Их установили на машинах. Сигнал маяков централизованно принимал пульт в Филевском ОГАИ. Результат не заставил себя долго ждать.

Несколько «Волг» и «жигулей» с вмонтированными в них радиомаяками оказались в кооперативном гараже в Кунцеве на Электрозаводском проезде. Два маяка обнаружил автомеханик Плотников. Они были у него аккуратно изъяты сотрудниками милиции. За гаражами установили круглосуточное наблюдение и параллельно выявили круг людей, причастных к группе Арушуняна.

Главарь был определен как майор ВВС в отставке Витольд Пырков, а его основным помощником оказался начальник арушуняновских боевиков Дитятев, убитый позже при перестрелке с омоновцами в квартире своей любовницы на Дмитровке. До самого Арушуняна дело тогда не дошло. Во первых, оперы решили, что более крупная структура просто невозможна, во вторых, торопил замминистра Варенников. 26 и 27 октября около двадцати человек были арестованы. Еще несколько остались на свободе, дав подписку о невыезде.

Участники арушуняновской группы «автомобилистов», находящиеся в то время в командировках на юге, легли на дно и затаились. Таким образом, провал одной из групп Арушуняна явился следствием успешной работы органов МВД и подчиненных ему структур. Провала изнутри не было. Арушунян мог спокойно продолжать работать по другим своим направлениям, в частности по линии перевозок через Байхожи.

Сидя в такси и наблюдая, как Денис подходит к двум странным типам у ларька «Союзпечать», Катя достала из сумочки пудреницу и занялась своим лицом. Девушке жутко хотелось позвонить Лене и сообщить, что они с Денисом идут в ресторан. Но она сдержалась, понимая, как это было бы пошло с ее стороны. К тому же не стоило травмировать Ленку, переживающую траур по поводу катастрофы с Бабкиным. Глядя в зеркальце ланкомовской пудреницы и на Дениса, она непроизвольно сравнила щуплого альфонса Бабкина и сдержанного и в то же время незакомплексованного юморного Алешина.

Денис что то строго говорил своим пожилым собеседникам, и те понуро кивали. Один из них, с черным дипломатом, осторожно поглядывал по сторонам.

Затем они сухо попрощались и Алешин неторопливо направился обратно к такси. Катя как раз закончила подкрашивать ресницы:

— Ну, все в порядке?

— Да, вполне. Ганиев и Сидорчук свое дело знают и понимают… Чистые они… Шеф, поехали теперь в «Арбат»!

Шофер крякнул и потянулся к ключу зажигания:

— Надо бы десятку добавить, командир…

— Хорошо, плюс червонец, при условии езды с ветерком. Штрафы «пупсикам» оплачу. Гони!

Они лихо помчались по Садовому кольцу, проскакивая когда на желтый, когда на красный свет. На площади Революции им засвистел «пупсик», но гаишника отвлек грузовик, неожиданно заглохший посреди оживленного перекрестка, вокруг которого моментально образовалась нервно гудящая пробка.

У «Арбата» с наглым видом уже прохаживался Лузга. Он хитро поглядел на Алешина, вылезшего из машины, и, изображая обиду, сказал:

— Если ты думаешь, Колдун, что от меня можно легко отделаться, затерявшись в метро, а на самом деле пересев на поезд в другую сторону, то ты глубоко заблуждаешься.

— Ну ладно, прошу пардон, мой верный самурай, пойдем с нами, посидим, отдохнем по поводу окончания дела, — ухмыльнулся Денис, помогая Кате вылезти из такси.

— Сам ты «пардун»… А вообще посидим, конечно, что ж мне здесь торчать весь вечер? Только, чур, меня умышленно не подпаивать, я на работе!

Катя, увидев Лузгу, выдохнула:

— Так это тот тип, помнишь, он во дворе на Качалова сидел и глазел в наше окно!

«Тип» замотал головой:

— Нет, там мужик был в плаще, а я в куртке, он курил «Кент», а я «Пелмел». Он — не я.

Катя с сомнением покачала головой.

Денис засмеялся и направился к стеклянным дверям «Арбата», за которыми был виден швейцар в фуражке, обшитой золотым галуном, который профессионально прикидывал, сколько взять с радостного молодого человека за проход внутрь…

Глава 18

Манфред Мария фон Фогельвейде устало подошел к стойке портье. В просторном холле гостиницы «Шмектебеере» было безлюдно, только портье, солидный мужчина с седыми висками, шелестел газетой.

Увидев Манфреда, он оглянулся на пустую ячейку его номера и приглушенно сообщил:

— Герр фон Фогельвейде, в ваше отсутствие приехала целая делегация, они потребовали ключ и теперь дожидаются вас в номере.

Манфред обернулся на своего помощника Дирка Кранке, долговязого парня лет двадцати семи, с хитроватыми прищуренными глазами и вечной полуулыбкой в уголках большого, полного рта:

— Итак, продолжение следует?

Кранке пожал плечами и, навалившись животом на стойку, тихо попросил портье:

— Если через пять минут мы не позвоним вам, будьте любезны, вызовите полицию.

Тот понимающе кивнул и посмотрел на часы, засекая оговоренное время. Манфред и Кранке двинулись вверх по лестнице, застеленной ковровой дорожкой, вдоль зеркальных стен и ряда пилястр, со стилизованными фигурками амуров. Манфред чувствовал себя отвратительно, подумать только: после напряженного дня, проведенного на Нюрнбергской товарной станции, вместо спокойного отдыха в своем номере там его ждут какие то люди!

А денек выдался действительно хлопотный. Начальник станции категорически отказался давать разрешение на вскрытие четырех оранжевых контейнеров, принадлежащих компании «Майнц Телефункен».

Он никак не реагировал на удостоверение Манфреда, дающее право ему, как начальнику оперативной группы «Арденн», досмотр любых транспортных средств на территории Федеративной Республики:

— Если б это была криминальная полиция. Тогда еще может быть, но и то только с разрешения суда, а тут…

В подтверждение своих слов начальник станции показал свою должностную инструкцию, в которой черным по белому было написано: досмотр может производиться только в присутствии владельца груза. Когда же он в ходе препирательств узнал об огромной стоимости контейнеров, то отказался наотрез даже разговаривать, еще и пригрозил Манфреду, что если тот попробует самолично произвести досмотр, то приедет полицейский патруль, который всех арестует.

Фогельвейде пришлось аккуратно взять начальника станции за отвороты форменного пиджака, легонько тряхнуть и сказать, сокрушенно глядя на упавшую форменную фуражку:

— Герр Бухтер, даже если вы будете упрямиться, я все равно осмотрю эти контейнеры. Правда, мне придется их найти на станции без помощи вашего диспетчера, но вас я в этом случае арестую как соучастника государственного преступления. А это от пятнадцати до двадцати лет тюрьмы. Мне искренне жаль вас, герр Бухтер!

Фогельвейде в данный момент не интересовало, был ли Бухтер связан с «Майнц Телефункен», получал ли он от этой фирмы деньги за содействие или упрямился только для получения чисто административного удовлетворения, административного восторга, а может, просто из страха. Фогельвейде нужны были контейнеры, отправленные «М Т» из Ганновера вчера утром. Когда Бухтер, беспрерывно вздыхая, все же срезал пломбы на замках ганноверских контейнеров, Манфред был уверен — уже сегодня можно будет отправить в Бонн факс, означающий начало активных действий: опечатывание служебных помещений «Майнц Телефункен», замораживание банковских счетов и арест совета директоров. Но вместо того чтобы идти в станционную кантору отправлять сенсационный факс, Фогельвейде с Кранке понуро отправились в ближайшую пивную. Им нужно было прийти в себя после того, что они увидели в контейнерах «М Т». Там аккуратными рядами лежали упаковки «Полиш 55», обыкновенного дешевого крема для обуви. И никакого криминала, ни на пфенниг.

После кружки темного мюнхенского пива Кранке позвонил в Ганновер, Вальтеру Тереке, и тот подтвердил факт отправления вчера еще одной партии груза по маршруту Ганновер Нюрнберг Амберг. В накладных значились компоненты для производства блоков дистанционного управления телевизионных приемников и платы автоматической записи бытовых видеомагнитофонов. Груз предназначался народному предприятию «Нитра» в Банска Бистрице, в Чехословакии.

— Да, видно, придется ехать к чехам. Но я руку даю на отсечение, да я просто уверен — никакой «Нитры» не существует, а если и существует, то никаких плат она не заказывала, — бормотал себе под нос Манфред, сдувая на пол хлопья пивной пены.

Кранке, изредка отхлебывая из своей кружки, монотонно читал расписание движения грузовых составов по железнодорожной магистрали:

— Состав 2 678 10.25. Вагоны Љ…

Девушка, разносящая на круглом подносе высокие кружки, сочувственно обернулась на молодого человека спортивного вида, читающего хаотичный набор цифр, и пожилого мужчину, с львиной гривой седеющих волос, слушающего эту галиматью и задумчиво ковыряющего пластмассовой вилочкой остывшие сосиски.

— 567 45, 567 01. Состав 5 500 10.23. Вагоны Љ…

Девушка принесла новые, свежие салфетки и чистые подставки под кружки с типографской надписью: «Ничто так не отвлекает от забот, как кружка доброго мюнхенского пива с капустой и баварскими сосисками».

— Контейнеры 2 780 10.25, 2 781 10.25… Так ведь это наши контейнеры! — вскочил Дирк Кранке, с грохотом опрокидывая стул.

Сидящие за соседним столиком полицейские с утомленными после дежурства лицами подозрительно уставились на парочку любителей цифр. Усатый лейтенант даже прекратил курить и погасил сигарету о край стеклянной пепельницы.

— Сядь, Дирк, зачем ты скачешь, будто у тебя в штанах еж… — успокоил оперативника Манфред. — Ну, подумаешь, нас перехитрили. Не всегда же успевать, иногда и опоздать не помешает. Для интереса. Шучу. Нет. Надо же, как они сделали. Дай ка посмотреть бумаги… Я бы сказал, не без изящества, просто отправили контейнеры с такими же номерами, но не через Амберг, а через Регенсбург, не вчера утром, а позавчера. Я так понимаю, что те контейнеры уже благополучно пересекли Дунай и сейчас в Чехословакии. А эти с «Полиш 55» здесь. Видимо, там что то серьезное, раз они не поленились так запутать следы.

Кранке молча скомкал в руках лист с номерами составов, вагонов и контейнеров, прошедших сегодня до полудня регистрацию на таможенном пункте Иннерткирхен, на немецко чехословацкой границе:

— Радует одно: если «М Т» так маскировала несчастные платы для магнитофонов, то это вовсе не платы. Так ведь?

— Вот именно. Я про это и говорю. Наш след верный, — отозвался Манфред. Ему хотелось немного вздремнуть перед тем, как позвонить Румшевитцу и выслушать несколько нелестных высказываний о работе оперативной группы «Арденн». Но в его гостиничном номере сейчас сидели какие то подозрительные, неизвестные люди, а Дирк Кранке, вместо того чтобы рассказывать анекдоты поднимаясь за ним по лестнице, расстегивал пиджак и пробовал, свободно ли выходит из кобуры табельный восьмизарядный «Браунинг 09».

— Это наверняка эмтэшники, которые будут либо уговаривать, либо пугать, либо убивать… — С этими словами Дирк пинком распахнул незапертую дверь и влетел внутрь, выставив вперед ствол пистолета.

Ему навстречу из глубокого кресла мягко поднялся координатор Германского отделения КРВТ комиссии доктор Пауль фон Толль:

— Уберите пистолет, герр Кранке, я знаю, что вы неплохо обращаетесь с оружием, просматривал вашу характеристику.

На диване, справа, под репродукцией Дюрера «Автопортрет в тринадцатилетнем возрасте», сидели сотрудники «Арденн»: Хольм Фритц, Ганс Николь и Хорст Фромм.

Все трое ухмылялись.

Фон Толль пожал руку Манфреду и предложил остальным перебраться в соседний номер, так как ему нужно переговорить с их руководителем конфиденциально. Манфред зашел в ванну и долго мыл руки, долго чистил зубы, чтобы не пахло пивом, долго вытирал с лица капли освежающей влаги, слушая, как оперативники выходят в коридор и как Кранке удивленно хлопает Фромма по спине:

— Тебя, приятель, ничего не берет. Ни огонь, ни «Оранж»! Давно из госпиталя? А как служебное расследование по поводу ранения Ружечки? А как…

Манфред наконец выбрался из ванной, спотыкаясь о чемоданы и сумки, расставленные в прихожей. Среди дорожных вещей он, между прочим, заметил чемодан перевертыш, как его называли в комиссии, «сумка теннисиста». В ней вперемешку с теннисными ракетками, портативными машинками для натягивания струн, коробками мячей находились в разобранном виде две автоматические винтовки «маузер курц» в штурмовом исполнении, с укороченными стволами и откидным прикладом. Это оружие обычно полагалось сотрудникам КРВТ комиссии при отъезде в командировки, связанные с повышенным риском.

— Интересно, очень интересно, — проворчал Манфред, присаживаясь на диван.

Фон Толль достал из под столика плоский чемоданчик, щелкнул замками и стал вынимать оттуда разнообразные бумаги: