– Вовой, – жалобно протянул он, всхлипывая и хлюпая носом.

Насквозь простуженный, неухоженный и жалкий Вова смотрел на меня умоляющими слезящимися глазами. Вылитый кролик, натуральный. Кого только нет в нашей газете! И лошади, и обезьяны, и кролики вот. Наверное, лет десять назад молоденький крольчонок Вова вовсю бегал за девушками, звал всех подряд замуж, но ни одной охотницы на такое добро не нашлось. Теперь он живет один и ненавидит все женское сословие лютой ненавистью. А к девушкам близко не подходит. Стесняется, боится, что его отвергнут. А когда появляется возможность, Вова не прочь нагадить любой и каждой без повода, просто так, из любви к искусству.

– Вова, пошли вечером в кино, пиво попьем, кукурузу похряпаем? Ты пиво любишь? – сказала я, испытывая нестерпимую жалость к этому убогому человеку.

И не инвалид вроде, и не дурак, не нищий, а подать копеечку очень хочется.

– Пиво люблю, – оживился Вова, – так ты же, Дашенька, не пьешь пиво.

Все мои привычки изучил, подлец этакий. Да. Пиво не люблю. И не пью. Согласна. Но не могу же я ему и впрямь копеечку подать.

– Вова, иногда пиво бывает полезным, особенно в небольших количествах, – поучительно и назидательно заметила я, это было явное и незримое влияние порочного и неотразимого Никиты Чайки, – и помни, я угощаю!

Кошелек был пуст, у меня не было никаких денег, но мне нужно было срочно совершить акт какого-нибудь милосердия. А этот убогий человек уже поселился в моем сердце. А жалость губительно действует на мой неокрепший после депрессии организм. Жалкий Вова нестерпимо страдает от одиночества, придется подружиться с ним, даже против собственного желания. Зато у меня будет повод сходить в кино. Одной идти не хочется, Сонька кино не любит, и все хорошие фильмы проходят мимо меня. Выход нашелся сам по себе. Теперь я буду приглашать в компанию несчастного Вову. С одной стороны, избавлю человека от одиночества хотя бы на один вечер, с другой – посмотрю культовый фильм. «Остров» в моем плане завис с января. А на дворе уже апрель. Кажется, кинематограф дождался своего верного клиента.

– Вова, только ты это, – я похлопала ресницами, несколько смущаясь от предисловия, – побрейся, ладно.

– Даша, обязательно побреюсь, у меня и бритва есть на работе, вот, посмотри, безопасная, – он полез в ящик стола и выудил из него коробку с бритвой.

Вова смотрел на меня преданными собачьими глазами, наверное, боялся, что я передумаю и не пойду с ним в кино.

– Слушай, а чем ты здесь занимаешься? – сказала я, выискивая взглядом следы творчества. Никаких следов. Пустой стол. Слепой монитор. Отличное место для создания вымышленных историй.

– Я сканворды сочиняю, – потупился Вова, – шарады, кроссворды разные.

– Да ты прямо как старик Синицын, «мой первый слог на дне морском», – рассмеялась я.

Вова был поразительно похож на старого выдумщика. Только годами немного не вышел. А умишком они явно сошлись. И почему я раньше не сообразила?

– Тогда до вечера, Вова, – сказала я и отправилась искать Лизу.

Я бежала вприпрыжку, трусцой, изредка переходила на рысь. Мне хотелось делать добрые дела, срочно, немедленно, пока удача благоволила ко мне. На работе у меня лежала пара запасных кроссовок. Подарю Лизе. На будущий день рождения. Но Лиза покраснела и гордо отказалась от подарка.

– Лиз, тогда идем с нами в кино, – сказала я, мучительно краснея от двойственности своего поступка.

Предлагая кроссовки, в первую очередь мне хотелось сделать приятное детям, которых навещает по долгу службы наша неопрятная Лиза. А она подумала, что ее за бедную девушку принимают. А наша Лиза – не бедная. Она просто не любит мыться.

– С кем это, с вами? – спросила гордая Лиза.

– Со мной и с Вовой, вон он сидит, в правом ряду, видишь? – я наклонила Лизину голову в правую сторону.

– Ой, с этим марамоем, что ли? Нет, с ним не пойду, – решительно отвергла мое предложение Лиза.

– А с кем ты пойдешь? – я даже растерялась.

– С Зиминым, Даша, с Зиминым, только с ним, и ни с кем больше, – и бедная Лиза сардонически расхохоталась мне в лицо.

Ха-ха-ха! И еще раз – ха! Уже напоследок. И ушла. Издевается, ну-ну. Мои глаза полезли на потолок от ужаса. Зачем я полезла в чужие потемки, зачем? Теперь мне придется идти в кино с Вовой на пару. Я представила два часа тесного сближения в темном зале и задохнулась от отвращения. И все равно пойду, назло Лизе. Майку постирать не может девушка, все брюки в пятнах, а туда же – «с Зиминым и только!». Неужто и она поставила себе цель? Ну и заработала я. И поделом.

Я бездумно бродила по коридорам редакции, размышляя о том, что мы с Лизой стоим на одной ступени развития, самого начального, ведь я тоже поставила себе непосильную планку. Но ниже опускаться мне нельзя по определению. И вдруг я поняла, что подспудно жду встречи с Олегом Александровичем. Хожу по зданию, исколесила его вдоль и поперек, катаюсь на лифтах, надеясь ненароком увидеть желанного, чтобы взглянуть в любимые глаза и понять, что он чувствует по отношению ко мне. Но Зимина нигде не было. Вместо него навстречу мне неслась вездесущая Динка.

– Дин, а ты не видела Соню? – сказала я, загораживая Динке дорогу.

– Не-а, не видела, Дашка, а ты где пропадала? Мне тут про тебя такое рассказали, – Динка в немом восхищении закатила глаза под потолок.

Оказывается, не я одна возвожу изумленные очи горе. Другие тоже в высоту стремятся. Всех тянет к звездам.

– И что тебе такое про меня рассказали? – спросила я с равнодушным видом, дескать, о звездах всегда говорят разное.

Веками было принято слагать о них красивые легенды.

– Меня же не было на твоем дне рождения, я на сессию уходила, возвращаюсь, а вся редакция на ушах стоит, целые семинары проводит по поводу твоего легкомысленного поведения. Дашка, а ты знаешь, что Соколов заболел? – и Динка незаметно перескочила на другую тему.

– Нет, ничего не знаю, а давно? – я мгновенно сморщилась, как сушеное яблоко.

Я собиралась навестить Соколова, чтобы стрельнуть у него денег. Мне нужно было рассчитаться за шикарное вино в ресторане, в общем, я должна была оплатить гулянку олигарха. И на кино тоже деньги нужны. За Вовика ведь платить надо. К кому я теперь пойду одалживаться? Господи, да разве дело в деньгах? Живу в своей норке, дальше своего пупка ничего не вижу, и мне невдомек, что мой самый лучший друг болен. До сих пор не позвонила Лешке, не поблагодарила его за заботу обо мне.

– Надо навестить Соколова, он совсем скуксился, ты пойдешь со мной? – сказала Динка, нетерпеливо прыгая на одной ножке.

Курьерша уже спешила. У нее много работы накопилось. К тощей груди она прижимала объемистую груду бумаг.

– Пойду, – кивнула я, – ой, я же сегодня иду в кино с Вовой. Видишь его? Он смотрит на нас из правого ряда.

– Придется перенести сеанс, Даша, ведь Лешка Соколов для тебя гораздо важнее какого-то Вовы, я буду ждать тебя у входа в шесть, – суровым тоном бросила Динка и стрекозой упорхнула в коридорную даль.

Девушка время даром не теряла. В мое отсутствие она успешно перепрофилировалась из лошади в быстрокрылое насекомое. Я уныло согласилась с Динкой, Соколов мне дороже Вовы. Лешка – почти мой родственник. Динка уже не обольщает моего бывшего, поняла, что ничего не добьется, лишь потратит время на бесполезные труды. Соколова ей ни за что не обольстить. Меня немного порадовало это обстоятельство. Пустяк, а приятно. Ревновать бывшего – пустое занятие. Но если внутри само собой ревнуется, что тут поделаешь. Ревность постепенно прошла, а соколовская устойчивость разбила мои планы. Придется поменять местами некоторые заготовки. У меня нет денег, чтобы по кино болтаться. Пока я выдумывала сложную комбинацию, как объяснить Вове свой откат, снова прибежала Лиза. Вся запыхалась от спринта, трудно и хрипло дыша, она длинно вытягивала нижнюю губу, сдувая растрепавшиеся волосы.

– Даша, я иду с вами в кино. До сих пор не посмотрела «Остров», стыдоба, – крикнула она, обкусывая шершавинки с воспаленных губ.

Соколов срочно скрылся в тумане моего сознания. Я же обещала Вове и Лизе совершить какой-нибудь акт милосердия. Они ждут, бегают по редакции кругами, надеются на меня. Придется идти в кино. Для этого необходимо обрасти материальными средствами. А Лизу временно осчастливлю феромонами. До изыскания основных средств. Пусть побалуется девушка.

– Очень хорошо, Лиза, сбор в шесть у входа, не забудь, – обрадовалась я, – вот, держи подарок. Это духи. Очень редкие и изысканные.

Лиза схватила тюбик и убежала. Я тихо порадовалась за девушку. И за себя. Наконец-то я избавилась от грешных запахов. Пусть все мужчины редакции разом, как один, падут ниц при появлении Лизы. Мне не жалко. Я не ревную. Зато мы будем развлекать унылого Вову вместе с бедной Лизой. И от нас будут исходить одинаковые ароматы. В это время на меня обрушилась Сонька. С другой стороны и неожиданно. Вот у кого можно отовариться. Я попрошу денег у Соньки. Она даст, непременно даст. Не сможет отказать любимой подруге.

– Где ты была, почему не звонила? – воскликнула любимая подруга, не подозревая о моих черных мыслях. Она тискала меня в своих кованых объятиях. – Ты мне очень нужна. Мы идем с тобой работать. Лариса Петровна уже знает, что ты явилась – не запылилась, и быстренько соорудила командировку на двоих.

– Куда мы с тобой идем?

Наконец-то мир повернулся ко мне человеческим лицом. Вон как тискает меня подруга, будто клещами сжимает, сразу видно, что соскучилась. Иногда стоит вычеркнуть из жизни три недели, чтобы вернуть к себе любовь и уважение ближних.

– В школу, там одна престарелая учительница соблазнила юного школьника. Сейчас это очень модно. Нас уже ждут в школе. Я договорилась с директором, – прошепелявила Сонька, она что-то жевала на ходу. Не «что-то», а шоколадный батончик. Везет же некоторым. Едят шоколад, веселятся без причины.

– Опять работа на двоих? – сказала я, пытаясь осмыслить информацию.

– Да брось ты злиться, Дашка, лучше на двоих, чем на троих, нам с тобой больше достанется. Кстати, твои феромоны попали на пятое место в рейтинге. В бухгалтерии тебя ждет вполне приличный гонорар. Если не будешь транжирить, тебе надолго хватит. Жду в шесть у входа, – последние слова прозвучали как-то странно, наверное, Сонька, подавилась шоколадным батончиком.

И моя подруга улетела в неизвестном направлении. Карманная мармазетка переквалифицировалась в морскую чайку. Ну и дела! Пока я бродила по редакции, деньги сами нашли меня. Это хорошо. И еще мне нужно найти того неизвестного, кто включил мой компьютер. В нем что-то вычитывали, но что? Я вернулась в свою норку, но зеленый огонек уже погас. Чья-то заботливая рука выключила машину. Пока я возилась с дисками, зазвонил сотовый. Номер неопределенный, таинственный.

– Даша, это Зимин. Не отвлекаю? – сказал приятный мужской голос.

И я потеряла голос и разум, на сей раз – все окончательно, но по порядку. Мой бедный разум от изумления мигом отключился, совсем как в прошлый раз, когда я выпила все вино из пакета. А голос ушел в бессознанку следом за разумом.

– Н-не-ет, – с трудом выдавила я из пересохшего горла, – не отвлекаете, то есть отвлекайте на здоровье, Олег Александрович.

– Даша, нам нужно срочно встретиться, сегодня вечером жду вас в шесть на стоянке, – и Зимин провалился в радиоэфир.

Послышались хрипы и треск, я посмотрела на телефон и засмеялась. Все было как во сне, даже в кино так не бывает, и сказок таких еще никто не написал. Не родился еще на свет искусный сказитель, способный создать столь сногсшибательную сказку. Ведь шла на работу, словно на Голгофу, а попала прямиком в рай. И неведомая сила неожиданно вознесла меня на вершину успеха. Мне нужно было преодолеть еще одну ступеньку для достижения цели. Моя мечта почти исполнилась. Близился час моего триумфа. Коллеги окружили неземной любовью, любимый мужчина напомнил о своем существовании. В бухгалтерии меня ждали деньги за феромоновый комментарий. Теперь осталось решить теорему – как поступить с товарищами, чтобы не нарушить равновесия в коллективе? Один неверный шаг – и вся моя теория о звездности разлетится вдребезги, как тот самолет, не успевший подняться в небо. Разумеется, свидание с Зиминым нельзя отменять. Ради него я брошу всех и все. А вот что делать с остальными? Сначала мне стало жаль Вову, потом я пожалела Соколова, за ним бедную Лизу, после нее престарелую учительницу и лишь после всех остальных посочувствовала подруге Соньке. Ее очередь в ряду моего милосердия оказалась последней. Я посмотрела на часы. Пять с четвертью. Мне нужно вовремя улизнуть с работы, чтобы не попасться на глаза соратникам. Они будут стоять у входа, словно рота почетного караула. В глубине ликующей души проснулась совесть, как всегда, не вовремя. Свиньей мне не хотелось быть, очень не хотелось. Сотрудники «Северного сияния» напоминают своим внутренним миром вполне приличных животных, они похожи на милых лошадей и капризных обезьянок. А лично себе я выбрала свиную образину, ни больше и ни меньше. Добрые коллеги простили все мои правонарушения, встретили с нежностью, даже мягко пошутили, пытаясь не особенно давить на больную мозоль, а я собиралась поступить с ними прямо-таки по-свински. Стыдно, барышня, стыдно. Моим вредоносным проступкам не было конца и края. И никакого выхода не предвиделось. Если сказать, что иду на любовное свидание – все обидятся. И не будет мне прощения до выхода на пенсию. Милые лошадки и мартышки ни за что не простят меня, потом хоть три месяца отсиживайся и отлеживайся на Петроградской стороне. Все будет бесполезно, такое не прощается. Вову в первый раз за десять лет пригласили в кино – он сразу подумает, что его нарочно разыграли. Лиза и без того мнительная и чувствительная, она – как лакмусовая бумажка, все впитывает и вбирает в себя, включая дорожную грязь. С ней нельзя поступать нехорошо. А Соколов? Он ждет меня, Динка наверняка уже позвонила ему, предупредила, что мы придем вместе.