– Полагаю, это всецело зависит от того, кто возьмет верх, – сказал Натаниэль. – Как и в любой войне… А исхода этой войны я сейчас предсказывать не берусь. А вы?

Коннор со стуком поставил стакан на стол:

– Нет. Я надеюсь лишь… – Он не докончил фразы.

Майри стиснула руку супруга и прильнула к его груди – видно было, что она взволнована до глубины сердца, но не напугана. Она словно старалась передать мужу свою хрупкую силу, воодушевить его и подбодрить. Что бы ни случилось, леди Майри Макинтош не спасется бегством – нет, она будет сражаться бок о бок с супругом и своим народом. И Натаниэль ощутил благоговение перед ее храбростью и преданностью. Он решительно поднялся на ноги.

– Мне надо ехать… потом это будет уже опасно, – сказал он.

– Но уже стемнело. Я поеду с вами, – сказал Коннор, вставая. – Со мной вы будете в полной безопасности.

Натаниэль заколебался, но в конце концов кивнул. Он слишком хорошо помнил обращенные к ним лица горцев, которые они видели на пути в замок, – на них написана была откровенная ярость…

Пристегнув шпагу к поясу, он ждал. А Коннор тем временем простился с женой, шепотом сказав ей что-то по-гэльски.

Они ехали по темным горам в полном молчании до тех пор, пока не послышались голоса английской стражи, требовавшей у всадников назвать их имена. Дальше Коннору ехать было опасно.

– Капитан, мне очень дорога моя семья, – сказал Коннор Макинтош. – К тому же у меня есть все основания полагать, что для повстанцев исход битвы будет неблагоприятен. Ну а если все худо закончится для шотландцев… – Он помолчал, словно внезапно охрипнув.

Натаниэль понимающе кивнул:

– Я сделаю для них все, что смогу. Я никогда не воевал с женщинами и детьми, Макинтош, и не намереваюсь.

– Да…

Макинтош развернул коня и поехал восвояси. Натаниэль глядел ему вслед. Вдруг горец обернулся:

– Приезжайте снова в Глен Дориан, если сможете – пообедаем вместе… Здесь вам всегда будут рады.

…Будут ли ему рады в замке? Натаниэль глядел, как силуэт высокого всадника растворяется в ночной темноте. Сердце его стеснили дурные предчувствия. Битва вот-вот грянет, и долг велит ему сражаться. Какой бы симпатией ни проникся капитан к горцам, как бы ни полюбил горную Шотландию и ее суровую красу – он солдат! Недалек был тот день, когда на поле брани он встретится лицом к лицу с горцами вроде Коннора Макинтоша – и им не будет от него снисхождения! Натаниэль вдруг пришпорил коня и пустился вдогонку за Коннором.

– Макинтош, а что значит sláinte mhòr?[4]

Коннор осадил коня:

– Это значит «здоровье Мариона». Марион – тайное имя Карла Стюарта. Черт тебя подери, где ты это услышал? – почти шепотом спросил Коннор.

– У твоего очага, – процедил Натаниэль сквозь зубы. – Доброй тебе дороги…

Глава пятнадцатая

– Бог свидетель, все это безумно напоминает весеннюю драку в курятнике, – пожаловалась Элеанор, входя в гостиную, где Деворгилла и мисс Каррадерз строго надзирали за подготовкой Меган и Аланы к их первому танцу. На свет Божий были извлечены дюжины нарядов, которые браковались один за другим. Барышни метались по комнате, утопая по колено в пене кружев, шелков и ленточек, сами облаченные лишь в соблазнительные неглиже.

Бедняжка Элеанор, чтобы невзначай не споткнуться, осторожно раздвигала тростью слои нежных тканей, устилавших пол…

– Это сойдет. Особенно если добавить поясок цветов пледа клана Макнаб, – кивнула Элеанор, глядя на очередное платье, что примеряла Меган.

Оно и вправду было прелестным – нежно-кремовое, украшенное по корсажу и подолу шелковыми розовыми бутонами. Услышав предложение Элеанор, Меган просияла, однако…

– Ни в коем случае! – грозно нахмурилась Деворгилла.

Алана уже была одета в хорошенькое платье из кораллового шелка, необычайно шедшее к ее нежнейшему цвету лица. Она уже сидела напротив зеркала, а горничная Деворгиллы стягивала, переплетала и закалывала на ее макушке медно-каштановые пряди роскошных волос.

– Держу пари, она превзойдет ростом любого из кавалеров, и ее легко будет отыскать в толпе, – едко отметила Элеанор, опускаясь в кресло и не без злорадства наблюдая за переполохом.

Меган кинула на сестру сочувственный взгляд, тем более что как раз в этот момент Алана болезненно поморщилась: очередная шпилька больно оцарапала ей кожу. Сама же Меган, повинуясь властному материнскому жесту, покружилась на месте, демонстрируя свое платье во всей красе.

– Ну да, наряд недурен… Но вот какой бы веер выбрать? А перчатки? – суетилась Деворгилла, придирчиво озирая дочь.

– Еще туфельки, миледи, – хлопотала мисс Каррадерз. – Думаю, леди Элис подойдут простенькие кремовые, а леди Маргарет – розовые, в тон розовым бутонам. Может быть, и прическу украсить розами? Не послать ли слугу нарвать цветочков?

– Я сама этим займусь, – кряхтя, поднялась из кресла Элеанор. – Не позволю косоруким слугам мять мои розы! – Старуха подмигнула Меган: – А может, мне принести не розовые, а ярко-алые розы? Чтобы все замертво попадали?

Элеанор удовлетворенно отметила, как ахнула шокированная Деворгилла…

Сама мать семейства была облачена в роскошное атласное платье цвета старого золота, украшенное у пояса, на рукавах и подоле серебряной лентой, – этот наряд шел ей необычайно. Именно так должна выглядеть элегантная и состоятельная мать двух прелестных дочек на выданье.

Горничная наконец отпустила Алану – та резво вскочила с кресла. Ее высоченная, напоминающая вавилонскую башню прическа украшена была лентами, жемчугами и гранатами. Настал черед Меган. Когда горничная принялась скручивать в жгуты и завивать ее роскошные темные волосы, девушка поморщилась…

Тут воротилась Элеанор, неся корзинку розовых бутонов – не алых, а нежно-розовых, благоуханных и еще хранящих тепло послеполуденного солнца. Меган поднесла к лицу один и прикрыла глаза, но горничная уже умело закрепляла цветы на созданном ею причудливом сооружении из кудряшек.

– А теперь повторим правила этикета! – приказным тоном сказала Деворгилла.

– Леди не следует танцевать с одним и тем же партнером более двух раз, но лучше лишь единожды, – сказала Алана.

– В случае если на сего джентльмена не возлагается… м-м-м… особых надежд, – уточнила Деворгилла. – В особом случае дозволительно протанцевать с ним дважды и даже позволить ему принести вам прохладительный напиток… или прогуляться с ним под руку по бальному залу.

– И кого вы имеете в виду, матушка? – рискнула спросить Меган.

Деворгилла прищелкнула пальчиками затянутой в перчатку руки, и мисс Каррадерз с готовностью вложила в эти хищные пальцы список гостей.

– Перво-наперво, это маркиз Мерридью. Вторым номером у нас идет лорд Финли – у него десять тысяч годового дохода и два имения.

– Но лорду Финли почти пятьдесят лет! – дерзнула вставить Меган.

Мать опалила ее суровым взором:

– Какая разница при таком-то доходе? Далее… виконт Солсбери, добрый друг принца-регента… к тому же у него имение на берегу моря. Это была бы прекрасная партия для Аланы – ведь Солсбери со временем унаследует графский титул. Так… граф Маркем недавно овдовел. Бедняга даже не подозревал, что хочет жениться снова, пока не увидел нашу Меган… к тому же у него все еще нет наследника. Ты уже представляешь себя в роли матери будущих графов?

– Вот уж увольте, – себе под нос пробормотала Меган и спросила: – А кто там еще… завалялся? Как насчет брата мисс Паркхилл или Томаса Фрейзера из Крейгмайла?

Деворгилла сурово взглянула на дочь:

– Если они предпримут попытку за тобой приударить, игнорируй их! Грешно внушать им пустые надежды…

– А лорд Россингтон соблаговолит быть на балу? – невинно спросила вдруг Алана, и сердце Меган едва не выпрыгнуло из груди. Она бросила на сестру выразительный взор, призывая ту к молчанию.

– А-а-а, Россингтон! – вздохнула Элеанор, – уверена, он мастер по части народных танцев! С удовольствием бы насладилась этим зрелищем… если, разумеется, он соизволит явиться на бал.

– Уверена, он не придет, – сказала Меган, втайне надеясь на обратное.

…При одной лишь мысли о том, что они свидятся вновь, кровь прилила к ее щекам. Разумеется, она откажется танцевать с ним… если он предложит. Ну так уж и быть, приветствует царственным наклоном головы, проходя мимо… но и только!

– Итак, если мы сообща и с умом возьмемся за дело, то легко подведем интересных нам джентльменов к нужному нам вопросу, – продолжала Деворгилла. – А кто на примете у тебя, Маргарет?

…Даже в страшном сне Меган не могло пригрезиться, что она станет женой кого-нибудь из вышеупомянутых джентльменов! К тому же она не видела оснований и для них стремиться к браку с ней – разумеется, если не брать в расчет ее приданого и родственных связей… Ибо любовью здесь и не пахло, ведь они не знали о девушке решительно ничего, кроме разве что ее стоимости в фунтах стерлингов.

– Откуда мне знать, кто мне подойдет? Пока рано говорить, даже если со временем я кого-то из них полюблю, – сказала она.

…Впрочем, она никогда не сможет полюбить никого из них, ведь сердце ее принадлежит Ичэнну!

Мисс Каррадерз сухо заметила:

– Любовь? Любовь не имеет ровным счетом никакого отношения к вопросу брака в среде аристократов. Удачным считается союз, основанный на выгоде, связях и деньгах. И если вышеупомянутые благородные господа подыщут себе невест тут, в Шотландии, это будет весьма удачно. Многие джентльмены по тем или иным причинам не могут бывать на лондонских сезонных балах. У вас прекрасные связи, вполне щедрое приданое – иными словами, деньги. Вы также недурны собой, наделены крепким здоровьем и свободны от каких бы то ни было обязательств. Всего вышеупомянутого достаточно, чтобы возбудить интерес мужчин к вам. Любовь в список необходимых условий не входит.

– Боже мой, – забеспокоилась Алана. – Ты говоришь обо всем этом так… ну, так, словно собираешься купить пару лошадей!

– Или племенного жеребца, если речь зашла о лорде Маркеме, – хихикнула Элеанор. – Впрочем, если жеребцы вам не по вкусу, не беда: все равно вокруг вас будут роиться ухажеры, полные радужных надежд! Ведь вас уже прозвали Красотками Дандрамми – все без исключения английские охотники так вас зовут. Моя служанка принесла мне эту новость из деревни. Так что, милочки, если даже вы не найдете себе мужей после первого же танца или, по крайности, второго, то будьте уверены: обе вы заневеститесь и расстанетесь с девичеством еще до того, как с небес полетят первые белые мухи!

Меган обмерла от ужаса, Алана побледнела…

– А кого из джентльменов избрали бы вы, тетушка? – робко спросила Алана. На ее хорошеньком личике написан был страх.

Элеанор успокаивающе потрепала девушку по руке:

– В этом-то и загвоздка, милая! Да, с тем, кого вы выберете, вам предстоит прожить всю жизнь. Впрочем, если вы остановите ваш выбор на престарелом джентльмене… То есть человеке почтенных лет, он может осчастливить вас своей скорой кончиной, покуда вы будете еще в соку и сможете вновь выйти замуж, еще и прибрав к рукам его деньги, если не объявить иных наследников… У меня было трое мужей. В первом случае я пошла замуж за деньги. Во втором – тоже. Мой третий супруг – ваш дядюшка… Его я полюбила и приехала жить сюда. – Глаза ее подернулись поволокой. – Он скончался всего десять лет спустя. Мы так мало времени пробыли вместе… После кончины Джейми я и думать не могла более о браке, ну а сейчас я чересчур стара. Так что, если вам интересно мое мнение, то да, любовь в браке имеет значение.

– Полно, Элеанор! К чему забивать им головы глупостями? – взвилась Деворгилла. – Хорошие деньги сделают любого мужчину желанным!

– Ну тогда… На вашем месте я выбрала бы Россингтона, – объявила Элеанор. – Он писаный красавец, не правда ли, Меган?

– С лица воду не пить, миледи, – напыщенно произнесла мисс Каррадерз. – Этот джентльмен совершенно не желает лезть в брачный хомут! Насколько мне известно, чересчур многие леди ищут его расположения, однако он ловко избегает расставленных ловушек.

– Где вы об этом прослышали? – спросила Алана.

– Видимо, сии бесценные сведения почерпнуты из сплетен прислуги, – рассмеялась Элеанор. – Похоже, бедный граф такая же вожделенная добыча на брачной ярмарке, как и ты, Меган: хозяин гостиницы отбиться не может от бесчисленных визитерок, а конторка его до потолка завалена надушенными записочками и приглашениями на обеды. Бедняга вынужден был сделать запасы лучшего чая, изысканных французских вин и бренди, чтобы ублаготворять все эти толпы сановных посетительниц. Когда Россингтона не случается дома – а такое бывает частенько, – барышни выражают желание его дождаться, а покуда ждут, с аппетитом уничтожают запасы бедного трактирщика. Мистер Фрейзер жалуется нашему повару, что он на грани разорения, потому что ухлопал на деликатесы целое состояние! Бедняга уже не знает, что лучше: когда граф бывает дома или когда барышни ожидают его, шипя друг на дружку. А в деревне уже вовсю принимают ставки – мол, на ком женится Россингтон. Ну а в остальное время на все лады сплетничают о «фаворитке», то есть о тебе, Меган…