— Вам больно, — сказала Микаэла, дотронувшись до царапины на скуле.

Неужели человек, у которого есть глаза, а в жилах течет кровь, может считать ее обыкновенной?

— Ты должна быть в постели.

— Я в порядке, и мне нужно с вами кое-что обсудить.

— Пожалуйста. — Рейн передал шляпу и плащ Кабаи, затем указал на комнату справа от него. — Микаэла нахмурилась. — Тебе следует находиться в тепле, пока ты окончательно не поправишься.

Он провел ее в комнату, что-то шепнул арабу и закрыл дверь.

Темно-желтая рубашка облегала его почти так же, как и коричневые кожаные штаны. Все напоказ, подумала она, глядя на черные ботфорты. Рейн наклонил голову, спутанные волосы закрыли ему лицо, и ей захотелось откинуть эти черные пряди, чтобы видеть каждую черточку. Ей не нужно было поднимать глаза, ее тело и без этого знало, что он пристально вглядывается в нее. Микаэла снова удивилась, как ему удается разбудить в ней такие чувства. Три кошмарных года она с презрением отбрасывала мысль, что к ней может прикоснуться мужчина, а Рейна она жаждала, как оголодавшее животное, хотя понимала, что он заслужил женщину лучше ее.

— Замерзла? — вдруг спросил он.

— Нет, тепло, спасибо, — ответила она, задав себе вопрос, знает ли Рейн, какое действие оказывает на нее.

Он знал. Его тело пробудилось, едва он увидел девушку, и теперь он молился, чтобы она ничего не заметила. Рейн с трудом отвел взгляд и подошел к камину.

— Иди сюда.

Он раздул огонь, положил в камин еще одно полено, и скорее почувствовал, чем услышал, как она устраивается на диване. Он заботливо укрыл ее одеялом.

— Перестаньте со мной нянчиться. Я уже давно самостоятельная.

— Ты голодна?

— Нет.

— Хочешь пить?

— Бренди есть? Знаете, у нас, шпионов, такая привычка. Поморщившись, Рейн налил ей полный бокал, и она сделала большой глоток.

— В чем дело? — спросил он.

Микаэлу раздражало, что он так легко угадывает ее настроение.

— Проснувшись, я поняла, как мне повезло избежать участи худшей, чем смерть. А когда я увидела, что вы уехали… — Она сделала глоток, потом еще один. — Мне показалось… ну…

— Посмотри на меня, Микаэла. Ты в безопасности.

— Я, наверное, веду себя глупо, — вздохнула она. — Но я так долго боялась собственной тени и жила с оглядкой… Чувство защищенности для меня внове.

Рейн улыбнулся своей нежной виноватой улыбкой, лишавшей ее способности думать, она могла только смотреть на его губы.

— Никто не причинит тебе вреда, если ты будешь выполнять мои требования. — Он умолк. — Микаэла?

— А? Да, я слышала.

— Опасно так смотреть на меня, женщина.

— Знаю.

Ее охватила глубокая печаль. Отношения, начавшиеся пару месяцев назад, оказались такими запутанными. Несколько лет она держала свои эмоции на привязи, но рядом с ним все, что она так долго сдерживала, пробуждалось к жизни. Словно он прорвался сквозь прочную дверь в ее душе, и теперь она была широко распахнута.

Она ему не верила, не любила его. Даже если предложение о замужестве только временное соглашение, оно вряд ли продлится дольше, чем понадобится для раскрытия двойного агента, поэтому нет причин с радостью хвататься за брак. Несмотря на его темное прошлое, ее подозрения и его обещание Николасу, он заслуживал лучшей жены.

Она предатель.

Подпорченный товар.

Нечестно подвергать его такому позору.

И все же Микаэле хотелось, чтобы ее сожженные мечты возродились из пепла.

«Я чувствую себя ребенком, которого тайком подменили», — думала она, пытаясь высвободить бокал из-под его ладони.

— Рейн?

— Да.

— Возьмите себе другой стакан. Это мой. — Он улыбнулся. — Вы собираетесь рассказать мне, что случилось? — Микаэла поставила бокал на столик, взяла его руку и провела кончиками пальцев по ссадинам.

Он высвободился и, повернувшись, облокотился на каминную доску.

Он кажется очень встревоженным, заключила девушка, глядя на его напрягшуюся спину, на сгибавшиеся и разгибавшиеся пальцы.

Раздался стук в дверь, и он рявкнул: «Войдите».

— Рейн, здесь же дом, а не корабль, — проворчала она.

В комнату проскользнул Кабаи с миской воды и бинтами. Микаэла встала с дивана и забрала их у него. Араб посмотрел сначала на хозяина, затем на Микаэлу, поклонился и вышел.

Расположившись на диване, она похлопала по сиденью.

— Если ваши раны не промыть, в них попадет инфекция. Болел он чрезвычайно редко, но послушно сел рядом.

— О Господи, вода холодная, как лед, — простонала она. Рейн провел ладонью над миской, и она тут же почувствовала тепло.

— Как вы это делаете?

— Энергия.

— Ну конечно, все ясно, — насмешливо сказала она и выкрутила бинт с такой яростью, словно это была его шея. — Какая я глупая.

— Я могу управлять теплом внутри себя и передавать его воде.

— Это вы проделывали со мной? — Она смыла с его щеки грязь и запекшуюся кровь.

— Да. — Рейн испытывал странный покой, вдыхая ее запах, запоминая каждое движение.

— Откуда это у вас? — Она провела влажным бинтом по суставам его пальцев.

Рейн смотрел на ее склоненную голову, борясь с желанием солгать, но все же сказал правду.

— Жан-Пьер заплатил за все.

Микаэла почувствовала, как внутри у нее разливается тепло. Никогда еще за нее не мстили. Никому до нее не было дела.

— Вы его убили? Рейн вскочил с дивана.

— Ты уверена, что я так легко могу отнять чью-то жизнь?

— Я не знаю, что думать, Рейн. Боже, я так мучилась прошлой ночью, и…

— Позапрошлой, Микаэла. Сегодня третий вечер.

Значит, она отсутствует больше двух недель, ее репутация окончательно погибла. Если она вернется к дяде, то как объяснит свое исчезновение? Если дядю Этвела и его сообщников поймают, то будет ли от нее тогда польза как от шпиона? Кто пригласит ее в общество? От наследства почти ничего не осталось, а если дядя продолжит тратить его, она станет нищей. Но сейчас ее единственным желанием было остановить дядю.

— Чему я должна верить?

— Сердцу, инстинктам.

— Мягкое сердце заведет меня в ловушку, — раздраженно сказала она, пряча чувства в дальний уголок, что помогло ей выжить после смерти отца.

— А если ты не будешь доверять мне, то тебя убьют, — резко возразил он.

— Я вижу то, что у меня перед глазами, Рейн Монтгомери! Вы появляетесь в моей жизни, в самые важные моменты исчезаете и часто мешаете мне выполнять мои обязанности.

— Ты веришь, что я шпион? Или, может, двойной агент?

— Не исключено.

— Ты слишком много думала, маленькая обманщица.

— У вас есть обязательства перед обеими сторонами. Перед Николасом и вашими английскими деловыми партнерами.

— Я сгораю от нетерпения. Продолжай.

— Я слышала, как дядя упоминал ваше имя…

— Ему нужен один из моих кораблей, хотя он не объяснил зачем. Я отказал. Удовлетворена?

Груз золота. Дяде нужен военный корабль, чтобы напасть на «Викторию». Ладно, быстрое признание снимает с Рейна подозрения. Пока.

«Она что-то знает», — подумал Рейн и нахмурился.

— Вы сдержали данное мне обещание, рискуя при этом свободой… Да, я знаю, вы могли рассказать властям, что в ночь убийства леди Бакленд вы были со мной.

— И ты все же считаешь, что я мог перерезать ей горло?

— Вы тоже спасались бегством в ту ночь, Рейн.

— У меня есть враги.

— И если я выйду за вас замуж, они станут и моими врагами, да?

— Но я же беру на себя твоих.

— Это половина Англии. Вас могут арестовать за измену.

— У меня есть необходимые средства для борьбы, Микаэла, а у тебя нет.

— Три года я прекрасно справлялась без посторонней помощи.

— Ты даже не сознаешь опасности, да? Это для тебя игра?

— Конечно, нет!

— Если бы не твоя беспечность, не ранили бы леди Уитфилд. — Она побледнела, но Рейн не остановился: — Тебя ищет убийца священника. Ты знала об этом и все же втянула в свои дела подругу.

— У меня не было выбора. Я не могла отказать Адаму Уитфилду без всяких объяснений.

— Ты недооцениваешь свои таланты, Микаэла. Я видел, как ты скрывалась от публики, разыгрывая медлительное, покорное и бесхарактерное существо, — возразил он, и в тоне его сквозило возмущение. — Ты могла сказаться больной, придумать вывихнутую лодыжку. Тебе следовало оставаться в подполье!

— У меня была важная информация для Николаса.

— Передай ее мне, и я позабочусь, чтобы сведения попали к нему.

— Не думаю, — усмехнулась она. — Теперь это уже ни к чему.

Рейн видел, что она лжет.

— Те, кто убил священника, могут знать, а могут и не знать, что ты Опекун. Не имеет значения. Они считают тебя свидетелем преступления. Капитан Макбейн лично занимается твоими поисками. Наверняка и шотландец тоже. Как поступят мятежники, если он подберется к ним слишком близко?

— Убьют, — прошептала Микаэла.

— Вижу, ты начинаешь понимать.

— Похоже.

— Да будет тебе известно, что твой дядя послал Макбейна и отряд солдат прочесывать улицы и окрестности Лондона. И командует ими Уинтерс.

Она даже бровью не повела, хотя внутри у нее пронесся опустошительный вихрь чувств. Мысль о том, что ублюдок найдет ее после длительного отсутствия, привела Микаэлу в ужас. Дядя заставит ее выйти замуж за этого отвратительного человека, иначе его ждут большие неприятности, если в обществе узнают, что пострадала репутация его племянницы. А выйдя замуж за майора, она уже не сможет противоречить ему. Значит, нужно скрываться. Но до каких пор? До победы мятежников или пока не убьют ее или кого-нибудь из друзей?

— А вдруг твое описание покажут Жан-Пьеру? — Правда, Рейн пригрозил негодяю, что если тот проболтается о женщине шейха Абдуллы, его покарает Аллах. — Теперь двойной агент не представляет для тебя большой опасности, но если священника убил он, ты станешь подозреваемой. А если нет, он или она продолжат разрушать вашу драгоценную агентурную сеть. Одному Богу известно, что сделает с тобой дядя. Или Уинтерс.

Он заметил в ее глазах ужас, однако не стал усугублять положение, допытываясь, чего хочет от нее этот негодяй.

— Кстати, — небрежно добавил он, — леди Бакленд тоже агент Николаса. Ее могли убить за шпионаж.

— Если раскрыли ее тайну, — ответила Микаэла. — Но возможно, причина в другом. — Она принялась ходить взад-вперед, пеньюар обтягивал бедра, босые ноги ступали неслышно. Рейн пытался сосредоточиться на ее словах. — Она была неосторожна. Я уверена, что найдется много женатых мужчин, которые желали ее исчезновения и могли найти людей, кто бы это устроил.

— Брак со мной для тебя единственный выход, Микаэла.

— Знаю!

— Почему же ты споришь?

— Я обсуждаю, а не спорю.

— Боже правый, ты невозможная женщина!

— Тем не менее вы рисковали своей жизнью и жизнью ваших людей, чтобы вырвать меня из рук Жан-Пьера, дали мне приют и защиту. А когда я мучилась от боли, лечили меня. — Она умолкла, ожидая его реакции, но Рейн не ответил. — Я совершенно растеряна. Мне казалось, что в ваших жилах не кровь, а лед, но потом вы столько поставили на карту, чтобы выполнить обещание, данное предателю. Вы без труда могли вынудить меня выйти за вас замуж, но вы этого не сделали. И клянусь, я никогда не видела и не слышала, чтобы кто-то мог проделывать такое руками. Иногда мне кажется, что вы не существуете, Рейн.

Он двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и заключил ее в объятия. Микаэла прильнула к нему, и реакция его тела не оставляла никаких сомнений по поводу его чувств.

— Я существую, — хрипло произнес он. — В моих жилах течет кровь, мне бывает больно и…

Рейн поцеловал ее, сначала нежно, потом крепче, и она ответила ему. От ее податливого тела исходила волна жара. Не отрываясь от сладких как мед, пахнущих первоклассным бренди губ, он понес ее к дивану и посадил к себе на колени.

Микаэла не позволяла даже тени страха проникнуть в ее мысли, она жаждала броситься в это немыслимое пламя. Рейн положил ее на спину и склонился над ней.

Она сжала руками его лицо, будто он собирался покинуть ее. Никогда, подумал Рейн. Она у него в руках. Желанная пища для голодного дракона. Сколько ночей он просыпался от возбуждения? Сколько раз снова и снова переживал тот поцелуй под дождем?

Он гладил ее тело, скрытое пеньюаром, изнемогая от желания прикоснуться к нему губами. Микаэла непроизвольно согнула ногу, отчего пеньюар распахнулся, обнажив ее колени; грудь у нее бурно вздымалась. Но Рейн видел ее нерешительность, страх и растерянность. Он не возьмет ничего против ее воли.

— Что вы со мной делаете? Почему вы…

— Судьба?

— Хотелось бы верить…

Нежно поцеловав девушку, он поставил ее на пол и встал. Микаэла разочарованно заморгала.