Поезд плавно катился под горку. Колеса методично выбивали металлический рок. А я ворочалась на верхней полке плацкартного вагона, и передо мной проплывало безмятежное лицо вечно пылающего изнутри Зимина. Я пыталась найти разгадку сложного ребуса. Через какие страдания должен был пройти человек, чтобы научиться сохранять ледяное самообладание в любой ситуации при интенсивном внутреннем горении? Сложный ребус так и остался неразгаданным. Я была еще слишком мала для решения житейских загадок.

А в Иванове меня не ждали. И без меня тут народу полным-полно, и с женщинами в этом городе явный перебор. На вокзале кипела какая-то отдельная жизнь, не похожая на какие-либо другие. Повсюду сонные пассажиры. Запах жареных сарделек с кетчупом плотно застрял в воздухе. Я стремительно сбежала по высоким ступеням и очутилась на городской улице. Улица как улица, ничего кровожадного не попалось на моем пути, никаких крокодилов, слонов и леопардов я не встретила. Женщин было много, но все они выглядели вполне счастливыми, наверное, разные обездоленные болтались где-то в других местах города. Я пристально вглядывалась в лица прохожих, пытаясь обнаружить хоть одно, имеющее явные признаки погибающей женщины, безнадежно влюбленной в аллигатора. И ничего не обнаружила, никаких признаков безумия. Я бездумно бродила по проспектам и площадям, улицам и переулкам и плакала. Сначала тихонько, про себя, потом слегка приоткрыла шлюзы и вдруг зарыдала громко, уже не таясь от прохожих. И никто не остановился, чтобы утешить меня. Мои слезы текли напрасно. Я не встретила в окружающем мире сочувствия к моему девичьему горю. Да разве я смогла бы рассказать кому-то чужому про свою печаль, дескать, влюбилась в знойного мужчину, а он ради эксперимента отправил меня в Тмутаракань за мифическим призраком без имени и адреса. И теперь потирает руки в ожидании моего будущего позора. А позор уже состоялся. Он налицо и на лице, на щеках, губах и ресницах, и непрерывно стекает с подбородка черными солеными полосами. В бутике мне клялись, что тушь несмываемая, дескать, не боится ни воды, ни огня, ни ветра. И даже горячих поцелуев. Не размокает, не тает, не пачкает. Обманули, ввели в заблуждение, разыграли. У-у, бездушные. Я зарыдала еще громче. Содрали с меня бешеные бабки, а на салфетке скопилась густая чернота. Это не очищение и не катарсис. Это жуткая смесь самолюбия и глупости в одном флаконе. И вдруг сквозь слезы промелькнуло нечто гибкое и игривое. Это была мысль, шальная и одновременно тонкая и пронзительная, как острие рыцарской шпаги.

Все крокодилы живут в зоопарках. Это аксиома. И лишь в экзотических фильмах эти существа свободно плавают в водоемах, спасаясь от непереносимой жары. Ведь даже в Ниле все крокодилы повывелись, не перенеся надругательства над собой. Они покинули гостеприимную реку еще в прошлом веке. Поперек зубастого горла встал знаменитый Суэцкий канал. Местами проживания длиннохвостых чудищ в средней полосе могут быть лишь организованные и благоустроенные клетки. Ведь не поселишь же крокодила в однокомнатной квартире. Ему простор нужен, объемы, пространство. И полноценное, калорийное питание, кстати, говорят, что они и человеческое мясо уважают. Кроме зоопарка, имеют право на существование в разных дельфинариях, аквапарках, аквасадах и прочее, прочее. Наверное, крокодилы водятся в цирке, это вполне возможно. А в Иванове есть цирк? Я размазала остатки якобы несмываемой туши по зареванному лицу и помчалась по улицам, напоминая своим видом ободранную нелегкой жизнью гончую. Все мы когда-то произошли от животных. Это непреложный факт. Каждый день в этом убеждаюсь. Динка похожа на юную лошадку. Я – на легавую собаку. Сонька – на ядовитую змейку. Стоп! Гадов не трогать. Так можно далеко зайти. На кого же тогда похож Зимин? Я перебрала в уме всех свиней и кабанов, зайцев и лосей, но подходящего образа для Олега Александровича у меня не нашлось. Видимо, я плохо разбираюсь в животноводстве. И с зоологией у меня явные нелады. То нос у животного не подходит, то оскал натуру выдает, то зубы. А у Зимина и нос, и зубы, и хватка – все выглядит вполне прилично и, я бы сказала, эротично. Нет трехдневной щетины на щеках, начисто отсутствуют кровожадные клыки, даже кадык не торчит острым жалом. Все честь по чести, каждый предмет аккуратно разложен по полочкам мужской красоты. Самый мелкий шовчик пристроен к месту, самый крохотный рубчик пришит ровненько, пряменько, ладненько. Я даже всхлипнула от умиления. На свете много чудес, а общеизвестных мало, всего семь. Я торжественно возвела Олега Александровича Зимина в разряд чуда под восьмым номером, ведь совершенного мужчину можно спокойно приравнять к уникальному творению. А Зимин самый совершенный и гармоничный мужчина на всем белом свете. На этой мысли я уткнулась лбом в окно киоска. В глубине окошка петлей висели усы, седые такие, лохматые, длинные, видимо, с Украины сбежал киоскер, прямо с Майдана. Как ни гнались соотечественники за казацкими усами, все же не смогли догнать.

– Мне справочник по городу, быстро, я очень спешу, – выдохнула я.

Я волновалась, ведь мне нужно было догнать свою победу. И некогда тут раскланиваться с кем попало. От бега мое дыхание превратилось в тяжелое сопение. Я не дышала, как все нормальные люди. Мои легкие не могли втянуть даже малую порцию кислорода. Я откровенно задыхалась. Усы в окне сначала задрожали, а затем затряслись от бешеного негодования.

– Какой еще справочник? – завопил угрюмый дядька. – Где я тебе его возьму?

– Тихо-тихо-тихо, – сказала я, выравнивая голос и тон до нормального уровня, – мне нужен справочник по Иванову. Я хочу пойти в театр, цирк и зоопарк. И еще в террариум.

– Куда-куда, – крикнул киоскер и от негодования высунулся из окна ровно наполовину.

И мужчина надолго застрял в нем, теперь ему крышка. Слишком тучный дядька. Не вылезет, это точно. А меня не проведешь – глаз алмаз.

– В террариум хочу прогуляться, – нежно улыбнулась я прямо в усы дядечке. – А адреса не знаю. Дайте мне справочник. Немедленно. По-хорошему прошу.

– Сестра ты им, что ли? – грубовато пошутил усатый.

– Сестра – не сестра, родня, одним словом, – мне пришлось поддержать шутливый тон перебранки.

Любой ценой необходимо добиться успеха. В эту минуту для меня стерлись все условности и столичная спесь. Я не могла уйти от него без справочника. Но торговец безуспешно колотился в окне, пытаясь освободиться из плена. А если бы и освободился, то справочников у него все равно не было.

– Может, адресок нарисуете? – сказала я, прикидываясь наивной дурочкой, легонько прикасаясь к мужчине пальчиком, будто бы помогая ему нырнуть обратно.

– Щас, все брошу и рисовать начну веселые картинки, – желчно буркнул пленник своего киоска.

Он никак не мог влезть в свое утлое прибежище. Плечи не пролезали. Жалкий киоск трещал по швам, угрожая превратиться в развалины, он был слишком тесен и неказист для богатыря с огромными усами. Даже для пышной растительности на его лице требовалось отдельное помещение. Что уж говорить об остальном телосложении...

– А я тут всякую всячину навезла, – небрежно бросила я в пустоту, будто бы сама с собой разговариваю.

– А чего там у тебя всякого-то? – заинтересовался богатырь и застыл, как изваяние, в жгучем интересе, даже киоск приостановил треск и скрежет. Он тоже прислушивался к моим словам.

– Да, диски тут есть, флэшки с контрафактными фильмами, задаром отдам. Дай адресок-то, – сказала я, роясь в сумке.

Никаких контрафактных фильмов у меня, разумеется, отродясь не водилось. В сумке валялись лишь рабочие диски. А когда продавец обнаружит обман, меня уже не будет в Иванове. У дядьки разгорелись жадным огнем глаза, даже усы вожделенно приподнялись. Рядом явно проползала выгода – нельзя упустить момент!

– Зоопарк рядом с вокзалом, цирк подальше будет, и никакого аквапарка у нас нет. Зато террариум есть, – сказал киоскер, предвосхищая мой вопрос, он даже приподнял кверху толстый палец, похожий на вареную сардельку, такой же розовый и развалившийся, – как же нам без террариума, никак не обойтись, но он подальше будет. Аж на окраине города. Далековато твоя родня живет, сестренка.

– Ничего, брат, глаза боятся, ноги бегают, – сказала я, вытаскивая из кармана ручку и записную книжку.

– Стулья вперед, – сказал дядя и неожиданно провалился во вместилище киоска.

Там что-то затрещало, загрохотало, и вдруг все стихло. Моя авторучка застыла в немом полете.

– Эй, а стулья-то нужны? – крикнула я в пустоту.

– Вперед стулья, вперед, – просипел продавец, кряхтя и отдуваясь где-то в глубине.

– Держи свои стулья, – я бросила диски в окно.

Мужчина осмотрел товар и продиктовал адреса. Я вдруг подумала, а что, если он тоже обманул меня? Назвал не те номера домов, сознательно перепутал названия улиц. Ведь я же обманула его. Обман за обман. Мы квиты. Продавец останется в своем киоске как ни в чем не бывало, а вот мне придется париться в этом славном городе еще не одну неделю. За это время мой лоск оботрется, да и шику заметно убавится, и вернусь я в Питер сильно ободранной, без добычи, короче – на щите. И тогда не видать мне великого Зимина, ведь Олег Александрович не терпит неудачников. В этом мы с ним солидарны. Я их тоже органически не переношу. Но усатый перекупщик еще не дорос до обмана, в отличие от меня он действовал по правилам и понятиям. Установочные данные в обмен на контрафактный товар. А что, нормальная сделка, вполне в духе времени. И вместо желанного контрафакта усач получил мои статейные наброски. Так ему и надо. Мелкая месть в женском стиле придала мне толику творческого вдохновения.

А в зоопарке ничего не слышали о бабнике-крокодиле. Понятное дело. Все местные крокодилы состояли на строгом учете и к ивановским женщинам никакого интереса не проявляли. Им явно были по барабану абсолютно все женщины, не то что конкретно ивановские. Я прошла мимо знойных животных, ощутив затхлый запах сырости и прокисшего воздуха. На бедных крокодилов я старалась не смотреть. Вид у них был несчастный. Им бы сейчас на волю, в пампасы, в речку Нил или куда там надо попасть крокодилам, чтобы зажить в естественных условиях. Почему-то в моей голове засел террариум, где, по словам продавца из киоска, имели счастье проживать мои родные сестры. И я поехала на окраину города. Добиралась к ближайшей «родне» на перекладных – трамвай, троллейбус, автобус, маршрутка. Мой маршрут осложнялся глубоким незнанием местности. Прохожие как сговорились, они посылали меня в обратную сторону, называли другие номера, но я тупо ориентировалась по координатам, полученным от киоскера в результате неправедной мены. К вечеру я добралась до террариума. Заплатила пятьдесят рублей за вход, зашла внутрь и ужаснулась. Этакий маленький зоопарк для ползучих гадов, их где-то собрали в одну кучу и посадили в змеиный концлагерь, сознательно обрекая на длительные мучения. Минимум условий, повсюду грязь и антисанитария. И ни одного посетителя. У клеток стоял какой-то змеиный служащий. Странное создание, никогда раньше таких не встречала. Паренек с длинной челкой на узком и бледном лице округлил глаза до невероятных размеров, отчего стал похож на Гитлера и Чаплина одновременно. Вероятно, я была первым и последним посетителем этого странного заведения.

– А у вас крокодилов нету? – сказала я, с трудом подавляя тошноту.

– А вам они зачем? – вопросом на вопрос ответил паренек, бережно укладывая челку на место.

Она слегка сдвинулась от явного изумления. Странный парень явно не ожидал увидеть когда-нибудь и каких-нибудь посетителей в этом змеином уголке.

– Так просто, с детства люблю крокодилов, жить без них не могу, по ночам снятся, – небрежно отмахнулась я от нелепого вопроса.

Какое ему дело до моих увлечений? Хочу увидеть крокодила, чтобы полюбоваться его совершенной красотой, хобби у меня такое, экзотическое зрелище нервы взвинчивает, от него в затылке холодеет от ужаса. Зато это мое личное хобби. Прошу любить и жаловать. За вход пятьдесят рублей уплачено.

– Хм-хм-хм, – ухмыльнулся змеиный караульщик.

Его странный облик действовал мне на нервы. Молодые годы парня проходили в мрачном заведении с отвратительной подсветкой. Вокруг осклизлые стены, непреходящая сырость, затхлый воздух. Оскорбленные змеи шипели и извивались от возмущения, но они были арестованы. У них не осталось сил на борьбу с вероломным человеком. А человек ехидно ухмылялся. Челка змейкой сползала по потному бледному личику. Неприятный тип. Но это мое первое задание. Если я сейчас же не очарую этого негодника, меня больше никогда не отправят в командировку. А самый удивительный мужчина на свете потеряет ко мне нечаянно вспыхнувший интерес. Да, стимулом к действию служил интерес Зимина к моей скромной персоне. Любая девушка знает, когда и в каком месте мужчина обратил на нее внимание. И если он ей симпатичен, его интерес непременно усилится, потому что конкретная девушка сделает все, чтобы укрепить шаткое и рассеянное расположение конкретного мужчины. Я руководствовалась внутренним порывом. Мне хотелось побывать на дне души Зимина еще разочек. А для этого я должна добыть треклятого крокодила хоть со дна океана. Но в Иванове нет океанов. И морем здесь не пахнет. Я даже не знала, есть ли тут хоть какая-нибудь речка, самая маленькая, крохотная, но краеведческие изыскания не входили в мои планы. В данный момент мне нужно было околдовать паренька с лицом Адольфа Гитлера. Или Чарли Чаплина.