Рейн передал трубу Лилану, и старый моряк тихо выругался.

— Хитер, думает, что я не решусь атаковать! Цельтесь лучше, ребята! Подпустите ближе, нечего зря тратить снаряды. — Лилан повернул штурвал.

— Огонь по готовности! — скомандовал Рейн.

«Императрица» вздрогнула. В облаках дыма ядра изверглись из ее чрева, словно огонь из пасти дракона. Рейн снова взглянул в подзорную трубу, стараясь не смотреть на испуганное лицо Микаэлы, когда ядра ударили в «Кавалера». Черт побери, английские моряки не должны платить такую цену за жадность своих офицеров. Он приказал Лилану развернуться и подойти к борту неприятеля.

— Ты шутишь! — крикнул рулевой. — У них будет возможность прицелиться!

— Полный вперед. Они слишком тяжелые, Лилан, не бойся. Смотри.

Тот повернул голову. «Виктория» уходила в открытое море, корабль сопровождения отбивал атаку «Часового», а «Императрица» развернулась, подбираясь ближе к «Кавалеру».

Рейн видел, что командоры выкатывают пушки.

— Стреляйте по командорам! — приказал он.

Залп срезал паруса «Кавалера», сбросил с борта пушки. «Императрица» неуклонно приближалась. Ответный залп из десяти орудий снес бушприт «Императрицы», но она продолжала идти тем же курсом, а затем быстро развернулась. Покинув квартердек, Рейн стал пробираться к грот-мачте.

— Ближе, Лилан!

— Проклятый безумец, — пробормотал тот и повернул штурвал.

Рейн вскарабкался по вантам наверх и схватил два каната. Джермен смотрел на него сквозь застилавший палубу дым. Не дрогнув, министр начал выкрикивать команды. Рейн приказал стрелять из ружей по квартердеку, но Джермен не двинулся с места, даже когда Пратер с Рэтгудом упали мертвыми к его ногам. Он только ухмыльнулся и отвесил Рейну поклон.

Но Рейн сосредоточил внимание исключительно на Микаэле.

Преодолевая страх, она улыбалась ему сквозь дым.

Затем он увидел, что к ней направляется Дентон со шпагой в руке.

Рэнсом и Николас объединенными усилиями атаковали корабль сопровождения, спасаясь от абордажа. Николас приказал вести непрерывный огонь, затем «Часовой» выполнил маневр, обходя противника. Оглянувшись, Николас увидел, что «Виктория» уходит, и вполголоса выругался.

Корабль сопровождения дал залп, сбив бизань-мачту «Айлендера». Раздались крики, несколько человек прыгнули в воду. Тем не менее окутанный дымом «Айлендер» стрелял по палубам неприятеля, его примеру последовал «Часовой», и корабль сопровождения накренился, в трюм хлынула вода. Николас тут же бросился в погоню за «Викторией».

— Сдаетесь? — крикнул Рэнсом капитану тонущего корабля.

Тот взмахнул шпагой, мощные пушки взревели, словно тигры, выплюнув ядра в широкий борт «Айлендера», и корабль разломился пополам.


— На абордаж! На абордаж!

Не успела команда разнестись по «Императрице», а «Кавалер» снова дал залп. В палубе образовалась дыра, фок-мачта рухнула в трюм. Рейн ухватился за канаты, оттолкнулся, полетел над полосой воды и, не заметив, что пистолеты упали в море, приземлился на палубу рядом с бизань-мачтой. Он бросился со шпагой к Джермену.

Микаэла закричала, предостерегая его.

Сквозь густой дым он увидел, что Джермен целится в него, злорадно ухмыляясь, но вдруг покачнулся, и пуля ушла далеко в сторону. Пригнувшись, Рейн отыскал глазами своего спасителя.

С правого борта к ним приближался «Гэли Рейдер», а на его шпринтове, расставив ноги и прижав к плечу длинное ружье, стоял Колин.

Он отсалютовал брату и махнул рукой, предупреждая об опасности. Рейн повернулся. Шпага нападавшего рассекла воздух у его лица, он вонзил свой клинок в грудь противника, и стал пробиваться к грот-мачте, к своей жене.

«Айлендер» быстро погружался, и Рэнсом Крикнул, чтобы спускали шлюпки. Вдруг кто-то его окликнул. Нахмурившись, он посмотрел на приближающийся корабль, узнал сына и ухмыльнулся: чертов молокосос!

Микаэла умоляла освободить ее, однако все были заняты своими делами. Увидев дядю, который пробирался к ней среди обломков, шагая по спинам мертвых товарищей, она поняла, что он идет убить ее.

И тут появился Рейн.

Черный дракон, нападающий на врага, неумолимый мститель, поражающий одного противника за другим; лицо его горело яростью и решимостью. Микаэла возобновила попытки освободиться. Быстрее! Он не успеет добраться до нее раньше дяди. Она попыталась достать ногой выпавшую у кого-то шпагу, но в это время команда «Императрицы» перекинула абордажные лестницы и хлынула на палубу «Кавалера». Пули вонзались в деревянную обшивку вокруг нее.

Дентон был рядом, и она в ужасе смотрела, как он заносит над головой шпагу.

— Дядя, умоляю тебя…

— Микаэла! — крикнул Рейн.

Разрезав ее веревки, генерал быстро повернулся к нему и приготовился к защите.

— Возьми ее. Уведи отсюда. — Дентон вскрикнул, схватившись за живот, между пальцами текла кровь. — Я хотел, чтобы от Элизабет… осталось что-нибудь живое. Прости меня.

Он рухнул на залитую кровью палубу. Микаэла уткнулась лицом в плечо мужа. Боже, какое это счастье обнимать его, чувствовать, как бьется его сердце.

— Привет, муж, — растерянно произнесла она. — Хорошо, что ты успел вовремя.

Улыбаясь, он вглядывался в ее грязное лицо. Прекраснее этого ему никогда еще не приходилось видеть.

— Господи, я думал, что потерял тебя, — выдохнул он, моргая от разъедавшего глаза дыма.

Потом быстро поцеловал ее, подтолкнул к грот-мачте и заставил подняться по вантам.

— Ты в порядке? Он не причинил тебе вреда?

— Я нормально себя чувствую, только голодна как тысяча волков. Что ты делаешь?

Балансируя на крюйселе, Рейн обмотал ее веревкой.

— Нужно перебираться на «Императрицу», корабль тонет.

— О нет! Мы не можем воспользоваться досками?

Не успела она закончить, как два корабля разошлись, и доски посыпались в воду. Рейн крепко обнял жену.

— Ты мне веришь?

— Конечно.

Он прыгнул, и они поплыли в воздухе. Сильные руки подхватили их над квартердеком «Императрицы», помогли освободиться от веревок. Таунсенд Расти улыбнулся ей, а Рейн, не теряя ни секунды, подхватил ее на руки и начал целовать.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала она.

— Микаэла, я думал, что уже никогда… о Боже… — Он заплакал.

Вернул их к действительности пушечный выстрел.

Рейн тут же приказал идти на помощь «Часовому», который вел ожесточенный бой с «Викторией», пока «Гэли Рейдер» подбирал команду «Айлендера», прикрывая их огнем от не прекращавшего бой корабля сопровождения. Позади тонул «Кавалер», спуская на воду шлюпки. Рейн пощадил оставшихся в живых.

Они подошли к «Часовому», и Микаэла увидела, как Николас поднял руку, собираясь дать залп из всех орудий.

Микаэла вырвалась из объятий мужа и вскочила на поручни.

— Нет! Не трогай золото, Николас! — прокричала она. Тот хмуро взглянул на нее:

— Ты сошла с ума! На него мы купим оружие, провиант и одежду. Тогда мы победим!

Выхватив у Лилана пистолет, она прицелилась.

— Оружие, говоришь? — Микаэла указала на поврежденные корабли. — Они только выполняли приказ. Может, они не сумеют этим воспользоваться, но мы дадим им шанс. — Шум вокруг утих, все стали прислушиваться к ее словам. — Докажите, что мы более терпимы, что мы сражаемся за лучшую жизнь. Мы не хотим отнимать еду и одежду у их жен и детей. Свобода не достигается жестокостью, нельзя лишать гордости невинных людей. Так поступает Англия. Мы победим, ибо наша цель — справедливость. Мы боремся за независимость, за право самим выбирать, мы не хотим превратить их всех в американцев!

Николас тяжело дыша опустил руку и кивнул.

Наконец Рейн понял ее стремление к свободе. Он гордился женой, ее отвагой и мужеством, ее способностью к состраданию, хотя у нее было много причин жаждать мщения.

— Ура, ура! — закричал кто-то в наступившей тишине. Другие подхватили, и Микаэла вспыхнула. Солдаты и матросы улыбались ей.

— Хорошенькое дело, черт возьми, — пробормотала она, спрыгивая с поручней. — Этого мне не простят.

Рейн нежно поцеловал ее в лоб.

— Превосходная речь, любимая. Я буду твоим учеником.

— Не нужно мне никаких учеников. Я устала. — Микаэла протянула ему пистолет и окинула взглядом дымящиеся корабли. Она испытывала отвращение к войне. — Я не могу быть полезна восставшим, не могу вернуться ни в Англию, ни в колонии… Нас обоих могут арестовать и судить за измену, Рейн. Мы не имеем права рисковать, подвергая опасности наших друзей. — Она кивнула в сторону Николаса. — Пока Англия не признает независимость Америки.

«Она выглядит такой потерянной», — подумал Рейн.

— У нас есть дом в Убежище или на Мадагаскаре. Поступим, как ты захочешь.

Печаль на ее лице уступила место нескрываемой радости.

— Люби меня, Рейн. Потому что у меня есть силы только на любовь к тебе.

— Слава Богу, — простонал он. — Я люблю тебя. Через разделявшую их полосу воды Микаэла заметила стоявшего рядом с отцом Колина.

— Хотя… есть еще одна несправедливость, которую я должна исправить…

Нахмурившись, Рейн повернулся, а она, сверкнув глазами, взяла пистолет и направила его на Колина. Рэнсом от удивления приоткрыл рот.

— Рейн! Уйми эту женщину!

Микаэла тщательно прицеливалась.

— Что ты делаешь, черт побери? — вскричал Рейн. Колин, скрестив руки на груди, с вызовом смотрел на нее.

— Возвращаю долг. Ты не сможешь этого сделать, потому что любишь его. Ну а я не люблю.

Пуля вонзилась в палубу около ноги Колина, тот отскочил назад. Отборнейшие ругательства огласили воздух. Николас смеялся, матросы тихо хихикали. Рейн прикрывал улыбку рукой.

— Ты промахнулась.

— А разве я говорила, что хочу попасть в него? Колин смотрел на нее, медленно опуская руки.

— Еще пистолет, любовь моя? — спросил Рейн. Иногда она была просто великолепна, и он еще больше любил ее за желание защитить его.

— Думаю, одного достаточно. Спасибо. Колин вдруг откинул голову назад и захохотал.

— Разрази меня гром, Рейн, она мне нравится!

Микаэла усмехнулась, довольная тем, что упрямый пират наконец осознал, что недавно переступил черту.

— У тебя такой взгляд… — сказал Рейн.

— Какой?

— «Я нашла себе еще одного Монтгомери, чтобы мучить его». — Он кивнул на брата.

Она наклонила голову, пристально разглядывая мужа.

— Нет, ты единственный мужчина, которого мне хочется мучить. — Она вернула ему пистолет.

— Может, начнем прямо сейчас? — поинтересовался Рейн, отдал разряженный пистолет Лилану и повел жену в каюту, где никто им не помешает.

Микаэла остановилась, чтобы поцеловать его.

— Знаешь, мятежница, ты слишком часто направляешь оружие на мужчин по фамилии Монтгомери.

— Да, но только один раз я целилась в сердце, Рейн.

Эпилог

1783 год

Теплый ветерок Каролины шевелил занавески на окнах. Микаэла выскользнула из-под одеяла и босиком направилась в детскую, но, толкнув дверь, с улыбкой замерла на пороге.

Рейн сидел в кресле-качалке у окна и шепотом разговаривал с Джексоном.

— Ты видел свою маму сегодня вечером? Она была самой красивой женщиной на балу. И должен прибавить, единственной, чья отвага внесла вклад в независимость страны. Знаешь, она была шпионом.

Джексон смотрел на него широко раскрытыми доверчивыми глазами.

— Нет? Готов поклясться, я уже говорил тебе об этом. — Он покачивал ребенка, трогая его крохотные пальчики. — Ты будешь свободным, мой сын. Благодаря таким людям, как твоя мама и дядя Николас.

— И тебе, любовь моя, — сказала Микаэла. — Я не могу забыть, как ты присоединился к нам, еще не сознавая почему.

— Я сознавал, — обиделся Рейн.

— Лжец, — улыбнулась Микаэла.

Она взяла у него ребенка и, присев на скамеечку у окна, начала кормить сына грудью.

В соседней комнате спали двое темноволосых мальчишек, укрытые одеялом свободы. Теперь они были гражданами Америки, хотя дважды в год посещали Мадагаскар, Мозамбик и Убежище. Рейн удовлетворенно вздохнул. Микаэла намекала, что неплохо бы вернуться в объятия семьи. Если бы она попросила, он бы переселился туда, он пойдет за ней на край земли, отдаст за нее жизнь. К счастью, война закончилась, теперь уже не надо идти на благородную жертву.

Микаэла поцеловала сына в лоб. Она еще сохраняла свою диковатую красоту, от которой у Рейна вскипала кровь. С каждым взглядом, с каждым прикосновением его любовь росла, и Микаэла щедро отдавала ему свое сердце. С ней ему не нужно сдерживать чувства, он отбросил все ограничения, которые наложил на себя.

Рейн встал с кресла-качалки и пересел на скамеечку. Микаэла с тихим вздохом прижалась к нему.

— Я люблю тебя. Я еще не говорила тебе это сегодня?