Эйна Ли - На холмах любви

Во время церемонии Роберт не мог отвести глаз от своей прекрасной спутницы. Она же явно избегала смотреть на него и не сводила глаз с новобрачных. Бет все еще вспоминала о своей свадьбе. Наконец, не в состоянии и дальше делать вид, будто она не замечает пристального взгляда Роберта, Элизабет обратила к нему свое лицо. В глазах ее затаилась боль.

Дэвид произносил обет. Вдруг губы Роберта зашевелились, и он проговорил так тихо, что услышать его могла одна только Элизабет:

– Я, Роберт из Эшкерка, беру в законные жены Элизабет из Бэллантайна и обещаю обеспечить ее всем свои земным имуществом и простираю свою десницу, чтобы защитить ее.

Глаза Бет затуманились, она изо всех сил старалась сдержать слезы. К счастью, церемония завершилась, и к молодым бросились все те, кто присутствовал в эту минуту в часовне и в зале. Обнимали, поздравляли.

Тут же заиграли музыканты, и началось свадебное торжество.

Столы ломились от яств. Там были и блюда с копченой пикшей и лососиной – рыбу эту коптили в дыме от горящих дубовых дров, – были и пироги с мясной начинкой; сочные кусочки крабов плавали в мисках с густым соусом из сливок и вина. И конечно же, всюду стояли серебряные блюда с неизменным хэггисом.

Там были печенья и вафли, покрытые миндалем и смородиной, айвовым и рябиновым желе, а рядом в мисках соблазнительно алела земляника.

То и дело провозглашались здравицы в честь молодых супругов, и вскоре гости закружились в танце.

Протанцевав несколько туров, Элизабет получила в партнеры Тимза Керкленда. Его волосы цвета моркови были гладко причесаны и смочены водой, лицо мальчишки сияло.

– Если мне будет позволено сказать, госпожа, так я скажу: вы сегодня здесь самая красивая.

– О, спасибо, Тимз. Это самые приятные слова, какие я слышала за этот вечер. – И молодая леди поцеловала мальчика в щеку. Лицо его стало совсем такого же цвета, что и волосы.

– О, ведь не я один так считаю, госпожа. Я вот смотрел на лэрда – так он с вас глаз не сводит.

– Правда, Тимз? Неужели? – спросила удивленно Элизабет. Муж в эту минуту танцевал с Анной.

– А лэрд сегодня здорово выглядит. Элизабет еще раз обернулась и посмотрела на Роберта. Он наклонился к Анне, засмеялся. Впервые Элизабет вдруг отметила, как часто этот человек смеется. На нем был камзол из темно-коричневого бархата, и этот цвет очень шел ему. Черные волосы были слегка взъерошены, что делало его совершенно неотразимым и придавало мальчишеский вид.

– Да, Тимз, он и в самом деле очень хорош собой, – вздохнула Элизабет. Сердце ее сжалось.

Танец кончился, и гости принялись вызывать лэрда клана Керклендов и его леди. Музыканты заиграли быструю галларду – танец, пришедший сюда из Италии и Франции. Люди расступились.

Роберт подошел к Бет.

– Вы готовы, миледи?

– Это неприлично, милорд, – отозвалась та. Окружающие внимательно наблюдали за супругами.

– А мы здесь, в Хайленде, не очень-то гонимся за приличиями. – Роберт рассмеялся и обнял жену.

Они двинулись в такт с быстрой мелодией, и вскоре Элизабет полностью отдалась во власть музыки. Роберт обнял жену за талию и подбросил. Бет вцепилась руками в его плечи, и оба рассмеялись. Они кружились все быстрее и быстрее, темп музыки все убыстрялся и убыстрялся, пока под конец Роберт не подхватил Элизабет и не закружил ее.

Музыка кончилась, он медленно опустил жену и под приветственные возгласы гостей поцеловал в губы. У Элизабет от быстрого танца кружилась голова, она вспыхнула.

Праздник продолжался, и теперь молодые вышли на середину зала, чтобы исполнить танец новобрачных. Роберт и Элизабет смотрели, как молодая чета двигается в ритуальном танце.

В левой руке Дэвид держал серебряный кубок с вином, правой же сжимал руку Анны; танцоры, сделав несколько медленных шагов вперед, поворачивались спиной друг к другу, затем, перехватив руки, вновь оказывались лицом к лицу. Дэвид подносил кубок сперва к своим устам, потом – к устам Анны, каждый делал по глотку. Все эти па повторялись многократно, и всякий раз новобрачные обменивались красноречивыми взглядами. Дэвид с обожанием смотрел на свою молодую жену, и каждое его движение, каждый взгляд говорили о любви. Анна отвечала ему тем же. Так они танцевали, забыв обо всем и обо всех, и взглядами обещали друг другу будущее, исполненное любви и преданности.

Мучительная нежность этой сцены просто ошеломила Элизабет. Пытаясь сохранить душевное равновесие, она подняла полные слез глаза на Роберта, но потом не выдержала, повернулась и бросилась прочь из зала. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она оглянулась и увидела, что Роберт идет следом за ней. В отчаянии Элизабет повернула в другую сторону – к лестнице, ведущей на крепостную стену, и стала подниматься по ней. Лестница была винтовая, узкая, здесь Роберт и нагнал жену.

– Вы плачете, Элизабет?

– На свадьбах часто плачут, милорд.

– Но боюсь, что вы плачете не потому, что рады за невесту, а потому, что вам жаль себя.

– Вы ошибаетесь, милорд. Я радуюсь, веселюсь, смеюсь... Разве не видно?

Роберт обнял ее за плечи.

– Боже! Неужели вы так огорчены? Неужели вы до сих пор печалитесь, что вас лишили красивого праздника в честь вашей свадьбы?

– Нет, милорд. Я грущу не о прошлом – я оплакиваю свое будущее.

И, отстранившись, Элизабет принялась подниматься дальше.

Она вышла на стену. Роберт следовал за ней. Он повернул жену к себе и взглянул ей в глаза.

– Но почему? Почему вы оплакиваете свое будущее?

Элизабет хотела ответить, но предательские слезы хлынули у нее из глаз.

– А какое у нас может быть будущее? – всхлипнула она.

– Но разве обет, данный мною вам, не такой же, как обет Дэвида Анне?

– О чем вы говорите? Разве Дэвид бросается на поле брани воевать за какое-то заведомо безнадежное дело? Нет, Роберт, Анна всегда будет начинать каждый свой день, видя перед собой лицо мужа, и по ночам всегда будет чувствовать, что он рядом с ней. А я что – должна покорно ждать, пока вашу голову не привезут мне в корзине? Или пока вас не убьют во время какой-нибудь проклятой битвы? Я не вынесу этого. У меня на это не хватит сил! Уж лучше перетерпеть боль и потерять все теперь, чем в отчаянии ожидать, когда вы погибнете.

– А вы так уверены, что я погибну на войне, Элизабет?

– Если не на этой, так на другой. Это же ваша жизнь – и другой вы не хотите. – Бет тряхнула головой. – Я не стану тратить свою жизнь, ожидая месяцами, как подачки, объятий собственного мужа. И я не стану вынашивать дитя, которое пойдет по стопам отца и для которого война станет его жизнью. Я непременно найду того, кто любит тепло домашнего очага и объятия жены.

Роберт разозлился, грубо схватил жену за волосы и закинул ей голову назад.

– И вас устроит подобное? Вы откажетесь от всего того, что мы пережили вместе, и променяете это на спокойную жизнь? Вы моя, Элизабет, и я вас предупреждаю – я убью всякого, кто посмеет приблизиться к вам, всякого, кто к вам прикоснется.

Он хотел впиться губами в ее губы. Элизабет пыталась воспротивиться поцелую. Но, как это бывало всегда, ей не хватило воли и она не смогла отказаться от того, чего желали ее душа и тело. Молодая женщина страстно ответила на поцелуй.

– И вы думаете, что испытаете все это в объятиях другого мужчины? Скажите, неужели вы сможете когда-нибудь согласиться на меньшее?

– Смогу, если придется, и буду до конца дней своих проклинать вас каждый день за то, что вы принудили меня к этому. Я ненавижу вас, Роберт. Я ненавижу вас за то, во что вы превращаете нашу жизнь. Как хорошо мы могли бы жить вместе!

И Элизабет, охваченная отчаянием, принялась молотить кулачками в его грудь.

– Будьте вы прокляты, Роберт! Будьте вы прокляты! – кричала она, а потом спрятала лицо у него на груди. Все ее тело сотрясалось от рыданий.

Он ласково обнял ее, крепко прижал к себе и зарылся лицом в ее душистые густые волосы.

– Не нужно проклинать меня, любимая, – проговорил он тихим, умоляющим голосом. – Разве необходимость покинуть вас завтра утром сама по себе не есть проклятие?

Элизабет посмотрела на него блестящими от слез глазами.

– В таком случае, милорд, от сегодняшней ночи мы должны взять как можно больше. Ибо это – последняя ночь, которую мы проводим вместе. Другой не будет.

Роберт поднял жену на руки и стал спускаться по лестнице.

Молодым любовникам, упивавшимся каждой минутой их последней ночи вместе, показалось, что рассвет наступил слишком скоро. Элизабет стояла у окна, охваченная смятением. Роберт одевался. «Неужели я так мало знаю этого человека, за которого меня заставили выйти замуж? Неужели все, что было между нами, так мало стоит в его глазах? Неужели я была так глупа и поверила, что что-то значу для него? Неужели мне нужно превратиться в кроткую, любящую жену, смиренно ожидающую возвращения своего повелителя?»

Закончив одеваться, Роберт нерешительно подошел к жене.

– Я должен ехать, Элизабет.

– Вы едете сражаться за дело, которое даже не касается вас самого! – с укоризной бросила она.

Элизабет резко отвернулась и чуть не упала. Роберт протянул руки, чтобы поддержать ее. Нет, она не желает, чтобы он помогал ей! И Бет оттолкнула его руки. Роберт смотрел на Элизабет. Лицо его пылало от ярости.

– Я устал от этих беспрерывных объяснений, миледи. Мне нечего вам сказать! Семейная жизнь внове для меня. Я не привык ни спрашивать у кого-либо разрешения, ни объяснять свои поступки. Я сам себе хозяин. Я участвую в этой войне потому, что я предан Джеймсу Грэхему. Я его друг.

– Хотелось бы мне, чтобы вы так же были преданы своей жене.

Роберт сжал плечи Элизабет.

– Проклятие! Как это вам удается так быстро выводить меня из себя?

– А мне кажется, милорд, что вы обладаете точно такой же способностью по отношению ко мне. К несчастью, ваша сила помогает вам выиграть бой и на этот раз, поскольку вы вот-вот сломаете мне кости – если не ослабите хватку.

Роберт не отпустил Элизабет, но руки все же немного разжал.

– Бет, я не хочу расставаться с вами таким образом. Нельзя, чтобы воспоминание о прошедшей ночи было омрачено этой размолвкой. Думайте лучше о том, что нас ждет, когда я вернусь.

Элизабет затрясла головой.

– Как могу я отпустить вас и остаться наедине с вашим обещанием? Вы обещаете мне жизнь, которой у нас никогда не будет. Вчера вечером я сказала, что начну новую жизнь и отброшу воспоминания о том, что я знала вас и любила.

– А я ответил вам, что ни за что не отпущу вас. Вы моя, Элизабет, и если вас не будет здесь, когда я вернусь, – я найду вас, где бы вы ни были.

Роберт повернулся и вышел из комнаты. В пустом замке раздался звон его шпор. Бет посмотрела в окно. Ей страшно захотелось сбежать вниз и броситься в желанные объятия Роберта, уверить его, что она останется в Эшкерке ждать его возвращения. Она видела, как Роберт обменялся рукопожатием с Дэвидом, как он, статный и такой любимый, направился к лошади. Тимз Керкленд держал поводья. Роберт ласково потрепал паренька по плечу:

– Береги миледи, Тимз.

– Ага, милорд, – ответил тот. Мальчишка надулся от гордости, как индюк, – еще бы, ведь его обожаемый лэрд оказывает ему такое доверие! Роберт вскочил в седло, взглянул на окно, у которого стояла Элизабет. Несколько мгновений он молча глядел на нее, потом повернул коня и умчался прочь.

Элизабет натянула поводья, остановила свою кобылку Шебу и окинула взглядом величественную вершину Бен-Невиса, возвышающуюся над Хайлендом. Солнце, стоящее над его покрытой снегом главой, озаряло долину, по которой пенистым потоком мчался Ферт-оф-Морей, чтобы слиться с бирюзовыми водами озера Линнхай.

На Бет были яркие штаны – она уже привыкла надевать их, отправляясь на прогулку верхом, волосы она заплела в косы и спрятала под черной шотландской шапочкой с помпоном, роскошные округлости ее тела полностью скрывал объемистый камзол. В этом костюме она легко могла сойти за паренька примерно одного возраста с Тимзом Керклендом, который сейчас ехал рядом с ней.

Элизабет стукнула лошадь каблуками, и та тронулась. Элизабет внимательно рассматривала деревья по сторонам дороги.

– Нашла, Тимз! – воскликнула она и повернула лошадь в густые заросли.

– Только будьте поосторожней, миледи, – предупредил паренек, словно он был заботливым отцом, а Элизабет – его шалуньей дочкой.

Узкая каменистая тропинка, которую отыскала Элизабет, вела сквозь заросли кустарника и была почти неразличима для глаз, но лошадь легко находила дорогу. Через некоторое время тропа привела их к рощице. Элизабет спешилась. Она была уверена, что это та самая долина, куда однажды ее привозил Роберт.

– Ты уверен, Тимз, что если мы его найдем, то я смогу загадать желание? – спросила Элизабет, когда мальчик спрыгнул с лошади.