— Ты злишься на меня?

— Что? Нет, детка! — я смотрю на нее несколько странно. — Я хочу отшлепать тебя, потому что ты меня возбуждаешь, а не потому, что я злюсь. И у тебя такой зад, который кричит: «Отшлепай меня!» — я делаю голос более глухим, и она смеется. — Я никогда не сделаю тебе больно, Шарлотта ... преднамеренно. — Я нежно смотрю на нее и прижимаюсь к ее губам.

— Ты собираешься сделать Китти больно, малыш? — она приподнимает бедра, как бы заманивая меня.

— Китти хочет боли, Шарлотта? — я использую мой сексуальный (как она его называет) голос, покусывая ее мочку уха.

— Малыш, Китти умирает от желания с тех пор, как я уехала сегодня днем. Внутри прямо все горит. — Черт бы ее побрал и ее соблазнительный тон.

— Умирает от желания по чему? Скажи мне, — я отпускаю ее руки, проходясь поцелуями по ее груди.

— По боевому духу, малыш, — она теребит мои волосы, когда я беру ее правый сосок в рот. И в этот момент я теряю всякую бдительность, и она переворачивает меня на спину.

— Черт! – выдыхаю я. Она радостно хихикает и удерживает мои руки внизу, несмотря на свой вес, потому что она гораздо меньше меня. Я наблюдаю как она проходится губами по моей груди, чем ниже она будет опускаться, тем меньше преимуществ у нее останется надо мной. Как только она ослабевает свою хватку на моих руках, я переворачиваю ее на спину и резко вхожу в нее.

— Шах и мат, детка, — вырывается у меня с каждым погружением в нее все глубже. — Ты в порядке? — Я слегка касаюсь губами ее щеки, она, наконец, выдыхает.

Широкая улыбка расцветает на ее губах.

— Любитель командовать.

— До меня дошли слухи, что тебе это нравится, — я легонько дотрагиваюсь своим носом до нее, прежде чем поцеловать.

— Вы все правильно слышали, мистер Колтон, — она целует меня в ответ.

— Превосходно. Просто ... идеально, — шепчу я, проходясь губами по ее лицу.

— Хм ... Митч, Китти хочет почесать твой стержень прямо сейчас, если ты понимаешь, что я имею в виду, — она толкается бедрами мне на встречу, обхватив меня ногами.

— Этот стержень? — я усиленно двигаюсь.

— Да, — задыхается она.

— Этот? — я меняю угол и вхожу еще резче и глубже.

— О Боже ... да, — ее пальцы цепляются за мои плечи, а ноги с усилием обвивают мне спину.

— Именно этого хочет моя малышка? — я толкаюсь еще раз. Откровенно говоря, я не уверен, кого мучаю больше. — То, что хочет моя детка, всегда будет получать. Я отдам тебе весь мир, Чарли. — Снова ... я выложил перед ней все свои карты, черт побери! В свою защиту могу лишь сказать, что мой член попал в плен, сообщая мне, что Китти опять наверняка раскинула свои глобальные сети. Это явно перекрывает кровоток к другой моей части тела.

— Митч ... как хорошо, — мурлычет Шарлотта. — Ты не собираешься заткнуть свою болтовню и адски трахнуть меня сейчас же? — Ее голос наполнен сексуальностью, она ударяет пятками по моей заднице.

— Детка, — говорю я, хватая ее руки над головой и прижимая к кровати, — тогда пристегнись.

— Слава Богу! — говорит она прежде, чем я начинаю неумолимую гонку. Ее оргазм приходит практически мгновенно, отправляя меня совершенно на другой уровень сумасшествия. Я отпускаю ее руки, но она тут же обхватывает меня, притягивая ближе к себе, мы прижимаемся друг к другу, медленно покачиваясь. Ее тело расслабляется после последнего толчка, словно от землетрясения. Я поднимаю ее ногу, и она случайно падает мне на плечо. Я смотрю в глубину ее глаз. Там все. Я отчетливо вижу это — свое будущее. Моя интуиция наконец-то просыпается вместе с моей головой, и я чувствую, как взрывается мое сердце.

— Митч? — она тянется ко мне, пытаясь коснуться лица. Я опускаю ее ногу вниз на бедро, и медленно наклоняю голову, чтобы поцеловать в губы. Моя рука твердо обхватывает ее за бедро, и я начинаю двигаться в агонизирующем мучительном темпе. Я не на минуту не отвожу от нее взгляда, мои глаза прикованы к ней, и выражают любовь, я наслаждаюсь каждым звуком, вылетающим из ее горла.


Глава 6.

Шарлотта


— Мэм ... я же сказала уже — двести сорок три, девяносто шесть, — нетерпеливо вздыхает кассирша, жуя резинку.

— Да? Ох, — мой туман рассеивается. — Простите. — Я качаю головой и передаю для оплаты свою новую банковскую карту.

— Хорошего дня, мэм, — она ухмыляется. Господи, она же еще ребенок! И разве она не должна быть в школе? Бруклин прижимается головой ко мне, сидя на торговой тележке.

— Могу я кого-нибудь попросить помочь мне доставить все это к моей машине? – умоляюще спрашиваю я, оглядывая две переполненные тележки. Она машет молодому пареньку, который хватает одну тележку и везет к выходу.

— Знаешь, Бруки ... я думаю, тоже вздремну часочек днем, — говорю я, прикрывая зевок, после того как загружаю полностью-бакалейную-лавку в Highlander и выезжаю с парковочного места. Я включаю радиостанцию, с трудом веря, что сейчас десять утра, и прошло почти четыре часа с тех пор, как я покинула объятья Митча. Он так глубоко спал, что не хотелось его будить, поэтому я оставила ему записку. Кроме того, я немного ... да что там, даже не немного, а намного больше расстроилась, что не увижу его в течение трех месяцев. Хотя для меня это, наверное, будет не плохо. Я вспоминаю раз и навсегда установленные им правила, хотя не вижу в них особого смысла. То, что он вещал мне своими правилами, особенно не помогало, и я не совсем была уверена, чтобы это все значило. Я ощущаю, что он всколыхнул и взбудоражил во мне какие-то чувства, но потом напоминаю сама себе, он же платит мне, чтобы я была его девушкой. Он просто играет свою роль, создавая видимость полной реальности для себя, правда ведь?

Я быстро бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

— Ох, Бруклин, — вздыхаю я, видя, как она сладко посапывает. Черт! Я так надеялась, что поездку в магазин она перенесет сегодня легче, потому что я так отчаянно нуждалась вздремнуть хоть часочек сегодня днем, надеясь, что она заснем позднее дома! Хотя, тот факт, что я всю ночь не спала, занимаясь удивительным сексом вместо того, чтобы заниматься больным ребенком (это всегда была обычная причина, по которой я могла не спать всю ночь) немного окрыляет меня. Я заезжаю в гараж и глушу двигатель. Локси и Вейдер должны быть находятся дома, потому что они не встречают нас, пока я заношу Бруклин на руках домой.

Медленно раздеваю ее, удерживая своих злобных доберманов на расстоянии, они всегда до смерти облизывают любого. Мой знак на воротах «Осторожно, злые собаки» — больше прикол, глядя на который я всегда всякий раз закатываю глаза.

Моя безмолвная молитва, кажется услышана, потому что я аккуратно переношу Бруклин в ее кроватку, где она и продолжает спать. Хорошо... итак, осталось перетащить сорок пять пакетов с продуктами и, может быть, у меня все же появится возможность урвать немного сна? Я заскакиваю в гараж, и хватаю первую партию (если я добавлю еще один пакет, то мои руки вытянутся до пола), поэтому ставлю его на место. Я выпрямляюсь, опустив их на пол кухни, и разворачиваюсь, вскрикивая и подпрыгнув на месте при виде Митча, вносящего огромное количество пакетов.

— Я вернусь за остальными. Быстро все убирай в холодильник! — рявкает он и уходит. Он что злиться? Я недоуменно покачиваю головой, начиная немедленно выполнять его указания, главным образом, чтобы что-то делать. — Это все, — ворчит он, сгрудив оставшиеся на пол. Он начинает вытаскивать из пакетов все, что должно храниться в охлажденном или замороженном состоянии. Его челюсть напряжена, и он даже не пытается смотреть в мою сторону.

— Митч, — я касаюсь его руки. Он отстраняется. Да? — Ты злишься на меня почему?

— Потому что ты ушла раньше, чем я получил твою бесценную киску за двести пятьдесят тысяч долларов! — пронзительно кричит он. Обычно мой рот приходит в движение гораздо быстрее, чем мои руки ... в нормальном состоянии. Но не сейчас, я залепляю ему пощечину, а потом бережно держу свою руку другой рукой. Черт побери, это очень больно!

— Малышка, позвольте мне взглянуть, — он тянется к моей руке, даже не обращая внимания на красный припухший след на щеке.

— Не трогай меня! — Ох, и сейчас кажется польются слезы! Черт побери! Иногда отстойно быть любовницей!

Митч делает несколько шагов назад и выуживает что-то из заднего кармана. Я забываю на какое-то мгновение свой гнев, окидывая его взглядом и понимая, что впервые вижу, чтобы он был одет в свободные джинсы и белую футболку из хлопка. Он выглядит, как «парень по соседству». Я никогда не видела, чтобы он был одет так обыденно, конечно, не то, чтобы я провела вне постели много времени с ним.

— Вот, — он передает мне корпоративную платежную карту. — Я собирался использовать ее первоначально, но я похоже торгуюсь, как последний осел, и говорю вещи, которые на самом деле не имею ввиду. Я был зол, и хотел задеть тебя. Простите, Шарлотта. Пожалуйста, прости меня, — он топчется на месте и не смотрит мне в глаза, и, кажется, что он действительно очень нервничает, и на него это совершенно не похоже, потому что он всегда уверен в себе и в своих силах. Опять он начинает кипятиться, когда я встречаюсь с ним глазами.

Я наконец отвожу свой взгляд и смотрю вниз, потому что точно не знаю, смеяться мне или плакать. Это, черт побери, все равно, что получить в Монополии карточку «Свободного Выхода Из Тюрьмы».

— Я остановился на парковке у магазина игрушек, который открылся в девять. Я никогда не делал такого дерьма раньше, Шарлотта! Если бы ты знала меня давно, ты бы поняла, что для меня это что-то да значит, поскольку ты еще не знаешь меня достаточно хорошо, можешь только поверить мне на слово. Проблема в том, что я жутко тебя обидел своими словами. Дважды за сегодня. Все, что я могу сказать в свое оправдание, я сожалею. Я сам не свой последние несколько дней, тебе ли не знать это. Господи, малышка, скажи что-нибудь? Твоя болтовня действует на меня успокаивающе, — он запускает обе руки в волосы и сильно выдыхает.

Я молчу, потому что одна часть меня хочет сказать ему, чтобы он ушел, а другая часть хочет, чтобы Митч агрессивно и жестко взял меня у стены на кухне. Я кладу карту «Свободного Выхода Из Тюрьмы» в мой кошелек (я могла бы отдать ему назад и попытаться опять выбить из него все это дерьмо!), но я решаю лучше разобрать продукты. Они по крайней мере более безопасны для меня, не ранят мой разум, сердце или тело, хотя мысль по поводу кухонной стены все еще крутиться и прельщает. Тайная шлюха! Митч воспринимает это как своего рода сигнал забить на все и помочь мне.

— Ты раскладываешь продукты, как будто задаешь кому-то взбучку, мисс МакКендрик, — говорит он после нескольких минут молчания, игриво хлопая меня по бедру.

— Вам, мистер Колтон, — строго отвечаю я, посылая соответствующий взгляд. Я не собираюсь ему подыгрывать, он морщится.

— Детка ... я ..., — начинает он опять, но я делаю взмах рукой, не желая слышать его объяснений. — Хорошо. — Он вздыхает и продолжает помогать мне.

— Итак..., — одновременно говорим мы, после пяти минут молчания, когда последняя сумка с продуктами разобрана. — Начнем, — опять говорим мы оба в унисон, слегка посмеиваясь.

— Дама первая, — предлагает он, и взмахнув рукой.

— Ты уверен? — я приподнимаю бровь.

— Малышка ... стоп, — он сокращает расстояние между нами, опуская руки на мои плечи и поглаживая их. Черт его сексуальный голос и соблазнительные руки!

— Итак, — говорю я, пытаясь удержать свое остроумие при себе. — Ты пришел сюда с намерением отшлепать меня?

— Да, — он приподнимает мой подбородок вверх, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Почему? — Дыши, Чарли ... дыши. Черт побери, как он смотрит на меня!

— Ты ушла от меня, — он ни на миг не отводит от меня взгляда. — Ты не разбудила меня, чтобы попрощаться.

— Митч, ты так крепко спал, мне жалко было тебя будить. Я точно знаю, что ты меньше спал, чем я, в эти последние дни, — я чуть-чуть наклоняю голову вперед и смотрю ему прямо в глаза. — Кроме того, я оставила тебе записку. Разве ты не заметил ее?

Митч усмехается при упоминании о записке.

— «Дорогой Митч, безопасного тебе полета, увидимся через три месяца. Люблю, Шарлотта».

Он дословно цитирует каждое слово, да, не так уж много я написала.

— Что это, за хрень, Шарлотта? — Ой-ой, у него так напряжен подбородок, что видно, как ходят желваки на скулах. Его лицо находится так близко ко мне, и от этого мне тяжело сконцентрироваться. — Ответь мне, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Эти губы, которые целовали почти каждый дюйм моей кожи прошлой ночью.