Очень маленькая (совершенно незначительная) часть меня хочет ему сказать: «Скатертью дорога». Я не могу поверить, что он опять упомянул о контракте, поэтому пребываю несколько в замешательстве. Но... я не думаю, что он на самом деле имел это в виду. Может ему просто не нравится, когда ему говорят «нет». А кому нравится?

— Что у тебя здесь происходит, детка? — пугает он меня, прижав лицо к моей шее, вздохнув мой запах, а потом целует.

— Почти готово, — я переворачиваю омлет и посыпаю сыром перед тем, как разложить на тарелки. — Кофе должен быть готов, — добавляю я.

— Хорошо, — говорит он, обвивая меня за талию руками и совершенно не собираясь отпускать.

Он опять вздыхает, уткнувшись носом в мою шею.

Опускается ниже сзади по шее.

Черт побери.


Мой гнев просто сейчас испариться. Черт с ним и то, как он обнюхивает меня, словно какой-то наркоман!

— Тарелки, пожалуйста, — хрипло произношу я, указывая на столешницу. Он тянется и хватает их. — Спасибо.

— Шарлотта, ты же собираешься позднее надеть бюстгальтер на игру Брогана, да? – спрашивает он, скользя пальцами по моей голой спине.

— Нет. К этому платью он не подходит, — я заглядываю быстро внутрь, беря тарелку с омлетом. — Черт, я почти забыла об игре Брогана. — Молодец, мама!

Митч обхватил меня за талию и медленно заскользит по моему платью из джерси вверх. Его пальцы описывают круги вокруг сосков. Он разворачивает меня к себе лицом и осматривает мою грудь. Я замираю, чувствуя возбуждение и беспокойство одновременно.

— Бюстгальтер или джемпер, Шарлотта, — он нежно дотрагивается до моей груди.

— Сегодня будет девяносто градусов (60C)! Уверяю тебя, платье не просвечивает! — я отталкиваю его руки прочь. — Перестань быть таким чертовски контролирующем… я не ребенок! — Я подхватываю тарелки с беконом и несколько агрессивно ставлю назад. Черт, я ненавижу то влияние, которое он оказывает на меня.

— Кофе? — спрашивает он почти весело.

— Да, — бормочу я и несу наш завтрак на «кухонный островок».

— Итак... поговорим, малышка, — произносит он, устроившись на стуле напротив.

— Это намек? — я откусываю бекон.

— Довольно большой, — говорит он, поднося кусочек омлета ко рту.

Я жду.

Он смеется надо мной.

Я стреляю в него взглядом, наполненным кинжалами, затем поощрительно киваю.

Я жду.

Очень медленным движением (подчеркиваю совершенно замедленным),


он подносит кусочек на вилке ко рту.

И так же замедленно, он изображает на лице преувеличенное удовольствие.


— Я просто пристукну тебя через минуту! он меня объявляю я.

— Но я растягиваю удовольствие, — хихикает он. Я бросаю в него кусочек бекона, который отскакивает от его носа и падает в тарелку. Он молча нанизывает его на вилку, пожимает плечами и съедает.

— Эй! — я тянусь рукой к нему

— Э-э-э! — он накрывает мою руку. — Давай сейчас, О'Брайен. Выкладывай.

Я выдыхаю с раздражением на его упоминание моей фамилии.


— Шарлотта, — он смотрит на меня соответствующим взглядом.

— Хорошо, — я делаю глубокий вдох. Была ни была. — Ава и Трент, как тебе известно, давно пытаются завести ребенка, — начинаю я. Он кивает. — Прежде чем мы с тобой встретились, я предложила им стать суррогатной матерью. — Я делаю глоток кофе и проглатываю. Я вижу, как Митч начинает складывать одно к другому… он закрывает глаза и массирует виски.

— Дальше, Шарлотта.

— Около месяца назад, Ава спросила, остается ли мое предложение по-прежнему в силе. Она просто не смогла пройти через очередной виток порочного цикла ЭКО.

— Итак, ты сказала «Да», — говорит он вместо вопроса.

— Нет. Я сказала, что мне нужно сначала поговорить с тобой, — мое сердце начинает бешено колотиться.

— Хорошо, — он кивает. — Ответ «нет», — и начинает снова есть омлет.

Я стараюсь держать себя в руках, поэтому спокойно отвечаю:

— Ох, Митч, этот корабль уже давно уплыл. Ты больше не имеешь права голоса.

— Как ты себе это представляешь? Ты не беременна и еще не делала процедуру, правильно? — он сидит, облокотившись спиной о спинку стула, и скрестив руки на груди.

— Как я себе это представляю? — с издевкой переспрашиваю я.

— Да.

— Три недели, Митч! Я умоляла тебя поговорить со мной об этом! Ты полностью игнорировал меня. И я уже думала, что не было никаких «нас».

— Но теперь я здесь, и говорю «нет», — отвечает он совершенно спокойным голосом, возвращаясь к еде.

— Я уже сказала: «Да», — отвечаю, стиснув зубы.

— Скажи, что передумала, — он пожимает плечами. Я не могу поверить, что он может так спокойно говорить об этом! Мы же все-таки говорим о ребенке и жизни людей!

— Я не буду, — и вонзаю вилку в свой омлет.

— Будешь. Конец дискуссии, — он с грохотом ставит свою кофейную кружку на стол. — Мы поможем им найти кого-нибудь другого. Господи, я заплачу за это! Но будь я проклят, если позволю тебе выносить ребенка от другого мужика!

— Их ребенка. Я просто выступаю всего лишь в роли инкубатора, — поправляю я его. — Решение принято, Митч.

— Да, решение принято — «нет»! — произносит он со злостью сквозь стиснутые зубы. — Мы найдем кого-нибудь другого!

— Больше никого нет! — кричу я. — Нет никого больше, кому бы они смогли довериться! Я беспроигрышное дело.

— Вот именно ты, не так ли? — огрызается он.

Я ахаю.


Он отрицательно качает головой. Я уверена, что он сожалеет об этом разговоре, я тоже.

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы найти лучшего человека для них. Кого-то из местных, чтобы они могли принимать участие. Я заплачу вдвойне. Мы сделаем все, что потребуется, детка, — он тянется через стол к моей руке, я убираю руку.

Я опускаю глаза в свою тарелку, не в силах проглотить ни одного кусочка. Я вытираю слезы, прежде чем они стремительно начинают катиться по щекам.

— Малышка, — вздыхает он.

— Нет! Закрой свой рот и послушай меня сейчас, Митч! — я поднимаю на него взгляд, смотря ему прямо в лицо. — Ты единственный мужчина, с которым я занималась сексом. Я не шлюха и не золото искательница, как ты назвал меня в прошлый раз!

— Детка…, — пытается он вставить слово.

— Не называй меня «детка»! — я встаю. — Я не заслуживают того, чтобы ты меня рассматривал подобным образом, Митч! Я приняла это бескорыстное решение и готова принять его снова, потому что это не касается меня… речь идет о моих детях, и я знаю, что они имеют все, что им необходимо! И будут иметь. Я не буду шлюхой и не лягу с сотней мужчин, даже если они пообещают сохранить крышу над головой, — говорю я сквозь слезы. — Если бы я была для тебя чем-то большим, чем этот гребаный контракт, ты бы не стал всякий раз размахивать им перед моим лицом, если бы я была тобой!

— Ты ляжешь с другим мужчиной только через мой труп! — он подскакивает со стула, и резко говорит, начиная ходить по кухни вокруг стола. Я прислоняюсь к стене. Его рука ныряет в мои волосы, притягивая мое лицо к своему. — Ни один мужчина не прикоснется к тебе снова, — выдыхает он. – Ни один другой мужчина никогда не поцелую тебя. — Он прикусывает мою нижнюю губу и сосет (клянусь Богом), она сразу же становится припухлой. — Никакой другой мужчина никогда не получит шанс любить тебя, — он прислоняет свой лоб к моему. Мой пульс колотится с такой скоростью, что мне кажется, что от его грохота в ушах у меня сейчас лопнут барабанные перепонки.

— Митч, — я пытаюсь его отодвинуть.

— Я не ожидал этого, Шарлотта. У меня даже не было мыслей на этот счет. Но сейчас это есть, и я хочу его. Я хочу все твое. Я больше не боюсь этого. Мне кажется, я знал, — говорит он и открывает глаза, чтобы встретиться с моими, — с того момента, когда впервые положил на тебя глаз.., когда впервые прикоснулся к тебе.

— За столиком в баре?

— Ты почувствовала, это тоже? — он улыбается и целует меня.

— Да.

— Детка?

— Да?

— Когда я злюсь, я говорю глупости, чтобы иметь перевес с тобой. Прости, я сожалею, что тогда ты не надрала мне задницу за это. И... мне не все равно, малышка. Я переживаю, как мои слова отражаются на тебе, — он нежно проводит пальцем по моей нижней губе.

— Я не передумаю насчет ребенка, — отвечаю я, прежде, чем вся моя оборона просто рухнет. Он напрягается.

— Давай прекратим обсуждать это на время, — говорит он со вздохом.

— Мы ничего не обсуждаем, Митч. Ты тогда пропал. Я приняла решение и не смогу его изменить, — я упираюсь рукой в его грудь, чтобы немного увеличить расстояние между нами.

— Я не пропадал, — резко выплевывает он.

— Исчез.

— Дай мне время, чтобы обмозговать это, — его голос понижается и становится более спокойным.

— Сколько угодно, но тебе не придется тратиться на Аву и Трента, — я стараюсь оттолкнуть его, но он просто притягивает меня к себе.

— Шарлотта, черт побери, — он опять упирается лбом в мой лоб, потом оставляет затяжной поцелуй на моих губах. — Мне нужно пройтись.

Хорошо. Именно вот так. Он меня бросает… опять. Я чувствовала, что такой шанс был намного больше, нежели то, что он останется.

— Можешь ли ты, по крайней мере, оставить мне половину за этот месяц, чтобы я смогла перекантоваться? Это даст мне время разобраться с тем, что я собираюсь сделать, — я тихо оплакиваю свою гордость, пока слова сами вылетают у меня изо рта.

Он смотрит на меня каким-то странным взглядом пару минут, потом я замечаю в его глазах проблеск понимания, смешанное с разочарованием и грустью.

— Я не уйду, малышка… просто хочу прогуляться. Мне нужно разобраться с самим собой, — он берет в ладони мое лицо и проводит своими губами по моим. — Я обещаю.

— Я не передумаю.

— Ты уже говорила это, — он кивает.

— И ты считаешь это нормальным? — я смотрю на него из-под ресниц.

— Нет. Не считаю, и ты знаешь это. Но я не согласен потерять тебя… следовательно мне нужно пройтись. Мне нужно успокоиться, — он снова целует меня и отпускает, я наблюдаю, как за ним закрывается входная дверь.

— Пфффф, — я дую на волосы, чтобы удрать их с лица. Для меня самый лучший способ все конструктивно обдумать продолжать что-то делать. Я не могу сидеть сложа руки и муссировать свои мысли, мне необходимо двигаться.

Я с шумом выдыхаю, как ад. Громкие звуки и беспорядок наоборот помогают мне сосредоточиться. Я знаю... некоторым покажется это странно.

Лязг посуды о раковину.

Кран включается на максимальную мощность.

Переработка всего недоеденного.


Каждый звук отображает собой «громкие» мысли, которые крутятся у меня в голове. Медленно одну за другой, я выстраиваю их в линеечку.

Уже самое страшное позади — я сказала ему. Примерно на девяносто пять процентов я была уверена, что он именно так и отреагирует, хотя не ожидала его такой страсти по поводу моей беременности, которой я не была. Я чувствую вину за свое решение, которая медленно поднимается внутри меня за то, что я с такой настойчивостью стояла на своем.

Он прав. Пока не было никакого медицинского вмешательства. Ну, я перестала принимать свои противозачаточные (наверное, мне стоило упомянуть ему об этом). Но я и не делала ничего еще, поэтому может мне стоит повременить с моим решением.

Нет!


Большую часть моей сознательной жизни Ава была моей лучшей подругой. Я наблюдала за ее душевными страданиями в течение многих лет и это единственное, что я могу легко дать ей.

Это всего лишь девять месяцев. Если он честен в своих чувствах (а я надеюсь, что так и есть) по поводу меня, то девять месяцев — это не так уж страшно. Адски неприятно, что он, вероятно, будет отстаивать свою точку зрения! Кроме того, любит или нет, он всего лишь был в моей жизни несколько месяцев. И поскольку я женщина то, не могу упомянуть об этом снова — он был одного время просто «пропавшим без вести в бою». (Таковы мы, женщины этого рода и я ничего не могу с этим поделать!)

Кроме того, я уверена, что это немного потревожит его психику. Глубоко внутри, он, наверняка, хочет ребенка. Не взамен ребенку Изабеллы, который погиб из-за такой трагедии, но шанс есть. Но если я буду беременной ребенком какой-то другой пары, то для него это может оказаться очень тяжело.