— Слушай, Рыбин Обертфельд, вот ты неделю возился с Гореловым, скажи мне откровенно, он идиот?

— Почему идиот? Он закончил университет по специальности прикладная математика, защитил кандидатскую, докторскую, имеет ряд значительных разработок в теории случайных величин, да он просто умница.

— Объясни мне тогда, пожалуйста, какого хрена понадобился весь этот маскарад с войсками? Что, нельзя было просто нанять шабашников? Что, бабки экономим? Так мы уже на взятки больше раздали, чем ушло б на всех шабашей сразу!

Обертфельд усиленно закрутил головой:

— Нет нет, все сделано верно. Гражданских нельзя. Во первых, среди них может оказаться гэбистский стукач, во вторых…

— Ты что, думаешь, в стройбате не может быть стукачей? — перебил его «майор Злачевский».

— Так то оно так, но после расширения колеи и восстановительных работ в бункерах «Логова» шабашников придется отпустить. Иначе их начнут разыскивать родные, а это просто недопустимо. К тому же рабочих может самих заинтересовать, зачем это дядям из Москвы восстанавливать какую то заброшенную ветку.

Начнутся пересуды, разговоры, то, се, кто то кому то ляпнет и так далее… А солдатам? Да им плевать на все, им пора домой. Работу они сделают в момент. Потом, им же сказано «секретный объект», значит, секретный! А после они разъедутся все веером по своим аулам и хуторам…

В командирское купе ввалился старший лейтенант «красначей» М. В. Литвиненко, он же Куцый:

— Петрович, надо бы жратву раздать, у кого ключи от нычки?

Могилов несколько секунд исподлобья глядел на своего старого дружка, руководителя душанбинского «кокаинового» отряда, и вдруг взорвался:

— Вы, товарищ старший лейтенант, извольте обращаться по уставу к старшему по званию! Вам доверено обеспечение безопасности личного состава и секретность работ, а вы будто в армии никогда не служили! И застегните верхнюю пуговицу! Какой пример подаете подчиненным?!

По коридору с шумом шли солдаты охранения.

— …я ей и говорю: подстилка ты ментовская, чтоб я еще раз с тобой водку жрал, никогда, иди в…

— …пойдем, пойдем, я все коны запомнил, а трефовый вольт в заходе. Думаешь, если построение…

— …а Жила получился вылитый вертухай! Еще б «вэвэшные» погоны вместо красных и суку на поводок…

Могилов покачал головой:

— Не воинская часть, а сборище уголовников, потрудитесь навести порядок, товарищ старший лейтенант…

Литвиненко Куцый что то невнятно промямлил, злобно глядя на смеющегося в ладошку замполита. Командир, уже сбавив тон, улегся, заложив руки за голову:

— Ладно, ладно, Андрюха, не отчаивайся. Весь этот прикид не больше чем на две недели, потом опять поедешь дыни с бахчей воровать. Кхе кхе… Возьми ключи у политрука. Комиссар, кинь ему ключи от каптерки.

Литвиненко ушел в другой конец вагона, где два крайних купе были доверху забиты итальянскими макаронами, югославской консервированной ветчиной, полтавской колбасой, мешками сахарного песка, брикетами голландского масла, в общем, всем тем, чем предполагалось кормить личный состав в/ч 36754. Пустые банки теоретик Горелов порекомендовал тщательно закапывать, а еще лучше, если будет возможность купить в Сарнах или Маневичах местной капусты, свиного сала и нормальной советской тушенки. Обертфельд, наоборот, настаивал, чтобы в Маневичи не показывалась ни одна живая душа. Состав между тем через несколько минут тронулся, оставляя за окнами полуразрушенную сортировочную станцию, трансляционные опоры на горизонте и вымощенную аэродромными железобетонными плитами дорогу, уходящую вглубь приволжских степей.

Задремавшего майора деликатно разбудил один из мнимых «красначей»:

— Товарищ майор, в первом вагоне драка, что делать?

Могилов поднял сонные, мутные глаза на мордатого охранника:

— По какому поводу? Куцый куда девался?

— Да не поделили, кому на какой полке спать. Старлей уже там…

— Как маленькие дети, прямо малолетки в мягких тапочках! Чего делать? Прикладами по мордам, особо ретивых вязать хорошо, крепко, как конвой в зоне вяжет, и сюда, я сам им мозги вправлю. Что еще… Окна забить досками, на станциях никого не выпускать, ну да товарняк не останавливается. Все равно, при снижении скорости смотреть вдоль поезда, чтоб никто не спрыгнул. А если вдруг кто попробует удрать — стрелять на поражение! В сортир не пускать, сообразите парашу, а то как бы записку какую на «пути» не кинули. Все, отправляйся!

С верхней полки свесился Обертфельд, до этого мелко строчивший что то карандашом в записной книжке:

— Лучше их не озлоблять, мне кажется. Ведь все равно рано или поздно придется их всех отпустить.

Могилов зевнул, потер глаза и отхлебнул «Тархун» из горлышка бутылки, стоящей на откидном столике и позвякивающей о надтреснутый стакан:

— В крайнем случае вырежем всех, к гребаной матери… Там места глухие. А потом, ты сам же говорил, что единственная зацепка — запрос, оставшийся в той части, где мы брали рабсилу. Изымем из ихнего дела эту бумажонку, и все, пускай генерал пенсионер потом ковыряет в носу и объясняется в трибунале, кому он отдал сорок пять солдат. А вообще, можно и не резать, народец темный, да и какой дембель, вернувшись домой, будет говорить, что за неделю до увольнения его били сапогами по яйцам?

— И то верно… — «Подполковник» опять углубился в свои записи.

Начинало смеркаться. Вдалеке блестели огни какого то большого города. Грузовой состав с прицепленными в хвосте тремя пассажирскими вагонами неторопливо полз на запад.

Глава 14

После того как Денис Алешин вернулся в Москву в сопровождении Кононова, не спускающего с него глаз, он сразу же был вызван Яговым для беседы. Василий Ефремович, выслушав доклад Дениса о результатах поездки, одобрительно кивнул и усадил пить чай. Ягов был в хорошем настроении, то и дело похлопывал Алешина по плечу и предлагал деньги.

Потом, после недолгих предисловий Денису было дано задание установить причину провала группы, занимающейся угоном автомобилей и перепродажей их в южных регионах страны. Три дня назад кооперативный гараж в Кунцеве, где обычно происходила переборка, перекраска и мелкий ремонт угнанных машин, был оцеплен подразделениями ОМОНа и взят штурмом. Хотя штурм был в общем то не нужен, потому что в тот день в гаражах находилось только четверо ремонтников — наемных специалистов, ни сном ни духом не ведающих о происхождении машин, да еще боевик Арушуняна, вооруженный неисправным газовым пистолетом. Вероятно, недавно организованному подразделению МВД СССР не терпелось опробовать на практике новые методы и приемы борьбы с преступными группировками. События же следующего дня, когда арестовали почти всех участников группы «автомобилистов», включая ближайшего помощника Арушуняна, бывшего майора ВВС Витольда Пыркова, по прозвищу Фанера, показали, что штурм гаража в Кунцеве совсем не случайность. Вдобавок ко всему в тот вечер курировавший «автомобилистов» командир арушуняновских боевиков Дитятев после перестрелки с оперативниками был убит в квартире своей любовницы. Отчетливо запахло паленым и даже жареным. Сам Арушунян срочно уехал в Ереван, оставив дела на одного из помощников. Тот же, от греха подальше, решил остановить всю деятельность по всем задачам, которые Ягов поручил Арушуняну. В результате наркотики из Средней Азии, стрелковое оружие из Афганистана и индийские контрабандные товары теперь застряли в Приаралье на небольшой станции Байхожи, недалеко от Новоказолинска. Вложенные в эти операции деньги повисли в воздухе и не только не возвращались приумноженные, а вынуждали чуть ли не ежечасно тратиться на охрану и взятки железнодорожной администрации, которая уже третий день задерживала на запасных путях состав с табаком из Таласа, предназначенный московской фабрике «Ява». В этом же составе должны были ехать в Москву оружие, гашиш и индийские бритвенные лезвия.

Ягов же со своей стороны, по рекомендации Горелова, полностью исключил свои контакты с людьми Арушуняна, сменил связных и курьеров, законсервировал несколько квартир и других явочных точек, находящихся в общественных людных местах. Но все же, несмотря на эти неприятности, шеф был доволен тем, как развиваются дела. Основная операция, в которую он вложил уже на начальном этапе денег в три раза больше, чем стоимость всего состава в Байхожи, шла весьма успешно. Место проведения акции по захвату электронного ракетного оборудования было определено, и туда уже направлялся военно строительньй отряд под командованием Могилова.

С помощью Генштабиста, полковника Феофанова, был прощупан канал доставки заказчику «Проволоки» через Афган. Везде, где нужно, было подмазано крупными суммами денег, и везде, куда надо, были устроены свои люди. Феофанов сообщил время и номера вагонов, в которых через Брест пойдет «Проволока». Это были вагоны Љ 9075468 и Љ 9071277.

— Вот такие пироги, Алешин, вот такие пряники.

Ягов хлопнул себя ладонями по коленям. Встал, прошелся по комнате. Через открытую форточку доносился гул Калининского проспекта. Над рестораном «Арбат» медленно крутился подсвеченный изнутри, сине зеленый земной шар с плавающим вокруг самолетом, ниже нехотя зажигалась надпись «Аэрофлот». У кинотеатра «Октябрь» змеилась очередь в билетную кассу на «Железный поток». Ягов поковырял ногтем лист алоэ, стоящий на подоконнике в глазурованном глиняном горшке, и обернулся:

— Ну что, когда начнешь разбираться с арушуняновскими делами? Ты должен мне рассказать, кто из наших сотрудничает с ментами. И что менты планируют делать дальше.

— Василий Ефремович, я все понимаю, но мне просто необходимо отдохнуть… Эта поездка в Маневичи, эти ваши ребята… Кононов, Лузга, Рембо, если б вы только знали, что у них творится в мозгах! Я просто утомился с ними. А теперь сразу же новое дело, абсолютно незнакомые обстоятельства, люди, которых я ни разу не видел…

Денис нахмурился.

Вентилятор с большими лопастями, забранными никелированной решеточкой, медленно поворачивал свою гудящую голову. От нагнетаемой струи воздуха рассеивался дым яговской сигареты, оставленной тлеть в латунной пепельнице, а заодно и пар из носика блестящего высокого кофейника. На столе, рядом с сахарницей, стояло блюдце с остатками черной икры, опустошенное Алешиным, поднос с хрустящими хлебцами, масло, тонко нарезанный сервелат, заблестевший от тепла настольной лампы в стеклянном абажуре…

Ягов вернулся на свое место, вяло подхватил из пепельницы сигарету.

— Так о чем они думали, эти лоботрясы?

— Кто именно? — очнулся Алешин.

— Ну, этот Лузга и остальные, которые с тобой ездили в «Логово»? — нехорошо улыбнулся Ягов.

В комнату заглянул один из штурмовиков Могилова, заменяющий сейчас при Ягове уехавшего к матери в деревню Лузгу:

— Василий Ефремович, Ереван на проводе, будете разговаривать?

— Да, да, переключи линию сюда! — раздраженно рявкнул шеф и потянулся к телефонному аппарату на буфете. — Алло, я слушаю… А, это ты, беглая душа, ну и когда ты свое дерьмо будешь разгребать? Думаешь, за тебя это кто то сделает?

Денис откинулся на спинку кресла. Ему было абсолютно неинтересно, о чем Ягов разговаривает с неожиданно позвонившим Арушуняном. После поезда хотелось хорошенько выспаться и позвонить Кате. К тому же огнем горело горло, простуженное в сыром бункере, среди Волынских болот…

Воздух над секретным недостроенным объектом немцев так и дышал нездоровыми испарениями и малярией. В оплывших котлованах с торчащими над просочившейся грунтовой водой верхушками массивных фундаментов тучей вились комары. Они жадно накинулись на вышедших из леса троих людей. Лузга матерился и говорил, что «эти сволочи летают такими кодлами, что их можно спокойно расстреливать картечью», а Кононов, догадавшийся прихватить с собой противомоскитную сетку, смеясь утверждал, что если привязать Лузгу к дереву, то за полчаса можно будет насобирать с него пару килограммов комарья на рагу для ужина.

После того как все с ног до головы облились одеколоном «Красная Москва», насекомые, видимо смущенные резким запахом, оставили людей в покое. Впрочем, только на время: на следующее утро комары перестали реагировать на одеколон и вновь кусали немилосердно. В тот день, отправив Рембо в Маневичи, они втроем оказались посредине странного леса. Здесь вперемешку с деревьями, как диковинные грибы, возвышались бетонные капониры, недостроенные резервуары, огневые точки и подземные склады, соединенные между собой подземными ходами и галереями, в которых квакали лягушки и шуршали какие то маленькие зверьки и ужи. Вдоволь наспотыкавшись о невидимые в траве куски торчащего из земли кабеля, арматуры, чуть не рухнув в какой то котлован, они решили, что исследование местности подождет до утра. Выбрав для ночлега первую попавшуюся постройку, забрались внутрь, с трудом открыв тяжелую бронированную дверь. В бункере было сыро и воняло плесенью. Бетонные стены в белесых потеках поросли болотным мхом. Ниже уровня пола была видна еще одна металлическая дверь, за ней, видимо, должна была быть подземная часть бункера. К двери вели узкие бетонные ступени, но она оказалась наглухо задраена. Впрочем, все трое так устали, что никто особо не рвался ее открывать. Комаров здесь было не меньше, чем в лесу. Их белыми личинками были усеяны все углы и потолок. Пришлось прямо в центре небольшой комнаты раскладывать палатку и разжигать дымный костер из маленьких елочек, торчащих неподалеку от входа. Разложив палатку, мужчины быстро разогрели консервированную свинину сварили пунш из коньяка и остатков портвейна и, все же… не согревшись до конца, вповалку улеглись спать.