Нора Робертс - Мятеж

— Ты забыла, что произошло, когда здесь были только женщины и пришли англичане?

— Это сделал только один человек, — с отчаянием прошептала Гвен.

— Послушай меня. — Сирина положила руки на плечи Гвен, стараясь говорить спокойно. — Роб сказал, что это было чистое безумие. Драгуны добивали раненых, расстреливали женщин и детей. Если они придут сюда, прежде чем безумие прекратится, они убьют нас всех, даже Мэгги и ребенка.

— Но мы можем потерять ее, если сдвинем с места.

— Лучше это, чем если ее зарежут англичане. Соберем все, что нужно ей и ребенку. Мы должны уйти отсюда на рассвете.

— Рина, а как же ты и твой ребенок?

Блеск в глазах Сирины не имел ничего общего со страхом. Если бы ее видел отец, он бы улыбнулся.

— Мы выживем и будем помнить.

С этими словами, звучащими в ее ушах, Сирина спустилась по лестнице. В кухне ее мать готовила поднос с похлебкой и хлебом.

— Сирина, ты должна отдохнуть. Иди в постель. Как только Гвен съест это, она сделает то же самое.

— Мама, нам нужно поговорить.

— Мэгги? — встрепенулась Фиона. — Ребенок?

— Нет, Гвен говорит, что они в порядке. — Обернувшись, Сирина увидела миссис Драммонд и Паркинса. — Мы все должны поговорить. Где Мэлколм?

— В конюшне, миледи, — ответил Паркинс. — Ухаживает за лошадьми.

Кивнув, Сирина подвела мать к стулу у стола.

— Чай заварен, миссис Драммонд? Достаточно для всех нас?

— Да. — Молча она разлила чай в чашки и села на указанный Сириной стул.

— Есть новости. — Сирина без утайки рассказала им о последних событиях.

Когда начало светать, они взяли с собой все, что могли унести. Паркинс осторожно уложил Мэгги на приготовленные им носилки. Она сдерживала стоны и пыталась, хотя была еще слишком слаба, держать ребенка. Путешествие на холмы с Мэлколмом во главе процессии было медленным и почти безмолвным.

На вершине холма, где с трудом пробивались сквозь мерзлую почву первые цветы, Фиона остановилась. Лес, куда она приходила, будучи невестой, расстилался внизу, чернея под тонким утренним туманом. Она смотрела на дом, где много лет прожила с Иэном и родила своих детей.

Ветер трепал ее плед и раздувал юбку, но оставлял щеки бледными, а глаза тусклыми.

— Мы вернемся, мама. — Сирина обняла Фиону за плечи и склонила голову на ее плечо. — Они не отберут наш дом.

— Там осталось столько моей жизни и моего сердца, Сирина! Когда привезли тело твоего отца, я думала, что моя жизнь кончена. Но это не так. — Она глубоко вздохнула, расправила плечи и вскинула голову. — Да, Мак-Грегоры вернутся в Гленроу.

Они постояли еще немного, глядя на дом с голубой черепичной крышей, поблескивающей в свете восходящего солнца.

До пещеры они добрались через два часа. Мэлколм и Сирина уже разложили хворост и торф для костра. Они принесли с собой пледы, припасы из кухни, лекарства и свежее молоко. За камнями был спрятан сундук, содержащий пастушку Бригема, миниатюру с изображением его бабушки и его сейф. Сирина поставила шпагу своего деда у входа в пещеру и проверила пистолеты и боеприпасы.

Гвен ухаживала за Мэгги, пока Фиона успокаивала ребенка, которого уже называли младшим Иэном.

— Вы умеете стрелять из пистолета, Паркинс? — спросила Сирина.

— Да, леди Эшберн, если это станет необходимым.

Несмотря на усталость, Сирина усмехнулась. Паркинс говорил таким же тоном, который бы использовал, если бы она спросила, знает ли он, как удалить винное пятно с кружева.

— Возможно, вы возьмете этот?

— Да, миледи. — Лакей с поклоном взял пистолет.

— Вы умеете гораздо больше, чем может показаться, Паркинс. — Сирина подумала о том, с каким тщанием он изготовил носилки и как тащил их с хрупкой ношей по неровной тропинке. — Начинаю понимать, почему лорд Эшберн так на вас полагается. Вы долго пробыли с ним?

— Я нахожусь на службе у Лэнгстонов много лет, миледи. — Когда Сирина молча кивнула, глядя на вход в пещеру, он смягчился. — Он вернется к нам, миледи.

Слезы подступили к глазам Сирины, и она быстро заморгала, отгоняя их.

— Я надеюсь родить Бригему сына, Паркинс. Как звали его отца?

— Дэниел, миледи.

— Дэниел. — Сирина смогла улыбнуться. — Мы назовем его Дэниел, и он будет достаточно храбрым, чтобы войти в львиный ров[47]. Он будет следующим графом Эшберном и в один прекрасный день станет бродить по Гленроу.

— Может быть, вы отдохнете, леди Эшберн? Путешествие утомило вас больше, чем вы думаете.

— Да, сейчас. — Она повернулась убедиться, что остальные чем-то заняты. — Когда Бригем и мой брат вернутся, они не будут знать, где искать нас. Каждые несколько часов кто-то из нас должен спускаться и проверять, не появились ли они. Вы, Мэлколм и я будем сменять друг друга.

— Нет, миледи.

Ее рот открылся, потом закрылся и открылся вновь.

— Нет?

— Нет, миледи. Я не могу позволить вам проделывать путешествие снова. Мой хозяин не пожелал бы слышать об этом.

— Вашему хозяину незачем об этом говорить. Его и Колла нужно привести сюда.

— Юный Мэлколм и я это устроим. А вы и другие женщины останетесь здесь.

Бледное и изможденное лицо Сирины стало упрямым.

— Я не буду сидеть в этой чертовой пещере и ждать, пока смогу быть полезной своему мужу.

Паркинс прикрыл ее пледом:

— Боюсь, я вынужден настаивать, леди Эшберн. Этого бы потребовал милорд.

Сирина сердито нахмурилась:

— Удивляюсь, что лорд Эшберн не уволил вас много лет назад.

— Да, миледи, — благодушно отозвался Паркинс. — Он говорил это много раз. Я принесу вам чашку молока.

Сирина спала с пистолетом в одной руке и шпагой в другой, но ее сны были мирными и наполненными Бригемом. Она видела его так четко, что могла почти притронуться к нему, когда он улыбался ей. Он держал ее за руку, она чувствовала тепло его тела, когда они танцевали в солнечном свете на берегу реки. На нем был черный костюм, отделанный серебром, а на ней — атласное платье цвета слоновой кости с жемчугом.

Они были одни, а музыку заменяли плеск воды и пение птиц. Когда они двигались в танце, их лица были достаточно близки для поцелуя.

Он был так красив, ее английский возлюбленный с дерзким сердцем мятежника! Его поцелуи были такими мягкими и сладкими, как при встрече или прощании…

Потом Сирина увидела кровь, проступающую сквозь его камзол и капающую ей на руку. Кровь была настолько реальной, что она чувствовала на своей коже ее тепло. Но когда Сирина попыталась обнять Бригема, он исчез, и она осталась стоять одна на речном берегу, слушая, как перекликаются друг с другом певчие птицы.

Сирина проснулась с именем Бригема на устах и колотящимся сердцем. Подняв дрожащую руку, она не увидела на ней крови. Стараясь отделить сон от яви, Сирина прижала руку к сердцу. Она слышала не щебет певчей птички, а клекот орла, не плеск реки, а вой ветра.

Бригем жив, твердила Сирина себе и положила руку на круглый живот, словно уверяя своего ребенка, что его отец в безопасности. Почти сразу же она услышала хныканье новорожденного. Устало поднявшись, она побрела к задней стене пещеры. С помощью Фионы Мэгги прижимала маленького Иэна к груди, которую он жадно сосал.

— Сирина! — Голос Мэгги был слабым, а щеки бледными, но она улыбалась. — Он становится сильнее с каждым часом. — Мэгги погладила пушистую головку младенца. — Скоро у тебя будет свой малыш.

— Он красивый. — Сирина со вздохом села рядом с ней. — Бог был достаточно милостив, чтобы сделать его похожим на тебя, а не на отца.

Мэгги засмеялась, удобно устроившись в объятиях Фионы.

— Я не знала, что смогу любить кого-то так же сильно, как Колла. Но теперь знаю.

— Путешествие было трудным для тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Слабой. Ненавижу быть слабой и беспомощной.

Сирина погладила ее по щеке:

— Ты же знаешь, что мужчина не влюбляется во вьючную лошадь.

На сей раз смех Мэгги звучал громче.

— Если какая-нибудь девица попытается проделать мой трюк с моим маленьким Иэном, я выцарапаю ей глаза.

— Конечно, но ты наверняка обучишь ему своих дочерей.

— О да. — Мэгги закрыла глаза. — Я так устала.

— Поспи, — сказала Фиона. — Когда ребенок сыт, мы сможем о нем позаботиться.

— Колл скоро вернется?

Взгляд Фионы встретился над поникшей головой Мэгги с измученным взглядом Сирины.

— Да. — Голос Фионы звучал успокаивающе. — Очень скоро. Он будет так гордиться тобой, потому что ты подарила ему сына.

Сирина забрала задремавшего малыша, и Фиона укрыла Мэгги пледом.

— Такой кроха. — Сирина запеленала Иэна и уложила его спать. — Это всегда кажется чудом.

— Да. — Фиона посмотрела в дальнюю сторону пещеры, где спала, свернувшись калачиком, усталая Гвен. — Каждый ребенок — чудо. Всегда существуют смерть, горе и потери, Сирина. Без обещания новой жизни мы не могли бы их вынести.

Сирина задала вопрос, который не осмеливалась задать прежде:

— Ты думаешь, они мертвы?

— Я молюсь, чтобы они были живы. — Фиона взяла Сирину за руки. — И буду молиться каждый миг, пока мы в этом не убедимся. Ты должна поесть, — быстро добавила она. — Для себя и для ребенка.

— Да, но… — Сирина оборвала фразу, окинув взглядом пещеру. — Где Мэлколм?

— С Паркинсом. Они ушли за припасами вскоре после того, как ты заснула.

Нахмурившись, Сирина взяла чашку, которую протянула ей миссис Драммонд.

— Не беспокойся о них, девочка. Мой Паркинс знает, что делает.

— Да, миссис Драммонд, он хороший и надежный человек.

Щеки вдовы покраснели.

— Мы собираемся пожениться.

— Я рада за вас. — Сирина внезапно умолкла; ее пальцы стиснули чашку. — Слышите? — прошептала она.

— Я ничего не слышу. — Но сердце Фионы подскочило к горлу.

— Кто-то идет. Оставайтесь у задней стороны пещеры. Следите, чтобы Иэн не издавал ни звука.

— Сирина!..

Но когда Фиона потянулась к ней, Сирина бесшумно двинулась к входу в пещеру. В ее жилах застыл лед, замораживая страх и придавая силу. Она могла бы убивать, если Бог не укажет ей иного пути, и делала бы это хорошо.

Твердой рукой Сирина подобрала пистолет и шпагу. Если придут англичане, они найдут здесь только женщин, но не беззащитных женщин. Позади нее миссис Драммонд сжимала нож для разрезания мяса.

Когда шаги приблизились, не могло бить сомнений, что пещеру заметили. Держа шпагу и пистолет, Сирина шагнула наружу, готовая сражаться. Солнечный свет вынудил ее прищуриться.

— По-прежнему дикая кошка.

Бригем, поддерживаемый Коллом и Паркинсом, улыбался ей. Солнце сверкало на его окровавленных куртке и бриджах.

— Слава богу! — Бросив оружие, Сирина побежала к нему.

Ее лицо поплыло у него перед глазами, когда он попытался заговорить снова. Бригем смог только произнести имя Сирины, прежде чем темнота сомкнулась над ним, погасив боль.

— Он очень плох? — Сирина стояла на коленях на полу пещеры рядом с Бригемом, пока Гвен обследовала его раны. Страх вернулся, и во рту у нее пересохло.

Гвен молча ощупывала бок Бригема, куда попала пуля. В нескольких футах от них Фиона перевязывала рану на ноге Колла, который не сводил глаз со своего сына.

— Выстрел предназначался мне. — Колл поглаживал руку Мэгги. Смертельная усталость приглушала боль в ноге. Главное, он был жив, рядом с любимой женой и новорожденным сыном. А вот его друг находился на грани между жизнью и смертью, истекал кровью от пули, предназначавшейся для него. — Бриг принял огонь на себя. Мы пытались пробиться к холмам. Нас разбили наголову — все было потеряно. Мы оторвались от нашего полка. Я сперва подумал, что граф мертв.

— Ты принес его назад. — Сирина подняла голову, сжимая пропитанную кровью ткань.

— Да. — Колл зарылся лицом в волосы Мэгги, с мыслью забыться, вдыхать только их сладость, а не зловоние битвы и смерти.

Он никогда не смог бы описать события последних дня и ночи, но навсегда запомнил отчаяние, охватившее его, когда он нес Бригема к холмам. Колл помнил, как прятался, словно дикий пес, перевязывая раны, свои и Бригема, покуда англичане обыскивали камни и вереск. Он скрывался за скалой, слишком слабый, чтобы пересечь отрезок пустоши до амбара. Лежа в кустах рядом с бесчувственным Бригемом, Колл видел, как солдаты подожгли сарай и слышал крики раненых, прятавшихся внутри.

Оставшиеся мили до Гленроу Колл прошел в основном ночью, поддерживая Бригема, когда тот был в сознании, и неся его, когда он впадал в беспамятство.