Андрей Демидов - Мысли

Он умный, активный парень, но вынужден сидеть дома. Ему очень нужна машина с ручным управлением, тогда он сможет полноценно жить. Я знаю, вам это раз плюнуть, помогите мне, в счет будущей работы.

— А что, Советское государство уже не может обеспечить своих героев? У афганцев вроде есть какие то льготы, или я ошибаюсь? — Ягов достал из пиджака пачку «Ротманса», покрутил ее в ладони.

Денис замялся:

— Дело в том, что афганец то он липовый. Ноги ему отрезало трамваем по пьянке, когда он возвращался от какой то подружки.

— Ах, вот оно в чем дело. Ну ладно, разгребешь арушуняновскую помойку, будет тебе машина, а там уже сам решай — себе ли оставлять или для инвалида переделывать. А он, поди, и сейчас закладывает за воротник?

— Закладывает, — вздохнул Алешин.

— А живет на что?

— Собирает дома пластмассовых мышек, на пару с матерью. Знаете, таких на веревочках, которых продают на вокзалах, в переходах. На Казанском, на Ярославском…

Ягов несколько раз чиркнул зажигалкой, прикурил:

— Стало быть, в моей системе работает паренек, подобными вещами как раз Жменев занимается. Его изобретение. А знаешь, сколько приносят эти безобидные мышки, от каждой да по рублю? Ну да ладно, все понятно с твоим «афганцем». Теперь давай выкладывай, что думают мои рядовые воины!

Алешин снова вздохнул:

— Ну не знаю даже, с чего начать… Ну, скажем, Кононов Андрей Григорьевич, после того как сели на Белорусском в поезд, все размышлял, не подцепил ли он сифилис или гонорею от Лоры, подружки своей сожительницы, которую завалил, пока его женщина ходила в «Азов» за сигаретами. Потом всю дорогу вспоминал, какое там у Лоры чего, ну даже говорить противно. Кроме того, безуспешно пытался найти в поезде какую нибудь женщину, чтоб удовлетворить свою страсть к амурным развлечениям. Кстати, он большой любитель автомобильного секса. Так вот, долго обдумывал подходящую кандидатуру, но, на его беду, ничего лучше не нашлось, кроме как пятидесятипятилетняя старуха из соседнего вагона. К тому времени как Андрей Григорьевич остановился на этой старухе из Ростова, он уже изрядно напился и совершил бы таки свое черное дело, если б от бабки в последний момент не пахнуло старыми, пропахшими мочой трусами…

Ягов засмеялся, выронив сигарету на ковер. Утирая слезы, поднял и бросил ее в пепельницу:

— Ну, рассмешил, рассказываешь ты — можно прямо юмористическую книжку выпускать. Ну, дальше?

Алешин развел руками:

— Не думаю, чтоб официальные власти особо обрадовались предложению по изданию такой книжечки. Гаденькая бы она получилась… Потом, после того как высадились в лесу, сильно он переживал за то, чтоб ему не достался самый тяжелый рюкзак. Материл тех, кто послал его на съедение комарам в болото. Вас ругал, Могилова, вспоминал о деньгах, которые ему выплачиваются, и успокаивался, пока, налетев носом на какое нибудь дерево, не заводился по новой. Меня очень не жаловал, обзывал «говнюком» и «лядью подментованной», извините, конечно, за выражение. Когда увидел кого то ночью, то не поверите, Василий Ефремович, воззвал к Господу Богу, правда в несколько экстравагантной форме, вроде: «Господи боже мой, еж твою мать!» Потом очень радовался, что не он, а этот несчастный Любарский разлетелся в клочья от спаренной немецкой «противопехотки». Еще его преследовала мысль о каком то видеомагнитофоне, украденном из Дворца пионеров на Ленинских горах его братом и который они никак не могли продать за пять тысяч, потому что он был сломан и жевал пленку… О Кононове вроде все. Теперь Лузга, Марк Эрнестович. Часто размышлял о том, где у него чего болит, о том, что неплохо было б, по возвращении, сделать золотой зуб, передний резец и навестить старушку мать в Умани. Старушка, надо сказать, очень плоха: прогрессирующий склероз, отек правого легкого, гипертония. Несколько раз перечитывал «Крокодил», девятый номер и пытался запомнить анекдот про то, как однажды на пороге супругов появляется полуодетый человек и спрашивает открывшего дверь мужа:

«Будете участвовать в секс клубе?»

«А кто в клубе?»

«Я, вы и ваша жена».

«Вы знаете, у меня так много работы последнее время, можно я не буду?»

«Хорошо. Я вас вычеркиваю».

Не знаю, зачем Марку Эрнестовичу потребовалось запоминать этот анекдот, который он в принципе не понимал, но после тщетных усилий ему пришлось отказаться от зубрежки. Это было бесполезно.

В отличие от Кононова Марк Эрнестович за бабами не бегал, зато украдкой просматривал итальянский порнографический журнал «Джокозо». Потом он еще долго размышлял, глядя на проплывающие мимо деревья. Размышлял и пытался представить себе, как бы он себя ощущал, будучи таким вот бессловесным деревом. От таких мыслей у него чуть не поехала крыша, и он принялся играть с Кононовым в карты, злясь, что не может передергивать, так как сверху за игрой следил Рембо. В лесу Лузга был занят в основном распознаванием мин, в чем, кстати, он имеет необыкновенное природное чутье. Прямо таки кожей чувствует, хотя про то, что он служил в саперах, врет. Просто в детстве с одногодками бродил по местам, где когда то шли бои вокруг Умани. Они искали мины, снаряды, выплавляли тол и делали на продажу шашки для глушения рыбы на одном из притоков Синюхи. За одну шашку давали пятьдесят копеек новыми, шестьдесят первого года, деньгами. Сильно злился на Кононова, особенно после того, как ночью во время паники тот срезал выстрелом над ухом березовую веточку… Что же касается Рембо, то он всю дорогу спал, а в остальное время сидел, закрыв глаза, с абсолютно пустой головой. Хотя нет, один раз вспомнил, что правильно сделал, когда прирезал какого то Вадика Плюху и как здорово, что все тогда подумали не на него, а на исчезнувшего в тот же день некоего Иоселиани… Вот в принципе все, о чем можно упомянуть. Разве только еще добавлю, что ничего такого, чего следовало вам опасаться, они не замышляли.

Ягов довольно потер руки:

— Ну что ж, молодец. Интересно все рассказал. Похоже на этих балбесов. Прекрасные результаты. Если так же легко вскроешь арушуняновский провал… Как все просто можно будет решать. — Он закатил глаза, наклонился к Денису и продолжил: — Все связи по Арушуняну я прервал, так что тебе придется погрузиться в это дело одному. Лузга будет тебе помогать. Послушай ка, а в моих мозгах ты тоже шаришь? А? Колдунишка…

Денис отрицательно покачал головой:

— Нет. Есть люди, которые закрыты завесой. Я предполагаю, что у них тоже есть какие то способности и просто рефлекторно срабатывает защита на вторжение со стороны. Что то типа вашей микросхемки в телефоне.

— Да? Интересно, интересно… И сколько еще народу в моей конторе кроме меня так прикрыты? — неожиданно занервничал Ягов.

— Я видел только одного. Был в Снегирях такой мужик, что то вроде повара в охране. Керимов, кажется, фамилия. Возможно, еще кто то есть, я просто не знаю.

— Нехорошо, совсем нехорошо. Я бы даже сказал — подозрительно. Слушай, друг дорогой, ты видишь, что я тебе безраздельно доверяю?

Денис кивнул. Ягов, потянувшись, взял с буфета еженедельник, открыл на чистой странице:

— Вот, записываю в свой план мероприятий проверку моих людей. Тебе нужно проехаться по всем подразделениям и составить списки тех, чьи мысли скрыты, как ты выражаешься, завесой. Естественно, если попадется стукач или шпион от «солнцевских», или еще кто вредный, тут же звони мне.

— Так что же, копать Арушуняна или заниматься персоналкой? — устало спросил Алешин.

— И тем и другим! Да к тому же, когда будешь копать персоналки, для тебя многое станет понятно и по арушуняновским делам. Ну, все, ступай отдыхай.

Шеф поднялся, резко протянув вперед руку. Денис вяло пожал ее и бросил взгляд на раскрытый еженедельник с надписью около жирного восклицательного знака: «Важное. Персоналки».

— До свидания, Василий Ефремович.

— Пока, пока, — отозвался тот, набирая чей то номер. — Алло, Лида? Что в министерстве, как обстановочка? Ну и когда он собирается оплачивать челябинские кожуха? Не знает… Лида, передайте ему, что я его перед министром больше выгораживать не собираюсь. Все, хватит! Госзаказ — это ему шуточки, что ли? Пусть собирают партком. Что? Да, я выступлю. Лидочка, подготовьте текст, покрепче… И профсоюзы ему не помогут, все равно выгоню! Что это за снабженец! Все, до завтра, Лида.

Ягов положил трубку и повернулся к дверям. Денис в этот момент принимал от Веры пакет с апельсинами, ее личным подарком. Девушка была расстроена чем то, на утомленном лице проступали следы бессонницы, около уголков губ обозначились морщинки. Алешин мельком взглянул на шефа и закрыл за собой входную дверь. Ягов негромко пробормотал, после того как щелкнули замки:

— Щенок. Думает со своими способностями соскочить по легкому. Знаю я таких. Покойник… — И прибавил уже громче: — Верок, собирайся, мы сегодня идем в Большой на «Пиковую даму».

Вера тусклым голосом отозвалась из кухни:

— Я лучше вам по хозяйству помогу, как вы просили. В Большом театре в основном одни иностранцы, а у меня даже платья вечернего нет.

— Да брось! Ты бы знала, в чем иностранщина туда припирается. А у тебя совершенно чудный нарядец.

— Хорошо, тогда я пойду приму душ и начну приводить себя в порядок. Я вам не очень помешаю? — спросила девушка, проверяя надежность запора двери в ванную.

Ягов в ответ только хмыкнул и принялся копаться в видеокассетах на стеллаже у окна, выискивая свой любимый сборник эротики.

Лейтенант службы безопасности внимательно посмотрел на предъявленный Фогельвейде пропуск и, несмотря на то что видел шефа группы «Арденн» по нескольку раз в день, придирчиво сличил фотографию с оригиналом.

— Все в порядке, герр Фогельвейде. — Лейтенант взял под козырек, Манфред кивнул в ответ, неторопливо прошел мимо двоих молодых людей, у одного из которых под твидовым пиджаком угадывалась подплечная кобура, и вызвал лифт.

В здании ооновской КРВТ комиссии было немноголюдно. Кабинетные работники уже в основном разошлись, обслуживающий персонал тоже по одному тянулся к выходу, и только оперативники, проведшие весь день на ногах, все еще куда то спешили. Многие из них листали на ходу телефонные книжки и исписанные ежедневники.

Поднявшись на двенадцатый этаж, Фогельвейде нос к носу столкнулся с экспертом Уве Хернером:

— А, Уве, ну как, продвигается что нибудь по Штутгарту?

— Да, герр Фогельвейде, я с Ларсом досконально проверил те гранулы, что прислал Дирк Кранке, но результат отрицательный. Никаких веществ, запрещенных к вывозу в третьи страны, не обнаружено. Завтра я вам представлю подробный отчет.

Хернер выглядел утомленным и чем то озабоченным. Фон Фогельвейде дружески похлопал его по плечу:

— Как говорят мудрые люди, отсутствие предполагаемого результата не есть неудача. Это вам намек на то, что нужно искать в противоположном направлении.

Хернер согласно кивнул:

— Да, это так, герр Фогельвейде. Сегодня утром, когда вас не было, инспектор Фритц сказал, что Ружечка с Фроммом устроили целое побоище из за какой то женщины и Фромм снова угодил в больницу… Это правда так?

— А, да, да. Было такое… Но мы пока не будем делать поспешных выводов, а подождем результатов служебного расследования. Хорошо?

Эксперт замялся и несколько неуверенно начал:

— Я тут думал над одной странной вещью… И сразу не решился вам сказать — Хорст просил не говорить… В общем, позавчера я видел у него папку с грифом «Секретно». И мне кажется, он собирался взять ее домой.

Фогельвейде пристально взглянул в глаза эксперта и сухо ответил:

— Спасибо, герр Хернер, вы выполнили свой служебный долг. До свидания.

— До завтра… — растерянно вымолвил эксперт, глядя вслед удаляющемуся по коридору Манфреду.

Через минуту Фогельвейде остановился у двери Румшевитца. Поправил косой узел галстука, пригладил седые волосы на висках и, выдохнув как на лыжной гонке, распахнул дверь. Шеф сидел за столом и рисовал чернильной ручкой поверх какого то печатного текста.

— Добрый вечер, герр Румшевитц.

— Вот именно вечер, герр Фогельвейде. Почему вы не потрудились представить утром объяснения по поводу ночного инцидента? — Румшевитц скомкал лист и бросил его в корзину для использованных бумаг. Манфред заметил, что на нем был довольно изящный рисунок парусника, идущего по ветру в полном вооружении. Румшевитц нетерпеливо указал на кресло, Фогельвейде сел и начал докладывать, ощущая на себе пристальный взгляд шефа:

— Герр Румшевитц, вчера с помощью моего сотрудника, инспектора Хорста Фромма, вы его прекрасно знаете, удалось выявить человека, работающего на «Майнц Телефункен».