— Вы так ошеломлены, сэр, что потеряли дар речи? — спросила она.

— Вовсе нет, — пожал плечами Керкхилл. — Просто припомнил последнюю встречу с вашим мужем. Как долго вы были с ним женаты?

Фиона собиралась было ответить. Открыла рот, но тут же сжала губы, бросив на него сердитый взгляд. Потом спросила:

— Вы задаете подобные вопросы каждой встречной леди?

Керкхилл почувствовал раздражение. Впрочем, она имела все основания возражать против его расспросов, тем более что вокруг сновали слуги.

— Не каждой, — ответил он. — Но я знаю кузена гораздо лучше, чем дядю.

— Ну да, разумеется, и Уилл, по-вашему, настоящий мужчина! Задира, всегда готов подраться, не важно, на чьей стороне. И сущий дьявол с женщинами, не так ли? Вы, несомненно, считаете его достойным восхищения.

— Не особенно, — признался Керкхилл. — Зато я думаю, он был сущим дьяволом в роли мужа. — Заметив направленные на них любопытные взгляды, он коснулся локтя Фионы: — Пожалуй, нам следует уйти отсюда.

Она послушно пошла за ним к лестнице.

— Думаю, мой муж был не лучше и не хуже всех прочих мужчин, — сказала Фиона.

— Вы любили его? — спросил Керкхилл, удивляясь собственной дерзости.

Она сделала большие глаза.

— Сэр, мой свекор мог назначить вас попечителем всех его поместий и опекуном моего ребенка, пусть! Не говоря уж о том, что считает вас возможным убийцей сына. Но все это никак не дает вам права столь бесцеремонно меня расспрашивать… ни сейчас, ни потом, как бы ни сложилось дело.

— Вероятно, вы правы, — согласился Керкхилл. — Просто я любознателен от природы, так что вы не первая, кто обвиняет меня в бесцеремонности. Умоляю, простите мне эту вольность.

Но ее глаза расширились еще больше, и он решил, что она вообще не станет отвечать. Однако она сказала:

— Сэр, я не привыкла к тому, что передо мной извиняются — если это было извинение. Но не привыкла я также и к подобным вопросам от не знакомых мне людей. Я принимаю извинения лишь затем, чтобы не задерживать вас дольше, потому что, полагаю, вы захотите уехать, как только отобедаете, при том, что я не составлю вам компанию за столом. Мой свекор не может встать с постели, других леди здесь нет, так что будет не очень прилично…

— Боюсь, вынужден снова вас огорчить, — перебил Керкхилл. — Старый Джардин предложил мне провести здесь ночь, и я согласился. Более того, — добавил он, наблюдая за ее реакцией, — мне хотелось бы, чтобы мы отобедали вместе за высоким столом. Мы родственники, в конце концов, и, если старик действительно умирает, очень скоро мне предстоит заботиться о вас и ребенке. Следовательно, нам предоставляется возможность узнать друг друга получше.

— Собираетесь пытать меня вопросами?

— Обещаю — больше никаких вопросов. Можете вообще ничего мне не рассказывать, если хотите, или подвергните расспросам меня — в наказание за излишнее любопытство. Я отвечу на любой вопрос, который вам будет угодно мне задать.

Глаза Фионы внезапно блеснули, и она сказала:

— Хорошо. Так это вы убили Уилла?

— Нет, конечно.

— Почему вас интересует, как долго мы с Уиллом были женаты? Не говоря уж о том, любила ли я его?

— Просто хотел знать. Разве есть другие причины задавать вопрос?

— Дело не в причине, сэр, а в мотивации. Отчего вам захотелось узнать?

— А вы никогда не задаете вопроса просто потому, что вам захотелось узнать ответ?

— Конечно, задаю. Но, как правило, я знаю, почему мне хочется услышать ответ, даже в том случае, если всего-навсего я хочу убедиться, что ответ будет таким, как я думаю. Более того, увиливать от ответа — как вы сейчас — означает, что человек просто желает скрыть причину. А я думаю — у вас есть причина. И еще вы обещали, что ответите на любой мой вопрос!

— Да, обещал, — с сожалением признался Уилл. — Не знаю, какой черт дернул меня дать такое глупое обещание.

— И теперь вы идете на попятный?

— Нет. Если вам так обязательно знать — в этом году я дважды видел Уилла при таких обстоятельствах, которые обычно исключают недавнюю женитьбу.

— То есть вы видели его с другими женщинами?

— Вы тоже говорите без обиняков. Да, так и было.

Как и раньше, Фиона пожала плечами, чтобы показать ему, как мало ее занимает услышанное. Но она опасалась, что ее жест не очень убедил Керкхилла.

— Не стоит торчать здесь, на галерее, как две колонны, — сказал он, касаясь ее плеча. — Кажется, когда мы уходили с кухни, приготовления к обеду шли полным ходом?

— Да, и мужчины скоро соберутся за столом, — сказала Фиона. — Вы, наверное, захотите привести себя в порядок? Я позову мальчика, и он проведет вас:

— Я сам о себе позабочусь, миледи. Но вам придется отобедать со мной.

— Для человека, который тут пока не хозяин, вы слишком легко раздаете указания, — возразила она. — С чего бы мне их исполнять?

— Надеюсь, вас заставит собственное любопытство, — ответил он. — Мне кажется, я составил свое мнение о вас, как и вы обо мне. Я не беру назад обещания ответить на любой ваш вопрос, не стану и вас понуждать говорить о том, о чем вы говорить не хотите.

Она внимательно посмотрела на Керкхилла, стараясь понять, насколько он искренен. Разумеется, ей этого было не понять. Но он спокойно выдержал ее испытующий взгляд.

Наконец, терзаясь сомнением — не совершает ли она серьезную ошибку, — Фиона уступила любопытству, которым, как надеялся Керкхилл, она наделена в избытке.

— Что ж, хорошо. Я отобедаю с вами, — сказала она.

Глава 2

Керкхилл верил предчувствиям, сулившим впереди неприятности, а в данном случае — немалые неприятности, поскольку дело касалось Фионы. Если старый Джардин прав и Уилл действительно мертв, она не так-то легко признает его право управлять Эпплгартом, когда старик умрет.

Судя по тому, что он наблюдал сейчас, леди Фиона выкажет свой норов, особенно в том, что касается ребенка.

Многие годы Керкхилл провел в битвах, несмотря на то, что вот уж восемь лет между Англией и Шотландией официально царило перемирие. Опыт воина внушил ему два главных правила подготовки к сражению: во-первых, следовало разузнать как можно больше о противнике и его окружении, во-вторых, продумать, как выпутаться самому и вывести из-под удара людей, если возникнет такая необходимость.

Он усмехнулся. Подумать только, леди Фиона — его противник!

Она ушла приводить себя в порядок перед обедом, так что у него появилась возможность убедиться, что Джошуа, его слуга, должным образом устроил в конюшне лошадей, да заодно сообщить ему, что им предстоит заночевать в Спедлинс-Тауэре.

Джошуа чистил Цербера, любимого, хоть и немолодого, боевого коня Керкхилла. Как правило, для подобных поездок были другие лошади. Но он не знал, какой прием его ждет, зато был уверен, что старый Джардин не потерпит у себя отряд вооруженных всадников — привечай их, да еще корми. Поэтому он взял с собой только непритязательного Джошуа, который давно служил ему и конюшим, и камердинером, да Цербера, который не знал себе равных.

Джошуа мог бы без труда найти себе другую должность в качестве оруженосца. Однако Керкхилл объявил, что был бы рад, согласись Джошуа прислуживать также и в доме, и тот с легкостью согласился, что такая работа как раз по нему.

Сейчас Джошуа вопросительно смотрел на хозяина, а вороной Цербер, радостно фыркая, обнюхивал руку Керкхилла, надеясь обнаружить угощение.

Керкхилл погладил мягкий нос коня и дал ему яблоко, которое взял из корзинки в холле.

— Вижу, ты и лошади хорошо устроились, Джошуа.

— Да, конюшня что надо, — отозвался слуга. — Берегите руку. Вам ведь не хочется ее лишиться, а наш парень, кажется, не в настроении.

— Ты отлично знаешь, что он не кусал меня с тех пор, как вышел из жеребячьего возраста, — возразил Керкхилл. — Кажется, это ты не в настроении. Что не так?

— Ничего. Но по вашему виду не скажешь, что вы только что как следует пообедали и хотите немедленно отправиться домой. Вероятно, это и объясняет, почему никто не подумал предложить мне кусочек-другой, перекусить… знаете ли.

— Хочешь сказать, что здесь не очень чтут законы гостеприимства?

Джошуа, человек немногословный, скорчил недовольную гримасу.

— Сейчас как раз накрывают к обеду в большом зале, — сказал Керкхилл. — А я пришел тебе сообщить, что старый Джардин пригласил меня провести ночь в его доме и я согласился. Можешь пойти со мной и пообедать вместе со слугами Джардина, или я распоряжусь, чтобы принесли еду сюда, если тебе угодно.

Джошуа покачал головой:

— Благодарю, сэр. Лучше сюда. Не хочу, чтобы эти недотепы болтались возле Цербера, да и мне самому они без надобности. Думаю, что лягу спать прямо тут, если вы думаете остаться на ночь.

— Как знаешь, Джошуа. Но еще я хочу, чтобы к утру, ты разузнал все об Уилле Джардине. И хорошенько приглядывал за лошадьми. Сам знаешь — лучше всего у людей Джардина получается красть лошадей да скот.

— Я сберегу наших лошадок, сэр.

— Не сомневаюсь. — С этими словами Керкхилл вернулся в дом, гадая, что скажет Джошуа, когда узнает о новых обязанностях своего хозяина.


Фиона торопливо взбежала к себе в спальню, твердо намереваясь найти хоть одно приличное платье, которое ей уместно будет надеть. Призвав на помощь горничную, она сказала:

— Флори, заплети мне косу и уложи под сетку с бусинами, а сверху надень тот простой белый чепец, что я привезла из Аннан-Хауса. На этот раз я должна выглядеть настоящей леди Уилл Джардин. Лорд Керкхилл — двоюродный брат Уилла — хочет отобедать в моем обществе. Не хочу, чтобы он обращался со мной как с ребенком.

— Ну, он такого не сделает, если он лорд, миледи, — принялась заверять ее пухленькая розовощекая Флори.

— Может, и нет, но я давно, целые месяцы, не заботилась о собственной внешности, особенно с тех пор как растолстела из-за беременности. Сегодня я хочу выглядеть по крайней мере аккуратно.

— У вас будет просто отличный вид, миледи. В этом небесно-голубом платье, что мы обшили кружевами со старого платья матушки мастера Уилла. Оно вам так идет!

— И ты должна обедать с нами, Флори.

— Нет, миледи, не могу я этого сделать! Старый хозяин тотчас прознает, и даже страшно подумать, что он со мной сделает.

— Значит, будешь прислуживать нам за столом, — сказала Фиона. — Против этого старому Джардину возразить нечего. Он только заявит, что я много о себе воображаю, но мне не хочется быть за столом вдвоем с кузеном мужа. По правде говоря, я сомневаюсь, по какому праву старому Джардину так злиться, хоть бы ты даже и сидела с нами, ведь он усаживал за этот самый стол целую толпу воров и негодяев, нимало не заботясь, что я тоже обедаю в их обществе.

— Ему не понравится, что вы обедаете наедине с мужчиной, что бы ни творил он сам, — сказала Флори. — Кстати, и мастеру Уиллу.

Фиону пронизала дрожь. Страшно подумать, что бы он сделал, если б узнал, что она наряжается ради того, чтобы обедать в обществе Керкхилла! Но она быстро успокоилась. Его нет уже две недели! Раз муж не появился до сих пор, вряд ли он ворвется в разгар обеда за почетным столом. С другой стороны, а вдруг он появится? Тогда все поймут, что она его не убивала.

Впрочем, если Уилл не вернется, она не станет горевать. Особенно если отсутствие мужа естественным образом проистекает из его собственного привычного поведения.

Конечно, она не скажет об этом Флори. Горничная знала Фиону лучше, чем кто бы то ни было в Спедлинсе, и была единственной, кому Фиона доверяла. Но есть вещи, которые не стоит поверять слугам, какими бы преданными и заслуживающими доверия эти слуги ни казались.

Вскоре Фиона была готова сойти вниз. Флори тоже объявила, что вполне приготовилась. Она заправила под чепец несколько выбившихся из прически белокурых локонов, и они вместе отправились в обеденный зал.

Керкхилл уже ожидал за столом на возвышении. При их появлении он встал.

Представив ему Флори, Фиона сказала:

— Она прислуживала мне и сестре еще тогда, когда мы были детьми. Когда я вышла замуж, Флори приехала со мной из Аннан-Хауса.

— Тогда я рад с вами познакомиться, Флори, — откликнулся Керкхилл. — Вы будете обедать со мной и вашей хозяйкой?

— Ей придется остаться с нами, сэр, иначе люди начнут сплетничать, — сказала Фиона. — Она может мне прислуживать. Против этого никто не станет возражать.

— Разумное замечание, миледи. А теперь, не пора ли вам занять свое место? За нижними столами люди уже садились, когда я вошел, так что, полагаю, сегодня особый день — они избавлены от необходимости прочесть молитву перед тем, как подадут мясо.