– Ой, что это? – улыбнулась Женя.

– Торты. У вас тут народу полно, вот я и купил сразу три, бисквитно-кремовых...

– Какой ты молодец! Мне не придется покупать. Я обещала подружкам за то, что они на час уйдут из комнаты.

– Всего час?

– А тебе мало? – спросила Женя ехидно.

Дима стал поспешно раздеваться, а она засмеялась. Ей было хорошо. Приснился какой-то приятный сон, а пробуждение оказалось еще более приятным!

– У вас тут такие вахтерши! – бормотал Димка. – Медаль им нужно дать за службу. Кое-как прорвался... Сказал, что к сестре...

– Ну и хитрый же ты! Братец...

– Но они не поверили. Пришлось им бутылочку презентовать... Но в следующий раз я буду с двумя приходить, чтобы всем хватило.

Женя вздохнула. Бутылочку было, конечно, жаль...

– Закрой дверь на защелку, – попросила она.

За время, проведенное в училище, Дима стал еще симпатичней. На животе у него выявились красивые мускулы, талия стала тоньше, грудь раздалась еще шире, на руках заиграли твердые бицепсы... Просто загляденье!

Закрыв дверь, Димка залез к Женьке под одеяло – девушка взвизгнула:

– Да ты холодный, как ледышка!

– Слушай, – удивленно сказал Димка, вынырнув из-под одеяла. – Ничего, если от меня чуть-чуть порохом отдает? Сам удивляюсь: стреляли вроде бы месяц назад, а запах до сих пор держится...

– Это не от тебя порохом пахнет, – хихикнула Женя. – Мы с Галей в тир ходим. От меня уже все шарахаются.

– Ух ты! – отозвался Дима восхищенно. – Значит, мы с тобой братья по оружию? Надо же! Не думал никогда, что ты любишь стрелять.

Женя прикрыла ему рот своими губами...

– ...Ну, Женечка, развлекайся тут на полную катушку, а мы пошли, – сказала Ируся, и Женя вздрогнула, приходя в себя от воспоминаний.


Ближе к зиме Женя стала реже ходить с Галей, а завела дружбу с Мариной – той самой девочкой, о которой у нее поначалу было не очень высокое мнение из-за еженощных походов за фанерную перегородку в совхозе. Удивительно, но в университете у Марины не было парня. Если ко многим часто на переменах подходили ребята с других факультетов и курсов, то Марина всегда ходила одна. Подруг у нее тоже не было. Она сидела, как правило, в первых рядах ближе к краю, и места по бокам всегда пустовали.

Девушки никогда раньше не разговаривали, а тут вдруг встретились в кафе за одним столиком. Вернее, Марина сама подсела к Жене. Да не с пустыми руками – с бутылкой хереса.

Обычно Женя с Галей в обеденный перерыв ходили в пирожковую, но в тот день Галя болела, и Женьку понесло дальше по улице – до кафе «Елочка». Цены здесь были выше, но зато можно было спокойно посидеть, а не толпиться в очереди и потом не давиться горячим чебуреком, стоя у высокого, заставленного грязными стаканами столика.

– Привет! – просто поздоровалась Марина. – Вина хочешь?

– Хочу, – так же просто ответила Женя и отставила чашку с недопитым кофе.

К их столику подошел суетливый официант, и перед девушками оказались два бокала и вазочка с закуской очень аппетитного вида.

– Ой, булочки! – не удержалась Женя от возгласа.

– Это не булочки, – с достоинством поправил ее официант, – это профитроли с печеночным паштетом.

Марина подождала, пока молодой человек откупорит бутылку и разольет вино, и, взяв свой бокал, сказала с улыбкой:

– Я все время сюда хожу, но тебя тут первый раз вижу.

– Подруга заболела, – объяснила Женя. – Мы с ней чебуреками с пивом обедаем. А тут решила сюда заглянуть. Но здесь студенту не по карману.

– Да, – усмехнулась Марина, – нашей стипендии и на один хороший обед не хватит.

– Как же ты умудряешься здесь каждый день обедать? – удивилась Женя.

– А мне родители дают. Отец генерал, у него этих денег... – Марина состроила презрительную гримасу. – Мама коммерческий директор, так вся ее зарплата мне достается.

– Ого! – откровенно поразилась Женя.

Она откусила от профитроля и, закрыв глаза, стала жевать.

– Дурочка, – засмеялась Марина, – ими надо вино закусывать, а не есть как хлеб. А ты даже не отпила нисколько.

– Да я только попробовать, – смутилась Женя.

Девушки незаметно просидели целый час. Ни о каких занятиях и речи быть не могло. Кое-как они вышли из кафе и направились к остановке. Женя вздыхала: выпитая жидкость уже переварилась и просилась наружу.

– Поехали ко мне, – предложила Марина. – У меня своя квартира.

– Вот это да! – восхитилась Женя. – Ты прямо как царевна.

Но Марина криво усмехнулась. Даже сквозь хмельной туман Женя заметила в ее взгляде грустную безысходность.

– Странно... – проговорила Женя.

– Что тебе странно?

– Странно, что ты все время одна. Даже парни тебя сторонятся. А ведь в совхозе...

– А что в совхозе? – спросила она с вызовом, но без злости. – Ты думаешь, я там спала со всеми подряд? Ну, скажи, что молчишь?

– Естественно... А что ты там делала? По-моему, все предельно ясно.

Подошел пятый троллейбус, студентки сели в него и поехали в противоположную от общежития сторону.

Марина была высокой – в сравнении с Женей – брюнеткой с карими глазами. Нос горбинкой, чуть впалые щеки. В ее облике было то, что называется «скрытой красотой» – разглядеть такие милые черты может только любящее сердце. И еще она была доброй – довольно редкое для генеральской дочери качество. Так думала Женя, искоса поглядывая на сокурсницу.

– В детстве у меня были собачки, кобелек и сучка, – усмехнулась Марина. – Они так любили друг друга! Я была уже в том возрасте, когда кое-что понимают. Можно даже сказать, что те собачки воспитали во мне высокие чувства... Смешно?

– Совсем не смешно, – покачала Женя головой. Ей нестерпимо хотелось в туалет, и она не очень вникала в то, что рассказывала Марина.

– Кобелька звали Бим, а сучку – Монашка. Отец так назвал. – Марина вдруг злобненько усмехнулась. – Когда Бим умер от чумки, Монашка тоже умерла. На следующий день. Но она ничем не болела.

Женя была рада, что дом подруги оказался недалеко от остановки. Пятиэтажка без лифта. Квартира на втором этаже. Марина еле поспевала за Женей, запыхавшись, говорила что-то смешное, но та ее не слышала, неслась вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

– Где тут у тебя большой белый друг? – жадно спросила Женя, едва переступив порог квартиры.

Марина поняла. Показала на дверь с изображением пухленького беби на горшке. Когда Женя в великом облегчении вышла оттуда, девушки взглянули друг на друга и засмеялись.

– Ты что-то рассказывала про собачек, – напомнила Женя, немного успокоившись.

– Потом-потом. Проходи давай в комнату. А я сейчас... тоже на минутку. Все-таки бутылку выдули!

Она надела симпатичные пушистые тапочки с кроличьими мордашками и длинными ушами и скрылась за дверью туалета. Женя подумала, что Марине подходят именно такие тапочки – было в ней самой что-то доброе и пушистое, несмотря на ее слова и злобные усмешки, – и босиком прошла в глубь квартиры.

У Марины была одна комната, но зато большая и уютная. Плотные шторы создавали полумрак. На полу лежал однотонный коврик. У стены тахта, торшер с висюльками, в углу – гитара. Над тахтой – стилизованный портрет незнакомого мужчины в красивой позолоченной рамке (как потом выяснила Женя, это был Кастанеда). Небольшой шкаф с книгами и видеокассетами. Стол, на котором ничего не было, кроме лампы и будильника. У окна на низкой одноногой стойке с колесиками – телевизор и видеомагнитофон.

Голова приятно кружилась. Женя присела на тахту. Потом прилегла... и проснулась уже на следующее утро.


Марина по-настоящему приучила новую подругу к вину. Но они не пьянствовали. Постепенно, не сразу Женя переняла у Марины умение разбираться во вкусе напитков, различать оттенки букетов, даже правильно подбирать посуду. Согласно этой науке шипучие напитки следовало наливать в узкие высокие фужеры, чтобы газ не выходил быстро и чтобы можно было полюбоваться игрой пузырьков, а вино, наоборот, – в широкогорлые бокалы с вогнутыми внутрь стенками, и не более трети бокала, тогда вкушающий напиток мог в полной мере насладиться его ароматом.

У Марины в кухонном столе всегда толпились чудесные разнокалиберные бутылочки, и для ее восторженной подруги оставалось загадкой, как они там появляются. Первый раз в жизни Женя почувствовала себя полным профаном в винах, потому что дома у нее пили только напитки собственного приготовления. Она понимала, что эти вина дорогие.

Девушки так увлеклись этими приятными занятиями, что однажды Марина просто оказалась без средств. До генеральского перевода было еще два дня, Женя тоже к концу месяца была на нуле, и ей пришлось водить подругу в общежитие, чтобы Марина не умерла с голоду. Она легко вписалась в коллектив, но затем, опять разбогатев, посещала общагу редко, предпочитая одиночество.

В общении с ней Женя отметила одну странную особенность. Она никогда не говорила о своем отце «папа», всегда – «наш генерал» или нейтрально – «отец». При этом на ее лице появлялась недобрая ухмылка, которую она и не пыталась скрывать. Но Женя решила до поры до времени не спрашивать об этом.

И вот в один из дегустационных вечеров, когда подруги особенно мило сидели за хорошим вином, вспоминая каждая свою жизнь, Марина наконец решилась поведать свою историю.

– А ты уверена, что твой Димка любит тебя? – ни с того ни с сего спросила она, когда на дне бокалов вина оставалось на один глоток.

– Любит. А ты что, видела его с кем-то? – встревожилась Женя.

– Подожди, у меня там еще бутылочка в запасе имеется. Правда, я не люблю домашнего вина, но другого больше нет. Мы с тобой отменно постарались! – Марина поднялась и побрела на кухню. – А... вот она... из абрикосов... Будешь? – крикнула она. – Иди сюда.

Женя, сильно озадаченная, поспешила на кухню.

– Марина, скажи честно, ты видела Димку с девушкой?

– Нет, не видела, – развела руками подруга. – А разве чтобы убедиться в том, что тебя обманывают, надо обязательно увидеть парня с другой?

Женя уставилась на нее, не понимая, к чему она клонит. Марина протянула полный бокал и произнесла тост:

– Чтоб у них у всех поотсыхало!

– Мариш, ты что? – Женя изумленно заморгала, будто не узнавая подругу.

– Знаешь, наш генерал мне не отец... – вдруг заявила Марина. – Отчим. И я ненавижу его!

– Я догадывалась... – промямлила Женя. – Он бил тебя в детстве?

– Если б! – усмехнулась Марина и так посмотрела на Женю, словно услышала какую-то остроту. – Я поступила в ростовский университет. На журфак... Да, да, и не делай такие глаза! – опять усмехнулась она, заметив удивление подруги. – У меня мальчик был. Мы с ним встречались с девятого класса. А в тот вечер поссорились. Я пришла домой выпивши. Села на кухне и начала курить. Первый раз при нем. При отчиме. Мамы не было, не помню, куда-то она ушла в тот вечер...

Марина начала внимательно разглядывать вино в бокале.

– Он тебя ударил, да?

– Женька, какая же ты наивная... Ты совсем ребенок! – Она помолчала и тихо продолжила, говоря словно себе одной: – Он начал ругаться, говорил о том, какая я неблагодарная, как они с мамой стараются вывести меня в люди... Мне и так было тошно, а тут еще он со своими проповедями... Я пошла к себе в комнату, а он вошел следом, повалил меня на диван, и его рука оказалась у меня в трусиках... Не помню, как вырвалась... Я забрала документы и перевелась сюда, подальше от него. Вот и все.

– А маме ты говорила? – затаив дыхание, спросила Женя.

– Зачем? Если она не смогла за шестнадцать лет понять, что ее муж – подонок, то пусть и дальше считает его примерным семьянином.

– Но ведь она, наверно, допытывалась, из-за чего ты забрала документы?

– Ага. Она плакала, отговаривала меня, слезы лились рекой...

– И ты еще берешь от этого подонка деньги? – сказала Женя с возмущением. – Я бы на твоем месте плюнула ему в морду!

– И чего бы ты добилась, глупая? – скривилась Марина. – Абсолютно ничего! А так, видишь, живу отдельно, вино пью, не жизнь, а прямо сказка.

– Ага, сказка... Что-то счастливой ты совсем не выглядишь.

Марина задумалась. Жене показалось, что она не слышит.

– Мне повезло – мама думала, все из-за Виталика. Он уехал. Эмигрировал с семьей в Америку. Все вокруг знали, что они уезжают. Все, кроме меня. Все, кроме меня...

Женя смотрела на нее с изумлением. А Марина, глядя куда-то в пустоту, спокойно продолжала:

– Помнишь, ты говорила, что в совхозе я спала со всеми подряд? Я долго не могла понять, почему все так на меня смотрят, будто я шлюха. Я ведь только с Виталиком... Помнишь Виталика, красивый такой, русый... Он мне сразу понравился... Мы с ним познакомились на вступительных экзаменах. Он был похож на того, другого Виталика...

Виталика Женя помнила. Действительно, красивый, даже аристократичный какой-то. Еще тогда все думали, что они с Мариной – очень красивая пара.