Вадим Селин - На краю мечты

© Селин В., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

В глаза ударил яркий свет. Я зажмурилась.

– Извини. Это нужно, чтобы ты была хорошо освещена, – пояснила Аня, молодая сотрудница кастинг-группы телеканала.

Я сидела на стуле. За спиной висела черная ткань. В лицо светил софит. Напротив меня располагалась видеокамера на штативе, за которой стояла Аня. К моей майке был прикреплен бейдж с цифрой «51» – мой порядковый номер.

Я сильно волновалась. Во-первых, из-за того, что я находилась в другом городе за тысячу километров от родного дома, а во-вторых из-за того, что меня снимали на камеру.

– Расслабься, все нормально, веди себя естественно, не смущайся. Сейчас с тобой поговорит психолог, который занимается психологической подготовкой участников, а потом мы снимем небольшую видеоанкету. Откуда ты к нам приехала?

– Из Левобережинска.

Едва я произнесла эти слова, как открылась дверь и в комнату вошла какая-то девушка.

– Ира?.. – увидев меня, внезапно остановилась она. – Это ты, что ли?

– Ярослава?!

– Мы в одной школе учились! – пояснила Ярослава недоумевающей Ане. – Как тесен мир! Встретились так далеко от родного города! Кстати, а что ты здесь делаешь? – удивилась старая знакомая.

– Меня сюда пригласили… А ты здесь что делаешь? – удивилась и я.

– Я заканчиваю последний курс факультета психологии и параллельно стажируюсь в кастинг-группе психологом…

– А я все думала, куда ты делась! Я тебя пять лет не встречала!

– Ты про себя расскажи! Я думала, что теперь ты будешь заниматься каким-то другим делом, а ты сегодня здесь, в передаче такой тематики… Как это так получилось?

Я постаралась быстро вспомнить все самые главные события с момента нашей последней встречи, чтобы четко и кратко все изложить, но поняла, что в двух словах объяснить ничего не получится. Я смотрела в глубь себя, и там, в этой глубине, мелькали картины всей моей жизни вплоть до этой минуты, и этих событий было так много, и они были настолько взаимосвязаны, что ответ на вопрос Ярославы может занять не один час…

«А что, если мне действительно все рассказать? – вдруг подумала я. – А что, если мне подробно поведать то, как именно я здесь оказалась и через что мне пришлось пройти?»

– Если честно, я даже не думала, что когда-то здесь окажусь, у меня в жизни все получилось очень и очень запутанно…

– Это как – «запутанно»?

– Это длинная история…

– Время у нас есть, мы тебя внимательно слушаем, – сказала Ярослава.

– Хорошо, я все расскажу… Но только давайте договоримся – не нужно снимать мой рассказ на камеру.

– Почему? – удивилась Аня.

– Потому что мне придется затронуть тайны других людей…

Аня выключила камеру.

– Спасибо. Итак, если можно, мне хотелось бы рассказать все с самого начала, с того самого дня, когда моя жизнь стала меняться. Именно в тот день я особенно остро осознала, что что-то идет не так.

– Интересно… – протянула Ярослава и медленно, будто боясь спугнуть возникший момент доверия, села напротив меня. – И когда ты начала понимать, что в твоей жизни что-то идет не так?

– Это случилось месяц назад, в августе, когда мы с родителями ехали в поезде…

Ввагоне играло радио.

Почему-то когда едешь в поезде и слушаешь радио, особенно если транслируют песни, в которых поется о родном крае, в душе непременно возникает тоска. Вспоминаются друзья, улица, нестерпимо хочется домой, и на глаза наворачиваются слезы…

Я часто езжу в поездах и каждый раз, как только оказываюсь на перроне и вдыхаю запах мазута, начинаю скучать по дому. Но это чувство быстро проходит, потому что в вагоне я тоже чувствую себя как дома, ведь рядом со мной находится мама – она работает проводником в поезде маршрута Левобережинск – Москва. Мой папа тоже трудится в железнодорожной сфере, но «на земле» – он начальник железнодорожного вокзала «Левобережинск». Он много раз предлагал маме работать на станции, но ей нравится путешествовать, и поэтому она уже много лет не уходит с должности проводника.

Был тихий августовский вечер. Я лежала на полке в купе проводников и слушала радио. Играла советская эстрада.

Вечерами в поезде мне очень нравится. Пассажиры разбредаются по местам, становится тихо, спокойно, и у проводника наконец-то тоже появляется возможность передохнуть. Я, конечно, не проводник, а только дочь проводницы, но в будущем мне тоже придется освоить эту профессию, хотя, если честно, мечтаю я совершенно о другом.

Почему мне именно «придется» работать в железнодорожной сфере, об этом я поведаю позже, а сейчас вернусь к рассказу о том, как ехала в поезде.

Стрелка часов начала подбираться к девяти. Я с наслаждением прикрыла глаза. Как же это хорошо – полежать и отдохнуть после насыщенного заботами дня!

Было очень уютно – тепло и тихо, а размеренный стук колес напевал колыбельную.

Стук колес придает поездкам особую романтику. Но больше этого звука мне нравятся другие звуки. И эти звуки – голоса.

Я люблю слушать, как поют люди, а еще мне нравится петь самой. Пение – это просто моя жизнь! Когда я слушаю песни, которые мне нравятся, то настолько в них погружаюсь, что у меня создается впечатление, как будто я нахожусь не здесь, в реальности, а там, в этой песне. Я закрываю глаза, пропитываюсь словами, мелодией, сливаюсь с песней в единое целое, и мне начинает казаться, что эту песню на самом деле пою я. Вот я стою на сцене, держу в руках микрофон, а впереди меня зрители…

– Белые розы, белые розы, беззащитны шипы… – начала подпевать я, и вдруг неожиданно послышался шорох открывающейся двери.

– Песни поешь? – спросила мама.

Фантазия дала трещину и будто рассыпалась по частям. Меня резко выдернули со сцены, и я очутилась в купе проводников.

– Ты бы лучше лекции учила! Через две недели у тебя аттестация, которую будет принимать начальник детской железной дороги! Или ты уже все выучила?

Когда мама напомнила о «железке», у меня мгновенно испортилось настроение.

– Еще не выучила…

– Ну вот поэтому бери свою тетрадку и читай, допустим, «инструкцию проводнику пассажирского вагона». А еще лучше давай изучать это на практике. Пойдем дорожку перестелем.

– Пойдем, – ответила я и окончательно «сошла со сцены», то есть поднялась с полки и юркнула в тапочки.

– Причешись. Проводник всегда должен выглядеть безукоризненно, – назидательно сказала мама и словно в подтверждение этих слов поправила свой синий пиджак. Она очень гордится тем, что работает проводником.

Я подошла к зеркалу и взглянула на себя. Я была слегка смуглой, имела вьющиеся черные волосы, зеленые глаза и хрупкое телосложение. Я причесалась и вышла в коридор.

– Ты иди в конец, а я буду здесь, – дала мама указания.

Я ушла в противоположную сторону вагона, взялась за свой край половика, мама за свой, и мы одновременно его перевернули. Это полагается делать, чтобы вагон всегда выглядел опрятно.

– Все уже легли, я к Марине во второй вагон схожу, ладно? – спросила мама.

– Давай. А я немного полежу.

– И не просто полежи, а бери тетрадку и учи лекции! Неужели ты не понимаешь, что сейчас решается твоя жизнь? Ты переходишь в одиннадцатый класс и после школы пойдешь учиться в Университет путей сообщения! Скоро у тебя аттестация на кружке, и ты просто обязана ее пройти! А ты лежишь и песни поешь! Делом занимайся! Я тебя завтра проверю!

Мама строго на меня взглянула и, снова поправив синий пиджак, ушла к подруге-проводнице в другой вагон, а я вернулась в купе.

Мама очень хочет, чтобы я нашла свое место в жизни, и поэтому так активно меня наставляет. Мой рассказ может показаться немного странным и нелогичным, но скоро вы все поймете.

«Ладно, мама права, у меня действительно через пару недель аттестация», – подумала я и раскрыла дорожную сумку.

Начальник Детской железной дороги, Курбатова Вероника Константиновна, каждый раз в сентябре устраивает генеральную проверку знаний. Некоторые ее не проходят и потом несколько раз пересдают, а еще бывали случаи, когда учеников даже отчисляли – тех, которые и во время пересдач не смогли толком ответить на вопросы. Мне предстоит последний год учебы на «железке» – шестой и проверка должна быть самой строгой за все годы!

Вот она, моя тетрадь. Все лето я ездила с мамой в поезде и в каждый рейс брала конспекты с четкой уверенностью, что в эту поездку уж точно начну все учить, – но уже заканчивается август, а я так ни разу их и не открыла… Но дальше тянуть уже просто нельзя, скоро первое сентября, начнутся занятия в школе, и тогда до этих лекций я точно не доберусь!

Я села на полку и с нежеланием раскрыла тетрадь.

«Виды отопления. При калориферном отоплении вагон отапливается воздухом, который подается через электрокалорифер, установленный в воздушном канале. Калориферное отопление характеризуется компактностью и простотой монтажа. Однако это отопление имеет низкий КПД. Радиационная же система отопления основана на электрическом нагреве стен, полов и потолков, вмонтированными в них электронагревательными элементами…»

Я уставилась в тетрадь непонимающим взглядом.

Электрокалорифер?.. И как только можно все это запомнить? И самое главное, как можно запомнить то, что я не хочу запоминать?

– Не буду я это учить! – сказала я и, с раздражением захлопнув тетрадь, легла на подушку.

Я сердито смотрела на качающийся потолок, и у меня в голове не было ни единой мысли.

Зачем я делаю то, чего мне не хочется делать? Зачем мне все это? Зачем?

У меня было странное ощущение, что я – это не я, а какой-то другой человек. Все, что я делаю, делаю не я, а кто-то другой. Я не хочу быть проводником или работать в какой-то другой железнодорожной сфере! Это не мое желание! Не мое! Я хочу быть певицей!

Но почему же тогда я делаю то, что мне не нравится делать? Зачем я все это учу?..

А потому что так все сложилось…

Я обессиленно вздохнула и закрыла глаза.

«Все, надоело! – внезапно решила я. – Я бросаю кружок! Бросаю! Я буду заниматься пением!»

В каком-то невероятном порыве я решительно вскочила с полки, схватила тетрадь, раскрыла тяжелое окно с толстенной рамой, услышала грохот колес с улицы и замахнулась, чтобы выбросить эту тетрадь… Но в последнее мгновение остановилась.

Я хочу заниматься пением…

Да мало ли, что я хочу?

Кто меня ждет на этом пении? Кому я там нужна? Пением занимаются те, у кого есть голос… Если я вижу себя певицей, то это совсем не значит, что у меня есть данные, чтобы ей быть.

В фантазиях я могу воображать себе все что угодно, представлять, что у меня изумительный голос, потрясающий слух, а на самом же деле все по-другому. У меня нет ни голоса, ни слуха, и поэтому так талантливо, как поют хорошие певцы, я не смогу петь никогда.

Вот это – реальность, а песни – это просто пустые мечты.

Я обреченно закрыла окно, села на полку и снова открыла тетрадь.

«Охрана труда проводника. При демонтаже карданного вала привода генератора обязательно должен присутствовать начальник поезда, который по прибытии в пункт приписки вагона сообщает работникам депо причины демонтажа карданного вала и название станции, где он был снят…»

Привод генератора?.. Карданный вал?.. Ужас какой-то…

Как он хоть выглядит, этот карданный вал? Наверняка нам его показывали, но я все забыла…

Но сейчас мне нужно собраться! Шутить больше нельзя! Возьми себя в руки! Возьми! Скоро аттестация! Если я ничего не выучу, то подставлю родителей! Дочь начальника станции и проводницы не прошла аттестацию на детской железной дороге! Да родители будут в шоке!

От страха перед такими перспективами у меня как-то резко прояснилось в голове, и я стала усиленно, интенсивно читать.

«Особую осторожность необходимо соблюдать при выполнении работ на аккумуляторных батареях. Запрещается эксплуатировать батареи при пониженном уровне электролита или плотности, не соответствующей норме…»

Мое сознание куда-то поплыло.

Электролиты?.. Плотность?..

Не буду я это учить! Не буду! Это просто какая-то пытка!

Калорифер – это еще куда ни шло, карданный вал – тоже, но пониженный уровень электролита – это уже просто финиш!

Но я все равно попыталась честно вникнуть в текст. Я должна это понять! Просто должна!

«Между кузовом и рамами тележек, между рамами тележек и буксами должны быть установлены заземляющие перемычки, которые должны быть присоединены к тележке, буксе и кузову болтовым соединением. За всеми заземляющими соединениями и контактами в процессе эксплуатации должен обеспечиваться постоянный контроль…»

Я пыталась добросовестно вдумываться в эти слова, заставляла себя понимать, что тут написано, но после двух страниц странного текста внимание вновь начало рассеиваться.