Настроение повсюду было приподнятым, а люди — такими же суровыми и готовыми к битве, как их земля. Как всегда полагал Бригем, энергии и силы молодого принца оказалось достаточно, чтобы объединить их. Когда мужчины думали о предстоящих сражениях, они думали не о смерти, а о победе и о торжестве справедливости, которую попирали так долго.

Некоторые из них были молоды. Бригем видел будущее на их энергичных лицах, в том как они смеялись и смотрели на принца, который носил хайлэндскую одежду и прикрепил к голубому берету белую кокарду — символ своего дома.

Другие были стары, и их лица отражали прошлое — гордость, не имеющую возраста, битвы, уже проигранные и выигранные. Они смотрели на принца, с его свежей стюартовской кровью, как на клей, который соединит кланы вместе.

Но старых и молодых, энергичных и сомневающихся Чарлз увлекал одной силой своей личности. Это было его время и его место. Он намеревался достичь своей цели.

Стояла прекрасная погода, дули теплые ветры. Кто-то сказал, что сам Бог благословил мятеж. Какое-то время это казалось так. Люди и оружие, потерянные для якобитов, когда «Элизабет» повернула назад, были забыты. Торфа для костров было достаточно, а вода в горных источниках была свежей. Играли волынки, виски лилось рекой, и по ночам люди спали крепко, как и спят мужчины, пустившиеся в авантюру.

Бригему сообщили, что на север отправлена правительственная армия под командованием генерала сэра Джона Коупа[34]. Он сразу же передал новости непосредственно принцу и увидел, как рот того изогнулся в довольной улыбке.

— Итак, мы наконец начнем сражаться.

— Похоже на то, ваше высочество.

Утро было теплым, наполненным рассеянным солнечным светом Шотландии. В лагере пахло лошадьми, солдатами и дымом. Вид суровых холмов смягчал буйно растущий вереск. Орел, рано начавший охоту, кружил в небе.

— Хороший день для битвы, — пробормотал Карл, изучая лицо Бригема. — Вы бы предпочли, чтобы с нами был лорд Джордж?

— Лорд Джордж — отличный полевой командир, ваше высочество.

— Безусловно. Но у нас есть О’Салливан [35]. — Чарлз жестом указал на высокого ирландского солдата удачи, который собирал людей для дневного перехода.

Бригем не сомневался в преданности принцу ирландца, но чувствовал, что в нем больше фанфаронства, чем осмотрительности.

— Если на нас нападут, мы будем отчаянно драться.

— Жду этого с нетерпением. — Чарлз, положив руку на эфес шпаги, оглядывался вокруг. Он чувствовал к этой земле глубокую и искреннюю привязанность. Когда он станет королем, то позаботится, чтобы Шотландия и ее народ были вознаграждены. — Это было долгое путешествие, Бригем, от самого двора Людовика с его хорошенькими личиками.

— Долгое, ваше высочество, — согласился Бригем. — Но его стоило предпринять.

— Скажу вам, что на некоторых хорошеньких личиках были слезы, когда вы уезжали. Вы уже успели разбить сердца и в Шотландии?

— Для меня теперь существует только одно лицо, сир, и одно сердце, которое я постараюсь не разбивать.

В темных глазах принца мелькнул интерес.

— Ну и ну! Похоже, блистательный лорд Эшберн влюбился в хайлэндскую девицу. Скажите, mon ami [36], она так же хороша, как очаровательная Анн-Мари?

Бригем криво улыбнулся:

— Умоляю ваше высочество не делать сравнений, особенно в присутствии хайлэндской девицы. У нее на редкость буйный темперамент.

— Неужели? — Чарлз подал сигнал привести его лошадь. — Мне не терпится увидеть ее и посмотреть, что за женщина сумела заманить в ловушку мужчину, пользовавшегося наибольшим спросом при французском дворе.

Волынки не переставали играть на дороге, но войск Коупа нигде не было видно. Поступили известия, что он идет окольным путем в Инвернесс. Дорога в Эдинбург была открыта для мятежников. Силами трех тысяч, после короткой, но жестокой битвы, они захватили Перт. После этого они продолжили марш на юг, разгромив два полка драгун.

Бои только воспламеняли мятежников. Наконец-то вместо разговоров и планов начались действия! С мечом и волынкой, щитом и топором они были само неистовство. Выжившим предстояло рассказывать истории об их маниакальной смелости и дерзости, которые сами по себе служили оружием.

Соединившись с лордом Джорджем Марри в Перте, они вошли в Эдинбург и захватили его.

Город пребывал в панике. Новости о вторжении предшествовали хайлэндской армии, и ходили слухи о варварах, каннибалах и головорезах. Стража бежала, и, покуда Эдинбург спал, группа Кэмеронов атаковала часовых, обеспечив контроль над столицей.

Под командованием принца не было ни грабежей, ни мародерства. К жителям Эдинбурга относились с сочувствием и справедливостью, как к подданным истинного короля.

Прошел всего месяц с тех пор, как в Гленфиннане был поднят штандарт и Яков провозглашен королем, а его сын и регент уже готовился открыть королевский двор в Холируд-Хаус [37].

Колл был рядом с Бригемом, когда принц на своем сером мерине въехал в Холируд-Парк. Посмотреть на него собралась целая толпа. Крики и приветствия сопровождали кортеж, ибо народ радовался при виде молодого человека в камзоле из тартана и голубом берете. Возможно, он еще не был принцем Англии, но уже был признан их принцем.

— Слышишь их? — Колл с усмешкой склонился вперед в седле. — Здесь наша первая настоящая победа, Бриг.

Бригем с трудом удерживал свою лошадь, когда они ехали по узким переполненным улицам.

— Готов поклясться, что принц мог бы повести их на Лондон, сказав лишь слово. Надеюсь, что припасы и люди, в которых мы нуждаемся, скоро прибудут.

— Мы могли бы одержать победу, даже если бы силы противника превосходили наши в десять раз — как в Перте или Колтбридже. — Сентябрьский ветер заставил Колла поморщиться. — Господи, как же здесь грязно! Нет, мне подавай хайлэндские холмы. Здесь же просто дышать невозможно!

Город был битком набит домами и лавками, в том числе построенными из глины и дерева. Каменные здания были высокими, как орлиные гнезда, с фасадами из четырех или пяти этажей и зачастую девяти-десятиэтажными задними стенами, тянущимися вверх вдоль крутых холмов.

— Хуже, чем в Париже, — согласился Бригем.

Вонь доносилась из замусоренных переулков, но люди, приветствующие принца, казалось, не замечали ее.

Над грязными трущобами тянулась Ройал-Майл. Эдинбургский замок, величавый и уже обладавший древней историей, высился на страже одного конца этой великолепной улицы. На нижнем краю склона находился Холируд-Хаус, где дворец и аббатство стояли рядом перед мрачными утесами. Он неоднократно был сценой волнений и бурных страстей. Мария, королева Шотландии [38], была его самым знаменитым и обреченным обитателем. Она жила там, вышла замуж за своего кузена Генри Стюарта Дарнли [39]в Холирудском аббатстве и видела, как ее любовник Риццио [40] был убит им в маленькой столовой ее же апартаментов. В замке родился ее сын Джеймс [41], который, пережив бурное детство, стал королем Шотландии и Англии.

Здесь, в этом вместилище великолепия и интриг, праправнук Джеймса, Чарлз, держал свой двор, вновь оживив Холируд-Хаус. Он приезжал верхом к дворцу, где некогда обитали его предки. Спешившись, он медленно проходил под аркой, чтобы вскоре появиться у окна своих новых апартаментов, махая рукой кричащей толпе.

Эдинбург поддерживал принца, а он поддерживал Эдинбург.

Ему предстояло доказать это через несколько дней, когда Коуп двинул свои войска на юг.

Предупрежденные якобиты встретили правительственную армию на востоке от города, в Престонпансе. Драгуны в красных мундирах стояли лицом к лицу с хайлэндерами в килтах или брюках из тартана. Бригем, с кожаным щитом в одной руке и шпагой в другой, присоединился к Мак-Грегорам. Вначале в поле воцарилось молчание — только гулкие звуки волынок слышались в туманном воздухе. Как удары сердца людей, добровольно идущих на смерть, думал Бригем. Утренний ветер развевал знамена противоборствующих армий.

При первой же схватке в небо взвились воинственные крики. Пехотинцы сталкивались друг с другом с грохотом мечей и топоров. Шотландцы дрались как демоны, продолжая сражаться, даже истекая кровью. Как случалось и прежде, английская пехота не могла противостоять ярости хайлэндской атаки. Красная линия заколебалась и начала разламываться.

Тогда вперед со зловещим стуком подков и звоном мечей устремилась кавалерия. Бригем, столкнувшись с противником, игнорировал шум и проклятия вокруг. Пуля просвистела мимо его уха, но взгляд не утрачивал холодной решимости. Кэмбелл с дороги из Лондона узнал бы этот взгляд. Бригем был человеком, готовым умереть, но уверенным, что этого не произойдет.

Пушечный дым становился все гуще, поэтому противники сражались будто в тумане. В пылу битвы пота проливалось не меньше, чем крови, — запах того и другого наполнял воздух. Птицы-падалыцики, привлеченные звуками сражения, уже кружили над головами дерущихся.

Маневрируя на своей лошади среди остатков английской армии, Бригем видел белые кокарды якобитов и пледы Мак-Грегоров, Мак-Доналдов, Кэмеронов. Некоторые падали вокруг него от ударов штыков и сабель. Снова и снова гремели пушки, разбрасывая камни, грязь и смертоносный металл. Некоторые люди кричали, падая наземь, другие умирали молча.

Спустя десять минут битва закончилась. Драгуны искали спасения в бегстве, отступая к холмам на лошадях и пешком. По зеленой траве и серым камням текла кровь. На земле лежали распростертые тела убитых и раненых. В тот день победно звучали волынки и высоко реяло знамя дома Стюартов.

— Почему мы продолжаем торчать в Эдинбурге, когда нам следует маршировать на Лондон? — осведомился Колл, шагнув во внутренний двор Холируда с пледом на плечах, так как сумерки были холодными.

На сей раз Бригем мог только согласиться с нетерпением Колла. Они пробыли почти три недели при новом дворе Чарлза. Сам двор был великолепным, с ассамблеями и советами во дворце, но принц не забывал своих людей и делил время между Холирудом и лагерем в Даддингстоне. Моральный дух там был достаточно крепким, хотя многие разделяли чувства Колла.

Балы и приемы могли подождать.

— Победа в Престонпансе обеспечила нам более сильную поддержку. — Бригем распахнул плащ навстречу сырому вечернему воздуху. — Сомневаюсь, что мы должны задерживаться здесь.

— Советы! — проворчал Колл. — Каждый божий день у нас очередной совет. Если у нас есть проблемы, дружище, так между лордом Джорджем и О’Салливаном. Я готов поклясться, что если один из них скажет «черное», то другой тут же поклянется, что это белое.

— Знаю. — Этот конфликт причинял Бригему немалое беспокойство. — Сказать тебе по правде, Колл, О’Салливан тревожит меня. Я предпочел бы более уравновешенного командира, для которого важнее не эпизодические поражения противника, а полная победа.

— У нас не будет ни того ни другого, пока мы торчим при дворе.

Бригем улыбнулся, глядя в наступающую ночь:

— Тебе недостает Хайлэндса, Колл, и твоей жены.

— Да. Прошло всего два месяца с тех пор, как мы покинули Гленроу, но мы так мало времени провели вместе. Я особенно беспокоюсь, так как Мэгги ждет ребенка.

— Мужчина должен беспокоиться о тех, кого любит.

— Многие мужчины среди нас знают, что, когда начнется марш на юг, может пройти год, прежде чем мы снова увидим наши дома и семьи. — Не желая впадать в мрачное настроение, Колл хлопнул Бригема по плечу. — По крайней мере, для тебя здесь достаточно хорошеньких женщин. Удивляюсь, что ты не выбрал ни одну из них. Ручаюсь, что за последние несколько недель своим равнодушием ты разбил дюжину сердец.

— Ты мог бы сказать, что у меня кое-что на уме. — Вернее, кое-кто, подумал Бригем. Одна-единственная. — Может, разопьем бутылочку и поищем игру? — Когда Колл кивнул, они вместе двинулись назад через двор.

Бригем заметил женщину, идущую сквозь тенистую арку, но его взгляд скользнул по ней без всякого интереса. Однако, сделав еще три шага, он остановился, медленно повернулся и стал смотреть на нее. Темнело очень быстро, и Бригем мог видеть только то, что она высокая и стройная. На ее голову и плечи был наброшен плед. Она могла быть служанкой или одной из придворных дам, вышедшей подышать воздухом. Бригема интересовало, почему незнакомка так мучительно напоминала ему его фарфоровую пастушку.

Хотя он не мог видеть ее лица, но был уверен, что она смотрит на него так же внимательно.

Досадуя на себя, Бригем зашагал дальше, но какая-то необъяснимая сила вынудила его снова остановиться и повернуться. Женщина все еще стояла там, скрестив руки на груди и высоко подняв голову.

— Что с тобой, черт возьми? — Колл тоже остановился и усмехнулся, заметив женскую фигуру в арке. — Ну, если дело в этом, полагаю, ты вряд ли захочешь играть со мной в кости.