- Пойду-ка я его все-таки шугану! – сказал он через час, когда мужик никуда не делся, продолжая маячить перед воротами.

Окно охраны в воротах распахнулось, и Вячеслав Скубыш постарался придать голосу угрозы:

- Эй, мужик! Чего расселся? Тебе же ясно сказали, здесь частная охраняемая территория. Вали нахрен отсюда! Или тебе яйца отстрелить, чтобы понял? Последний раз предупреждаю!

Незнакомец не отреагировал. И час спустя остался спокойно сидеть, не изменив позу. Только сплюнул между коленей, словно испытывая терпение мужчин перед монитором.

- Нет, Юра, ты как хочешь, а я спускаю собак, - вспылил Скубыш, вскакивая со стула. - Нам не за то деньги платят, чтобы мы молча пялились на разных уродов!

- Может, предупредим ребят на центральном входе? – мужчина помнил инструкцию и достал рацию.

- Давай, - согласился напарник. - Но скажи, что сами справимся.

- У морда! Зверь! – Вячеслав открыл вольер с двумя алабаями, выпуская псов во двор. Протянул было руку, но остерегся трепать крупного самца по ощетинившемуся загривку. Свистнул, дав команду к ноге.

Псы слушались, но за хозяина признавали только Шкуратова, а тот не любил проявления излишнего внимания и баловства к своим питомцам.

Мужчины открыли ворота, но незнакомца на пригорке не увидели. Дали собакам команду: «Чужой! Взять!» и псы, сорвавшись с места, ринулись в лес. Исчезли в высокой траве между деревьями.

Когда через пару минут не раздалось ни криков, ни рычания, охранники озадаченно переглянулись.

- Думаешь, он успел далеко уйти? – оба всматривались в подлесок.

- Шутишь? – хмыкнул тот, что постарше. - От этих тварей не уйдешь, сам знаешь. Видел, как хозяин их на дворняг натаскивал?

- Это да, - согласился товарищ. – Было дело. Кобель особенно хорош. Рвет, как дышит!

Не выдержав, он вложил пальцы в рот и коротко свистнул. Позвал собак вполголоса:

- Тайсон! Белла! Ко мне!

- Слушай, Юрок, - еще через пять минут нахмурился, - а не могли собаки убежать?

- А черт его знает, - и Юрий действительно наверняка не знал. Вспомнив, что хозяин держал своих псин впроголодь, предположил. – Да нет, Слава, куда им бежать-то? Скорее всего, хана мужику. Жрут поди, дорвались, вот и молчат. Развелось алкашни, как шавок! – он плюнул под ноги. - Одним больше, одним меньше…

 Друг согласился.

- Твоя правда! Пошли, что ли, посмотрим, что там с ним.


 Появления Руслана Тарханова в районной клинике Вениамина Юрьевича, коллеги отца Игната, ждать не пришлось. Витька Артемьев пробил по отцовским каналам и раздобыл информацию, что у Геннадия Шкуратова за Новокаменкой есть собственная земля и загородный коттедж. Туда и отправились. Доказательств того, что известный бизнесмен причастен к похищению художника и его ученицы у Игната не имелось, зато имелись до предела обостренные чувства, и все они кричали о том, что он нашел Сашку.

Неприметный, подержанный «Опель» вел Илья Люков – близкий друг Рыжего и хороший знакомый Игната. Сам Игнат сидел рядом, а Витька расположился сзади – больше с собой никого брать не стали, чтобы не рисковать. Договорились сначала осмотреться на месте и продумать тактику. В доме наверняка имелась вооруженная охрана, и для начала следовало бы убедиться, что в близком окружении Шкуратова есть Хан.

- Савин, - Бампер наклонился к Игнату и взял того за плечо. Заглянул в бледное, напряженное лицо друга. – Только помни: никакой самодеятельности. К дому подходим по возможности тихо. Мы понятия не имеем, кто в нем находится и чего ожидать. Если что, я сам попробую попасть внутрь как сын Максима Артемьева, сориентируюсь на месте. Придумаю, что наплести. Хана я узнаю при любых раскладах.

Оно и понятно, действовать следовало осторожно. Никто в полиции слушать Игната не стал. Пустая догадка, обвинение в сторону серьезного человека без доказательств, - за такое и самому недолго попасть под статью, о том и предупредили.

  - Она точно там, Витька, - у Игната на коленях сжимались и разжимались кулаки, и нервно ходил кадык,  - я не смогу выжидать. Я чувствую.

- А придется! – возразил Артемьев. – Если не хочешь Хана спугнуть! Хрен его знает, на что Шкуратов способен! Нет никаких гарантий, что мы вообще попадем в дом, даже если захотим. Это не квартира, фомкой замки не взломать. Этот гад, если у него действительно подванивает за пазухой, и пальнуть может. Только тебя ему для прицела и не хватало. Оружия у нас нет. Газовый пугач не в счет. Им всю охрану не вырубить. Давай будем помнить, что нам нужны доказательства. Без них мы мало что можем сделать.

- Черт! – синеглазый парень ругнулся, запустив сжатые пальцы в волосы. Сделать ему хотелось многое, если не все возможное.

- Он прав, Игнат, - поддержал друга Илья.  – Если Саша с художником действительно у Шкуратова, он не станет держать их в доме, как гостей. Скорее всего они изолированы и к ним приставлены люди, возможно, тот же Тарханов. Сейчас нам нужно убедиться, что он здесь. И если это так, добраться до Хана любой ценой. Тогда станет ясно, как действовать.

- Поверь, Савин, - Рыжий еще крепче сжал плечо друга, заметив, как тот напряжен, - Илюха его расколет, а мы поможем. Будут доказательства, будет и работа ментам. Мы не можем просто взять и вломиться.

- Ты как, готов? – он задал вопрос Игнату, когда они все выбрались из «Опеля», оставив автомобиль в лесной просеке неподалеку от земли Шкуратова. И услышал в ответ глухое: «Да».

Но Игнат не был готов ждать, и чем ближе они подъезжали к коттеджу бизнесмена, тем сложнее получалось справляться с волнением. С нетерпением, стучащим в сердце, и током в крови. С сотней вопросов, пульсацией вспыхивающих в голове. Где она? Как она? Что с ней? В каком состоянии? Он заберет ее любой, лишь бы жива. Найдет Хана и убьет урода! Задавит мразь голыми руками и к черту расспросы, только бы добраться до него и той сволочи, что все это с ними совершил.

Наверно, именно поэтому Игнат не удивился, увидев ворота коттеджа открытыми. Словно чего-то такого ожидал. Того, что провидение и удача наконец примут его сторону и помогут освободить Альку. А вот парни заметно насторожились.

- Ты это видишь, Люк? Какого черта? – нахмурился Рыжий, оглядывая дом.

Уже стало смеркаться, но двор вокруг коттеджа освещался, и хорошо просматривались приоткрытые въездные ворота. Возле металлической стойки навзничь лежал охранник, и парни не выдержали, вслед за Игнатом вышли из-под тени деревьев на дорогу. Пересекли расстояние до ворот и остановились.

- Жив, но без сознания. – Илья присел на корточки и быстро ощупал мужчину. Сказал сухо: – Вырубили точным ударом в шею и разрядили оружие, - он кивнул подбородком в сторону лежащего рядом с охранником пистолета Макарова с пустым магазином. Кажется, здесь сработал классный спец. Кто-то опередил нас и проник на территорию.

- И что скажешь? – Рыжий бросил на друга быстрый взгляд.

- Хреново, что мы не знаем сколько их и с какой целью они пришли.

Кадык Игната судорожно дернулся, Витька попытался остановить, удержать, но не успел. Сорвавшись с места, Игнат уже вбежал в ворота и помчался к дому.

-22-

Шкуратов заметно нервничал: что-то сегодня шло не так. Словно песок скрипел на зубах, царапало душу дурное предчувствие скорой неудачи. Сначала покупатель сбил цену на картину испанца, настояв на собственной экспертизе и намекнув на риски после вполне удачной продажи копии. Затем посредник прямым текстом потребовал показать боярыню Ямщикову, хотя Геннадий в разговоре с последним и позволил себе лишь намек, что картина может находиться у него, предложив найти покупателя на качественную подделку. Кто бы мог подумать, что исчезновение Вишневского, этого упрямого, списанного со счетов старика, так аукнется в мире черного рынка торговли картинами.

С его пропажей цена не возросла, она упала втрое меньше того, на что бизнесмен рассчитывал. Никто о похищение и возможное убийство мараться не хотел, и интонация разговора с посредником изменилась. Шкуратов не видел его лица, но нутром чувствовал предупреждение. Из короля он вмиг превратился в фигуру достоинством ниже, которой не пожимали рук, и с которой смелее торговались. Спрос оставался, но менялся вопрос цены и уважения, и вот это выводило Геннадия из себя.

Чертовы снобы вне закона! Что они знали о жизни? Что они знали о нем? Цель всегда оправдывает средства, так звучало его кредо, и оно еще никогда не подвело.

Дайте время, он им покажет. Открыто всколыхнет художественный мир звуком своего имени и заставит с собой считаться, как мечтал. Он добьется признания и пожнет лавры в лучших галереях искусств Европы. С появлением в его доме девчонки наконец осуществит мечту. Не так уж трудно был рабовладельцем, когда риск того стоит. Она ему еще спасибо скажет, что он прославит ее работы. Точнее, свои работы. Да именно так, свои.

Он видел ее наброски – фигуры с крыльями, штормовое море, гранитные утесы и птицы. Пронзивший шторм алый рассвет. Хмурое лицо мужчины. Александра работала быстро, стремительно, когда забывалась и уходила в себя. Он любил за ней наблюдать. Поразительно, как природа не поскупилась на этот раз. Вложила талант такой силы и глубины в совершенное свое творение. Недаром хитрый старикан ее боготворит. Ледяная красота оболочки, стальной характер и огонь внутри. Он найдет способ, если не приручить ее, так купить. Еще не нашлось никого, кто бы не подчинился его воле, тем более девчонка-сирота, о которой пройдет время, никто и не вспомнит.

Сегодня разговор с ней вновь не получился, и это тоже добавило мужчине нервозности. Вмешалась Ирма. Хотя он запретил ей, во время его визита пришла в пристройку и такой ошибки своей любовнице он простить не мог. Последнее время ему все труднее становилось терпеть ее. Появились раздражение и усталость. Четыре года более, чем достаточный срок, чтобы остыть к той, которая никогда и не вызывала уважения, пора и честь знать.

Он прогнал Ирму от себя на глазах у девчонки, решив, что это только сыграет ему на руку. Сегодня он предложил Сашке гарантии ее будущего в его доме и теперь ожидал ответа. Что ж, он готов удлинить поводок до своей спальни, а возможно и дальше, заполучив ее в собственность законно. Вот только о старике им придется забыть.

Шкуратов надел рубашку и повязал на шею галстук. Застегнул на брюках ремень. Машинально потер правую кисть руки, которую Сашка с себя сняла, впившись ногтями до крови, когда он обнял ее за талию. Удержалась, чтобы не ударить, и эта ее борьба с собой дорогого стоила – Шкуратов буквально пил эмоции девчонки и сверкающий взгляд ледяных глаз, зная, что Седой на чеку, а пистолет приставлен к голове Вишневского.

- Прекратите, прошу вас.

Геннадий больше не выбирал выражений, слова прозвучали жалко, а потому просто скомандовал старику:

- Заткнись!

Да, он еще поиграет в укрощение своей юной пленницы, но немногим позже, а пока подошло время встречи с посредником и демонстрации картины «Исповедь боярыни Ямщиковой», похищенной на глазах у всего города, и вот тут нервы предавали. Геннадий влез в пиджак и туфли. Подойдя к каминной полке в спальне, набрал на сотовом Седого. Личный телохранитель и в третий раз не ответил, и мужчина, сжав зубы, чуть не раздавил дорогой гаджет. Грохнул кулаком о полку, не сдержав раздражения.

- Рома! – крикнул в голос. – Черт возьми, где ты?!

У него оставалось всего ничего времени, встречу готовила принимающая сторона на территории частного загородного комплекса, должны были съехаться возможные покупатели, и посредник четко регламентировал встречу. Никаких пересечений, никаких имен и фамилий, никаких договоренностей лицом к лицу. Но опоздать, значило подорвать доверие к себе еще больше, а этого Шкуратов допустить не мог.

За дверью противно скулила Ирма, не решаясь войти. Он вышел сам и направился по коридору твердым шагом, подхватив с полки и на ходу застегивая на запястье часы – самые дорогие из его коллекции, платиновый Louis Philippe.

- Ты видела Рому? Он мне срочно нужен. Пора выезжать.

- А как же я?

- Останешься в доме. Сама виновата, распустила сопли. Посмотри на себя!

- Гена, я не о том, - женщина все-таки остановила его, преградив дорогу. Прильнув к груди, обняла за шею. – Гена…

Шкуратов, чертыхнувшись, практически оторвал ее от себя. Ему надлежало выглядеть собрано, а не так, словно он только что вылез из постели дешевой шлюхи, оставившей следы косметики на воротнике рубашки. Он буквально силой подавил в себе волну ярости, которая поднялась в нем от ее прикосновения.

- Ирма, прекрати! Не устраивай истерику, не до тебя сейчас.

- Гена, тебе сорок восемь. Она же тебе в дочери годится, эта малолетняя потаскушка! Что ты в ней нашел? На что надеешься? Неужели не понимаешь? Она тебя не простит! Никогда!