в два часа ночи, пока ваш бойфренд медленно проникает в ваш рот и ласкает своим языком ваш язык.

Я столько недель отвергал его помощь, потому что не хотел, чтобы он считал меня слабым. А он все это время только и делал, что показывал, как сильно любит меня.

Из моей груди исторгается стон.

– Что? – Он трется носом о мою щеку.

– Я люблю тебя.

– Но…? – хмыкает он.

– Но я идиот. Твой член в моей заднице никогда не оскорблял мое мужское достоинство, но я чуть не спятил, когда ты заплатил по моим больничным счетам.

Вес смеется, а потом прихватывает мое ухо губами.

– Ты разозлишься, если я сделаю так, чтобы арендная плата автоматически списывалась с моего трастового счета? А мне тогда не придется просить тебя сохранять магазинные чеки. Что, если мы просто перестанем считать? Разве не так заведено у женатых людей?

– Не знаю. Наверное, да. – У меня, кажется, сейчас голова взорвется от всех этих новых мыслей о супружеской жизни.

Вес, должно быть, чувствует то же самое, поскольку снова принимается меня целовать. В конце концов мы так и засыпаем – лицом к лицу, крепко обнявшись.

***

Когда в полседьмого у Веса срабатывает будильник, мы оба издаем стон. Он выключает его, и я зарываюсь лицом в подушку. Какое-то время мы лежим в полусне, неуклюже лаская теплую кожу друг друга. Было бы здорово заняться утренним сексом, но мы слишком устали. Когда будильник включается в третий раз, он с ворчанием выбирается из постели.

А я остаюсь лежать. Мой рейс через четыре часа, и потому я дремлю, слушая, как Вес принимает душ и собирается. Вскоре раздается громкий стук в дверь.

– Чуваки! Я принес витамин С!

Вес открывает. Это Блейк, черт бы его побрал. По всему номеру тут же распространяется Блейкова болтовня. Витамин С, впрочем, оказывается кофе, и его аромат приводит меня в сознание.

– О-о, кто у нас соня? – оглушительно воет Блейк, плюхнувшись на Весову сторону кровати. – Джей-бомб, кофеин! Я принес тебе капучино.

– Тебя очень тяжело ненавидеть, – бормочу я в подушку.

– Все так говорят. – Его лапища хватает меня за плечо и трясет.

– Прекрати. – Я натягиваю одеяло повыше. – Или я не приглашу тебя на нашу свадьбу.

– На сва…? О МОЙ БОГ!

И тут я понимаю, что сделал огромную тактическую ошибку, потому что Блейк Райли – все его двести с чем-то там фунтов, упакованные в костюм – подпрыгивает и начинает скакать на кровати. Я открываю рот, чтобы наорать на него, но пока он радостно верещит, а меня мотает туда-сюда, как белье в стиральной машине, говорить очень сложно.

– С-с-СЛЕЗЬ! – удается проскрипеть мне.

От Веса помощи никакой, потому что он разговаривает с кем-то по телефону. В момент, когда он отключается, я слышу кошмарный треск. Словно раскололась надвое деревяшка. Кровать заваливается набок, и Блейк летит на пол.

– Не волнуйтесь! – орет он откуда-то снизу. – Я цел!

Мы переглядываемся. На наших лицах – веселье и ужас.

– Блейк, ты сломал кровать, – со вздохом говорит Вес. – Сам будешь платить за нее.

– Подумаешь, мне не впервой. – Он поднимает свою тушу с пола и поправляет галстук.

– Но спасибо, что сломал мебель, а не ногу моему жениху. С нас хватит больниц.

– Парни, просто я так счастлив за вас. – Он хватает Веса в охапку и отрывает его от ковра.

Вес смотрит поверх его плеча на меня и закатывает глаза. Когда его ноги снова касаются пола, он выгоняет своего одноклубника в коридор.

– Вызовешь лифт? Нам пора уходить.

Блейк широко ухмыляется.

– Все, иди целуй его на прощание, только быстро! – Он подхватывает свой стаканчик с кофе и бодрым шагом выходит за дверь.

– Уф. – Вес оглядывается. По номеру словно пролетело торнадо, оставив после себя внезапную тишину и разгром. Я еще лежу на кровати, но она дала неудобный крен. Мой бойфренд очень аккуратно садится на краешек рядом со мной. – Мне нужно идти.

Я улыбаюсь. Он так красив.

– Я знаю. Увидимся вечером. Самый дешевый билет был с пересадкой в Чикаго. Так что я слегка задержусь.

Он касается моих волос, пропускает их сквозь свои пальцы.

– Не опоздай на пересадку. Я буду ждать. – И сексуально улыбается мне.

При этих словах мой член оживляется.

– Не волнуйся. – Я тяну его на себя и целую. У него вкус зубной пасты.

– М-м… – произносит он, когда мы отрываемся друг от друга. – Слушай, через час сюда придут убираться. Мой покойный дедушка хочет, чтобы ты вкусно позавтракал перед полетом.

Пока он целует меня еще раз, я улыбаюсь.

– Поблагодари его от меня.

Вес вздыхает и проводит по моей щеке большим пальцем.

– Когда-нибудь.

Когда за ним закрывается дверь, я еще улыбаюсь.

Джейми

Я роняю чемодан на пол, закрываю дверь на замок и захожу в гостиную с чувством, будто провел год за границей, а не одну жалкую неделю на Западном побережье. Но черт, дома так хорошо. И фантастически пахнет – Весовым одеколоном после бритья и чем-то еловым… чистящим средством? Здесь кто-то прибрался, пока меня не было?

Обалдеть. Так и есть. Полы сияют, на всех поверхностях – ни пятнышка, ни пылинки. Внезапно я чувствую себя девочкой из сказки про трех медведей. Кто заходил на мою кухню и вымыл ее…

– Вес? – с подозрением зову я.

– Я в спальне, – доносится сонный ответ моего бойфренда.

Нет, не бойфренда. Моего… жениха? Ух. До сих пор звучит сюрреалистично.

Через миг он выходит – в трениках, которые сидят восхитительно низко на бедрах. Я любуюсь его голым торсом, множеством татуировок, гладкой кожей… Он великолепен. И, кажется, набрал потерянный вес. Вчера в пылу страсти я этого не заметил, но сейчас вижу, что его бицепсы и пресс стали рельефнее, чем месяц назад.

– Как прошел полет? – Он натягивает футболку, пряча свою великолепную грудь, затем подходит и целует меня.

Я потираю шею.

– Скучно. Да еще заснул в неудобной позе, и теперь все болит.

Вес стягивает с меня куртку и бросает ее на кухонный табурет. А я в кои-то веки не пилю его за разбрасывание вещей. Я слишком рад его видеть.

– Иди в душ, – командует он, – а я пока приготовлю тебе какую-нибудь еду. А потом разомну тебе шею… – Он подмигивает. – И еще кое-что.

– Звучит… – я притягиваю его к себе, – очень… – целую, и нас прошивает трепет, – заманчиво.

Он усмехается и шлепком по заднице выгоняет меня в коридор. Я ухожу в нашу спальню и раздеваюсь, потом прыгаю в душ и смываю с себя запах противного кофе, приставшего за полет. Интересно, что за еду он готовит? Я люблю этого парня, очень люблю, но кулинария не самая сильная его сторона. Он даже яичницу сделать не может, не превратив ее в угольки.

И действительно, когда через десять минут я выхожу, мне в нос бьет запах гари. Вес смущенно переминается с ноги на ногу у плиты.

– Хотел сделать тебе горячие бутерброды, – бубнит он.

Я смотрю на почерневшие ломтики хлеба и сыр, прилипший к моей лучшей чугунной сковороде. А после взрываюсь смехом.

– Бэби, все хорошо. Я не голоден. Давай сразу перейдем к части с массажем? – Я чмокаю его в щеку и выключаю плиту. – Но за попытку ставлю два с плюсом.

– Отлично, – просияв, говорит он. – Кстати, ты заметил, как у нас чисто? Целый день драил квартиру ради тебя.

– Серьезно?

Он ухмыляется.

– Ну ладно, на самом деле я два часа смотрел запись матча с командой. И поэтому нанял очень приятную женщину по имени Ивенка, чтобы она приходила к нам раз в неделю и делала уборку и стирку. – Он сжимает мое плечо. – Можно, мы оставим ее? Ну пожалуйста, – просит он умоляющим голосом, будто ребенок, который принес в дом щенка.

Мне, как обычно, хочется отказаться – ведь это дорого. Поэтому я представляю его покойного дедушку и делаю вдох.

– Конечно.

– Ур-ра! – Он утягивает меня на диван и предлагает: – Серию «Банши»?