– Да ладно... – успокоила ее Инна. – Не вздрагивай. Сейчас кремиком хорошим намажем, вот так, вот так... Теперь спонжиком тон нанесем, потом пудру...

– Это что, ты каждое утро над собой так издеваешься? – удивлялась Маша, слушая Иннины комментарии.

– Ну почему издеваюсь? Я делаю это с удовольствием... Я же женщина, в конце концов, а не серая мышь... Так, теперь чуточку румян, потом подкрасим глазки... Ой, Лен, а что мы будем делать с бровями? Это же ужас что такое, тут работы на целый час!

– А что у меня с бровями? – обеспокоенно спросила Маша. – Какой работы на час?

– Тихо, Мышонок, не волнуйся! Доверься специалистам. Брови будем выравнивать.

– Больно? – спросила Маша.

– Потерпишь, Галатея ты наша ненаглядная! Другие ради красоты и не такое терпят... Помнишь, Инка, как в прошлом году тебе губы корректировали?

– Ой, лучше не вспоминай... Гель какой-то некачественный ввели, я думала, навеки уродом останусь...

– А зачем гель в губы? – спросила Маша, героически терпя экзекуцию по выравниванию бровей.

– Ну чтобы объем придать, пухлость... Да что я тебе объясняю! Все равно не поймешь!

– Действительно не пойму... Ой! Ну хватит уже! Больно...

– Все-все, заканчиваю! Последний штрих...

Инна долго еще колдовала над ее лицом, Ленка над прической. Потом обе они отошли в сторону, встали перед Машей с загадочными лицами, помолчали...

– Да... – задумчиво произнесла Инна. – А Копченая Колбаса, то бишь Филипп твой, прав, в чем-то определенно прав...

– Ну вставай, Галатея, смотри на себя! – разрешила Ленка.

– Стой! Не надо, подожди! – Инна опрометью кинулась к шкафу, начала выбрасывать на кровать надетую на плечики одежду. Наконец вытащила красивое шелковое платье нежного фисташкового цвета с большими красными цветами по полю, на тоненьких бретельках, с большим разрезом до бедра.

– Ой нет, я такое не надену... – сделала попытку к сопротивлению Маша.

– Да чего уж там, Мышонок... Раз пошла такая пьянка да разврат – иди уж до конца, совсем отдайся...

Вдвоем они помогли ей втиснуться в платье, которое оказалось еще и с корсетом, отчего грудь поднялась вверх, красиво расположившись в довольно откровенном вырезе.

– Отпад... Ну полный отпад, Мышонок... – завороженно повторяла Ленка. – Обернись к зеркалу, сама посмотри...

Маша долго всматривалась в свое отражение, не проявляя никаких эмоций по поводу увиденного. Странное у нее было чувство, некомфортное какое-то. Из зеркала на нее смотрела и вравду очень красивая женщина с искусно сделанным макияжем, модной прической с торчащими на затылке озорными хвостиками. Только чужая очень. Внутри было пусто, неприютно как-то, словно душа ее обиделась на новую оболочку, не хотела в нее входить, стояла где-то в сторонке, надувшись как мышь на крупу...

– Ну что ты молчишь? – не выдержала Инна. – Неужели не нравится? Тебя же сейчас не узнает никто! Действительно сюрприз получился...

– Почему, нравится, конечно. Только я так долго ходить не смогу! Непривычно очень...

– Ну, пойдем народ поражать! – взяла ее Ленка за руку. – А как ты думаешь, Инка, кому было приятнее, Пигмалиону или Галатее? По-моему, Пигмалиону...

– А то! – вскинулась Инна. – Сколько тут наших трудов положено! А косметики моей сколько ушло! А ей, видишь ли, непривычно очень... Хотя бы для приличия какую-нибудь эмоцию выдала! Мышь, она и в Африке мышь...

Маша медленно спустилась по лестнице, придерживая подол длинного платья. В сопровождении Инны и Ленки босыми ногами ступила на газон, медленно пошла в сторону бассейна, гордо неся голову и изо всех сил стараясь придать походке некую вальяжность, соответствующую, как ей казалось, своему новому образу. Увидев сидящего на траве Арсения, изумленно глядящего на нее, вдруг подумала: «А ведь только из-за него я согласилась на эту авантюру, похожую на всплеск отчаяния... Пусть меня запомнит такой! Хотя зачем ему меня помнить? Все равно, пусть...»

– Мышь, это ты или не ты? – недоверчиво произнес Арсений, вставая ей навстречу. – Что они с тобой сделали? Семен! А у тебя жена – подпольная красавица, оказывается... Столько лет скрывалась!

– Она и без помады красавица... – недовольно пробурчал Семен. – Вам все только чтоб поярче было, а женская красота – она изнутри светится, ее всем не видно...

– Браво, Семен! – захлопал в ладоши со своего шезлонга Филипп. – Вот, дорогая Инночка, вам яркий пример наличия женского потенциала! Теперь-то вы со мной согласны?

– Мамочка, какая ты красивая! Какая молодая! Катька, ну посмотри, что за прелесть! Отпад полный! – прыгала, хлопая в ладоши, вокруг Маши Варька.

– Я не понял, в этом доме гостей чем-нибудь кормить собираются? – громко спросил Семен. – Или мы весь день на красоту моей жены любоваться будем? Мы с Арсением с рыбалки шли, думали, прямо к столу придем!

– Ой... – растерянно забормотала Инна. – Мы же про все забыли! Даже углей для шашлыков нет...

– Так, все дружненько работаем, накрываем на стол! – мгновенно сориентировавшись в ситуации, взяла на себя обязанности хозяйки Ленка. – Мальчики жарят шашлык, девочки режут салатики! Семен, потом будешь водку пить!

Она действительно очень быстро организовала всех по местам, пристроив каждого к своему делу, и уже через час вся компания сидела за накрытым на большой поляне столом, весело выпивая и закусывая. Маша смотрела на всех, как обычно, трезвыми глазами, слушала льющиеся потоком в свой адрес комплименты, улыбалась равнодушно и вежливо.

– А для меня ты все равно Мышонок! – пьяно и громко кричал ей, размахивая вилкой, с другого конца стола Арсений. – Я тебя всякую люблю! Хотя, знаешь, ты мне в прежнем виде как-то роднее была...

– Почему была? – тихо спросила Маша, зная, что никто ее не услышит.

Инна с Ленкой уже с шумом вставали из-за стола, громко смеясь, тащили Филиппа к бассейну. Семен начал о чем-то отчаянно спорить с Арсением, Катя с Варей под шумок чокнулись и выпили водочки...

– Варюша! – строго сказала Маша, проходя мимо нее. – Чего это тебя вдруг обнесло? Это ж водка!

– Ой, мам, да ладно тебе! Надо все в жизни уметь делать! А вдруг пригодится? – уже вслед ей прохихикала Варька.

Маша не торопясь прошлась босиком по мягкой траве, села в шезлонг, вытянув ноги, закрыла глаза. «Я тебя всякую люблю...» – вспомнила она слова Арсения. «Любишь, конечно, любишь... Где ты еще найдешь более преданного друга, готового на все для тебя – и принимать твою душевную помойку, и дружить с твоей взбалмошной и капризной женой, и мыть за нее посуду на твоей даче, и думать о тебе целыми днями, и насобачиться ночами так плакать в подушку, чтобы муж не услышал...»

– А почему вы совсем не пьете, Машенька? Я наблюдал за вами, – услышала она над ухом тихий вкрадчивый голос Филиппа.

– Я вообще не пью.

– А зря... – с улыбкой проговорил, устраиваясь на стоящем рядом шезлонге, Филипп. – Немного вина всегда красит женщину, придает сексапильности, блеска глазам, раскрепощает... Вам бы это не повредило, уж поверьте мне!

– Мне кажется, это дело вкуса! – не отвечая на его улыбку, смотря прямо перед собой, ответила Маша.

– Машенька, а может, мы о вкусах поспорим в другом месте? Хотя, как известно, о них, о вкусах, вообще не спорят, но мы все же попробуем!

– В каком другом? – удивленно уставилась на него Маша. – Что вы имеете в виду?

– Давайте как-нибудь поужинаем вместе! В следующую пятницу, например. Я знаю удивительное место за городом...

– Это что же, вы меня на свидание приглашаете? – уставилась на него Маша.

– Да, конечно. А почему вы так этому удивились, Машенька?

– Ну как же, Филипп... Во-первых, Лена – моя подруга, а во-вторых, я все-таки замужем!

– И хорошо, что замужем. И прекрасно. Я ведь вам не руку и сердце предлагаю, а романтическое временное отступление от семейных хлопот. В длящемся годами браке это просто необходимо, спросите у любого психолога. Доверьтесь мне, Маша, вы не пожалеете... А насчет Лены можете не волноваться. Она поймет. Мы вообще с полуслова понимаем друг друга, тем и ценны наши отношения...

– Нет, Филипп, спасибо за предложение, – стараясь изо всех сил не рассердиться, сказала Маша. – Мне не в тягость мои семейные хлопоты, и я не хочу никакого отступления от них. И даже романтического.

– И все-таки я вам позвоню!

– Нет, не стоит.

– Машенька, если б я верил в это самое женское «нет», я б давно уже был трижды женат...

– О чем это вы так интимно шепчетесь? – услышала Маша над головой веселый Ленкин голос. – Уж не соблазняешь ли ты, Мышонок, моего жениха?

– О да, я еще та соблазнительница! – принимая ее игривый тон, ответила Маша, покачивая головой и закатив глаза. – Роковая женщина, ясный перец!

– А что? – продолжила тему Ленка, садясь перед ней на траву. – Может, так в роль вошла, что и выйти уже не можешь? Знаешь, как у актеров бывает? Уже и костюм снимут, и грим смоют, а они все еще в образе...

– Откуда ты знаешь, какой у меня образ? Может, я вот такая, как сегодня, и есть настоящая, а до этого играла роль Серого Мышонка?

– Ишь, разрезвилась, Инки на тебя нет... – уже без улыбки ответила Ленка. – Ты лучше за Семеном присмотри, а то они сейчас с Арсюшей порядочно наклюкаются!

– Это да, это ты права, подруга! У нас же во вторник Варькин выпускной, на завтра еще куча дел запланирована! – вставая с шезлонга и ища взглядом мужа, сказала Маша.

Семен сидел за разоренным столом, грустно подперев голову рукой. Пьяные глаза его в обрамлении рыжих стрелочек ресниц казались совсем детскими, доверчивыми. Он виновато и озорно улыбнулся подошедшей Маше, выставил вперед палец и, смешно им покачивая у самого своего носа, гордо произнес:

– Машенька, ты не права! Я совсем не пьяный! Я почти что трезвый! А вот Сенька сегодня напился... Ты ему завтра на работе выговор объяви! Смотри, как он вдоль забора блыкается... Приклеился ухом к телефону и бегает. Туда-сюда, туда-сюда... Слушай, Маш, а что, у Сеньки баба завелась? – вдруг, помолчав, ошарашил ее вопросом Семен.

– С чего ты взял?

– Да он целый день сегодня с телефоном не расстается... И не рыбалка у нас сегодня была, а переговорный пункт какой-то. Всю рыбу распугал... Звонит ему какая-то баба через каждые пятнадцать минут, а он того... Нет чтоб послать ее куда подальше, а вроде, наоборот, как бы извиняется перед ней... Прости, говорит, малыш, не могу гостей бросить... Дай мне, говорит, еще три дня... Вот чует мое сердце, Маш, не к добру это. Ой, не к добру!

– Сема, ты не пей больше. Надо засветло уехать, мне ж придется машину вести. А ты знаешь, какой из меня водитель... – рассеянно говорила Маша, наблюдая за Арсением, который действительно, как образно выразился Семен, «блыкал» вдоль забора, прижимая одной рукой трубку к уху, а другой яростно жестикулируя. Остановившись на мгновение, он опять принимался ходить туда-сюда, туда-сюда...

– Видишь, что с мужиком делается? – задумчиво тянул свою песню Семен. – А ты люби, как я, всю жизнь одну женщину, и никакие малыши-карандаши тебя не совьют в веревку. Любовь – она мужика крепким делает! Стойким оловянным солдатиком!

– Я что-то пока стойкого и оловянного солдатика тут не наблюдаю, – попыталась пошутить Маша. – А вот пьяного и рыжего вижу... До машины-то сможешь дойти?

– Обижаешь, мать...

– Пап, она что, опять тебя пилит? – спросила подлетевшая разгоряченная Варька. – Если что, ты мне жалуйся, краснокожие бледнолицых всегда сделают!

– Нет, Огненная Коса, бледнолицая женщина меня ничем не обидела!

– Хорошо, Рыжий Глаз, будь начеку!

Маша засмеялась. Как все странно! Все шиворот-навыворот! Из серой мыши она вдруг превратилась в принцессу, вместо приятного знакомства с женихом подруги получила приглашение на свидание, всю душу насквозь, до самого дна уже проскребли кошки, а она сидит и смеется вместе с мужем и дочерью! Слава Богу, хоть они остались неизменными в этом необычном, перевернутом наоборот дне – своими, близкими...

– Собирайтесь, краснокожие, поехали! Нас ждут великие дела, – сказала Маша, увидев краем глаза, как Арсений, засунув обе руки в карманы брюк и низко опустив голову, медленно идет по газону в их сторону.

Увидев бегущую навстречу ему Варьку, он наклонился, раскинул широко руки, подхватил ее, закружил, как обычно, как делал всегда все эти счастливые годы... Варька весело визжала, обняв его за шею и болтая ногами, рыжие волосы ее упали на лицо, одна босоножка сорвалась с ноги и улетела за изгородь, в высокие лопухи, дружной стеной охраняющие подступы к даче.

Наконец Арсений опустил ее на землю, придерживая за плечи, тихо спросил:

– Лисичка, тебе чего подарить на окончание школы?

– Ой, дядя Арсюша, я не знаю... Чего-нибудь взрослое уже, настоящее, а не ролики с велосипедом, как в прошлый раз!

– Варя! Тебе не стыдно? – сердито сказала Маша, прислушиваясь к их разговору. – Иди в машину, попрошайка несчастная!