Андрей Демидов - Мысли

— Что то вроде этого? — Она кивнула в сторону осажденной крепости на обоях. Ее волосы коснулись его щеки.

— Да вроде этого, но более безобразное. А послушай, правда, что твой отец работает шпионом, как выразилась одна твоя подруга?

— Кто эта подруга? Брось свои глупости! — насторожилась Катя.

— Не важно, значит, он работает на КГБ и, может быть, имеет высокое звание. А раз так, то типу на скамейке придется поломать голову насчет того, каким образом я связан с Лубянкой. Интересная петрушка получается. Пахнет жареным.

— Ничего не понимаю. Я навредила тебе, Денис? Тем, что встретила тебя, — навредила?

— Мне кажется, что нет…

Он повернул девушку к себе лицом и поцеловал в губы. Она вся прижалась к нему, обвила его шею руками, чувствуя, как начинает кружиться голова и тело наполняется истомой.

— Может быть, отойдем от окна. Тот человек, кажется, опять смотрит сюда… — прошептала девушка, проводя ладонью по влажным губам Дениса.

— Великолепно, представляю его легкое недоумение.

Алешин легко подхватил Катю на руки и закружился вместе с ней на месте. С подоконника упал и вдребезги разбился горшок с комнатной геранью, звякнув, опасно повисла на одном крючке полочка с мытыми тарелками над раковиной. С нее ворохом посыпались вилки, ложки, ножи.

— Прекрати, сумасшедший, ты все разгромишь! — завизжала Катя, впившись ноготками в его руку.

— Плевать, так начинаются все боевые действия. С первого налета!

— А кто воюет?

— Я с тобой!

— Нет, я хочу быть твоим союзником!

Катя сначала пыталась освободиться из его безумных объятий, а потом, когда поняла, что это бесполезно, уткнулась в плечо Дениса:

— Тебе не тяжело?

— Своя ноша не тянет.

Он пронес ее по коридору в комнату с окнами, выходящими на другую сторону дома. Почти вся мебель, за исключением дивана кровати, застеленного шелковым китайским покрывалом, была тридцатых годов. В дальнем углу громоздилось пианино, вероятно, того же времени, с резьбой на крышке. На его полированной поверхности несколько странно смотрелся современный переносной телевизор с торчащими усами дециметровой антенны.

— Ну вот, здесь чужой человек ничего не увидит.

Денис опустил девушку на пол, задернул плотные шторы и включил магнитофон:

— Да будет ночь!

Приглушенный женский голос медленно, печально запел об уходящей молодости и красоте. Они, обнявшись, рухнули на диван, но в это время настойчиво затрезвонил телефон. Катя, с трудом разомкнув пальцы на спине Дениса, заметалась по покрывалу, уже сбитому, замятому, обнажившему полосатую, коричнево желтую обивку дивана:

— Телефон нужно было отключить…

Денис заколебался на мгновение, расстегнул последнюю пуговку ее блузки и удивленно мотнул головой, увидев великолепную Катину грудь:

— Одеваться запрещаю впредь до особого распоряжения. Я сейчас!

Босиком, ступая на цыпочках, он вышел в прихожую, снял трубку и заговорил с жутким акцентом:

— Алло, дежурный секретарь посольства Бангладеш слушает. А, это ты, Женя, ну чего нового, необычного? — Денис перешел на нормальную речь. — Ну и что, что не подходит, может быть, телефон не работает! А может быть, у них по вечерам все лампочки лопаются и выгорает проводка. Ну хорошо, не буду. А в общем ты прав, ситуация нехорошая. За мной кто то постоянно ходит, лазает в моих вещах, пока меня и матери нет в квартире, при этом ничего ценного не пропадает. Теперь ты сообщаешь, что Верка исчезла. Но отец то ее где? Может быть, она с ним уехала? Не собиралась? Подожди с милицией. Они розыск все равно только через трое суток объявляют, тем более здесь не тот случай. Может, все таки отец мог ее с собой взять к бабушке дедушке. Давай денек подождем, а там, может, и прояснится… Хорошо, привет!

Пока он разговаривал, Катя сняла юбку, колготки и забилась под покрывало, подрагивая от его шелковой прохлады. Денис вернулся хмурый и сосредоточенный, сел на край дивана:

— Еле отговорил Женьку сейчас сюда приходить. А вообще тревогу он правильно забил. Ну ладно, разберемся. А я смотрю, ты идешь с перевыполнением плана!

Он поднял соскользнувшую со спинки стула юбку, провел ладонью по Катиному бедру, укрытому миниатюрными шелковыми пагодами, деревцами и дракончиками:

— Ты как больше любишь, сверху или снизу?

— Мне кажется, с тобой это не должно иметь значения. Ты должен, ты обязан быть великолепным…

— В таком случае командовать артиллерией буду я!

Денис быстро сбросил одежду и нырнул под одеяло.

Компьютер пошаливал, то и дело давал сбои, капризничал, настойчиво требовал перезагрузки. Файлы против всякой логики самопроизвольно переходили в каталоги на другие диски. Горелов вспотел, перестал покачиваться на стуле и всем телом навис над клавиатурой. Пальцы нервно стучали по клавишам. Рядом сидел Ягов и нетерпеливо поглядывал на часы:

— Опять у тебя все не слава богу, вечно какие то задержки.

— Кажется, сынишка доигрался в свои «Звездные войны», занес вирус игровыми дискетами. Переписывает невесть у кого.

В соседней комнате тихо переговаривались несколько человек:

— …да я давно говорил, что нужно их порубить в капусту. А тут какие то придумки, раздумки…

— Тебе, Могилов, только людей резать в моргах. Знаешь, есть такие, патологоанатомы называются. День режут, три дня пьют водку. Тут думать надо, это тебе не иконы польским барыгам перепродавать.

— Вот ты меня этим, патологическим, обзываешь, а между прочим, когда нужно должника прижать, ко мне обращаешься. Не так ли, Арушунян? Во во, сказать и нечего…

— Да не правы вы оба! И вообще, странно, давно бы все обсудили, а то секретничают, секретничают. Мне кажется, Ефремыч уже все обмозговал, а Горелова подключил, чтобы было на кого все свалить, если выйдет промашка…

Ягов невольно прислушавшись, цокнул языком и пробурчал себе под нос:

— Вечно этот Жменев скажет, как в тарелку плюнет.

Он встал, при этом надсадно заскрипела ножка стула по натертому буковому паркету, и прошелся по комнате: мимо письменного стола, заваленного иностранными научно техническими журналами, и вдоль ряда шкафов, под потолок уставленных всякой всячиной: начиная от детских книжек про Винни Пуха и заканчивая «Проблемами применения программ группы «Нортон 22» к прикладным задачам прогнозирования результатов экономической деятельности П. Брэгга».

Ягов на ходу вытянул с полки первый попавшийся альбом о живописи и скульптуре малых форм. Он грузно облокотился на дверной косяк и принялся листать с середины, изредка поднимая глаза и буравя тяжелым взглядом напряженный затылок Горелова. У того по прежнему ничего не клеилось.

Наконец, потеряв всякое терпение, аналитик ударил кулаком по процессору и с криком «Чтоб ты сгорела, японская жестянка, опять тебя чистить целую неделю!» выключил компьютер. При этом, однако, он не забыл его накрыть полиэтиленовой пленкой:

— Чтоб не пылился…

Горелов виновато взглянул на Ягова, который скривил рот в усмешке:

— Ну что, Данилушка, не выходит у тебя каменный цветок? Н-е-е-ет, без слабительного не вылезает? И что дальше?

Горелов порылся в бумагах возле себя и достал тонкую ученическую тетрадь в жирных пятнах:

— У меня в общем то все готово, я просто пытался обобщить, так сказать… Вот здесь.

Ягов бросил альбом на секретер и взял тетрадь. Полистал, вернулся к началу, потом опять заглянул в последние листы:

— Это что у тебя в конце, смета?

— Да, примерные расходы…

Горелов весь подобрался, ожидая, может быть, разноса, крепкого словца, но шеф только кивнул и вышел в коридор. Аналитик последовал за ним, промокая платком неожиданно вспотевший лоб.

Из второй комнаты вышел Жменев и направился к шкафу в прихожей, завешанному плащами и пальто собравшихся. Но, увидев Ягова и семенящего за ним Горелова, остановился, делая вид, что поправляет перед зеркалом галстук.

— А, сбежать хотел, Жменев! Нехорошо. А ну, пойдем!

— Василий Ефремович, сегодня как раз крупную партию принимаем, надо бы мне на месте быть, — заканючил тот.

Ягов, уже усевшись в глубокое кресло рядом с Арушуняном, остановил его:

— Неужели пакетики с травой твои люди без тебя сосчитать не смогут? Смогут. А твое присутствие здесь мне необходимо. А то будешь потом говорить, как после неудачи с итальянской кожей, что тебя при принятии решения не было и в погашении убытков не участвуешь… Все. Остаешься.

Могилов, услышав Ягова, докурив сигарету, кому то быстро позвонил, вполголоса ругнулся в трубку, сел поближе к шефу и изобразил на лице внимание. Арушунян последовал его примеру. Ягов же между тем еще раз задумчиво пролистал тетрадку:

— Вот что, буду краток…

Он сделал паузу.

— Через Брест по территории Союза проследует некий груз общей стоимостью сто миллионов долларов…

Он опять сделал паузу.

— Это военная электроника, предназначенная для одной из стран Ближнего Востока. Я с вашей помощью хочу захватить эту дорогостоящую электронику и продать тем, кому она в общем то и предназначается. Мне удалось продублировать каналы Министерства обороны, сойтись с чиновниками арабской страны, заинтересованной в получении груза, и заручиться их поддержкой. Пусть страна эта пока называется Джейхад, священная война против неверных. А наших потенциальных покупателей назовем к примеру «арабы». Так вот, «арабы» уже ждут от нас груз.

Было слышно, как у Арутюняна заурчало в животе. Ягов продолжал:

— Вся эта электроника у нас будет проходить под кодовым названием «Проволока». Мы отдадим эту «Проволоку» арабам на треть дешевле. Но! — Здесь Ягов сделал значительную паузу, подняв вверх указательный палец, и повторил: — Но по советским сопроводительным документам с указанием ее истинной цены. Разницу, то есть одну треть суммы, мы кладем себе в карман. Клиенты согласны взять на себя транспортировку груза на заключительном этапе. Они принимают «Проволоку» сразу после южных границ Союза.

Арушунян громко сглотнул слюну и скептически покачал головой. Наступила тишина. Жменев, потрясенный, открыл рот, но не произнес ни слова.

— Какие будут мнения, товарищи хорошие, чего закисли? — жестко спросил шеф.

— Это фантастика. Мы не потянем, — наконец выдавил из себя Жменев, нехорошо посмотрев на аналитика Горелова, считая, видимо, что тот является инициатором рискованной авантюры.

— Мне кажется, это слишком сложно осуществить технически, — неуверенно поддержал его Арушунян.

Но Могилов вдруг вскочил и заходил из угла в угол, резко размахивая руками:

— Да как вы не понимаете, мать вашу, что эта «Проволока» настоящее, стоящее дело, достойное таких ушлых мужиков, как мы. Это верный шанс, наконец, завязать. Хапнуть баксы и смыться куда нибудь на Таити! Не всю ведь жизнь копаться в совдеповском дерьме, надо же когда нибудь уходить на покой. А какой в Совдепии покой? Всякая сволочь с красной книжечкой может сунуть нос в щель моего забора и увидеть, что я, оформленный дворником, имею бабла больше главы государства. Здесь спокойно сдохнуть не дадут. А за бугром можно жить и на все наплевать. Только вот бумажки с Лениным там не нужны. Нужны доллары. А у меня их еще не достаточно. Да да, Жменев, можешь не кривиться, не достаточно. Я хочу жить в самых шикарных отелях, перетрахать весь Голливуд, купить восьмиколесный «роллс ройс» с бассейном и остров в Тихом океане. Да еще яхту и пару самолетов. Большой и маленький. А ты, Жменев, можешь всю жизнь считать свои пакетики с наркотой, пока не влипнешь. На запад, тем более в Штаты, с этим не сунешься. Там этого добра девать некуда, да и акулы за этим стоят такие, что тебе и не снились. Хорошо еще, что совдеповская система не дает американским наркобаронам сюда влезть, а то бы нас сразу сожрали. Нет, здесь не развернешься. Народец гол и бос. И все эти ваши подпольно пошитые куртки и трусы, водка, перекрашенные машины, контрабанда, иконы, презервативы, телевизоры — все это мелочь, все это вонючая параша, мать вашу!

— Прекрати ругаться, не в зоне! — рявкнул на Могилова Ягов. Тот как то сразу сник, будто уменьшился в размерах, и послушно уселся на место. Только красные пятна на скулах стали ярче. Арушунян провел рукой по густым, с чуть заметной проседью, волосам:

— Состояние аффекта, дорогой, полезно в тот момент, когда тебя начинает бить конвой. В нашем же случае такой подход неуместен. Не в бирюльки игра. У меня всего один вопрос к уважаемому Василию Ефремовичу. Как перебросить «Проволоку» через границу? Это ведь не два столба с полосатым шлагбаумом. Это, во первых, многокилометровая погранзона, со строгим пропускным режимом и стукачами среди местного населения. Во вторых, сама граница с проволочными заграждениями, системой секретов, подвижных нарядов, воздушного патрулирования, заставами. Мне кажется, что все это…