Маурин Ли - На краю Принцесс-парка

– Ну что я за ужасный человек! – вслух простонала Руби. – И годы совсем не прибавляют мне ума.

В дом гурьбой вбежали дети в промокших рукавичках, с красными от мороза щеками и пышущими здоровьем лицами. Дэйзи громко всхлипывала, готовая заплакать: Элли бросила ей за воротник снежок. Руби неожиданно для себя самой порывисто обняла своих внучек – в том числе и шкодливую, непослушную Элли.

К концу следующего года Грета и Хизер уже печатали на машинке очень прилично. Грета перешла в другую фирму, а Хизер наконец получила повышение в той, в которой работала уже много лет, – стала старшим секретарем. Но для серьезного служебного роста ей явно не хватало юридического образования.

В 1968 году младший сын Бет, Сеймор, поступил в Ливерпульский университет. Естественно, он поселился у О'Хэганов.

Ему было восемнадцать лет, и он чувствовал себя чужаком в Великобритании – из США он уехал потому, что хотел избежать призыва в армию. На другом конце земного шара шла жестокая, беспощадная война: американцы пытались вырвать Северный Вьетнам из рук коммунистов. Дэниел Лефарж был категорически против того, чтобы пожертвовать своего сына на алтарь войны, которая была абсолютно не нужна чернокожим, и в этом вопросе Бет была полностью с ним согласна.

Сеймор оказался робким, замкнутым молодым человеком, ничуть не похожим на своего единоутробного брата Джейка. Он усердно учился в своей комнате на втором этаже, но всегда спускался вниз к девятичасовому выпуску новостей. Смотрел он их неизменно молча и ничего не говорил даже тогда, когда в новостях показывали, как студенты его родной страны протестуют против войны, или когда шли репортажи с театра военных действий и сообщалось о количестве убитых и раненых.

После летних каникул Сеймор не вернулся в университет. Зайдя в его комнату, Руби увидела, что большая часть его вещей исчезла, а на кровати лежит записка:

«Я не хочу быть трусом. Когда вы это прочтете, я уже буду в американском посольстве в Лондоне. Пожалуйста, скажите отцу, что всю жизнь он учил меня бороться за то, во что веришь, и я не могу отказаться от своих убеждений только потому, что этого хочет он. Я должен сражаться за свою страну, иначе я просто не смогу жить дальше. Передайте маме, что я ее люблю».

В первый месяц нового десятилетия, в январе 1970 года, рядовой Сеймор Лефарж нашел свою смерть во вьетнамских джунглях. Долгое время Бет была безутешна, но в конце концов воспоминания о сыне отступили в дальние уголки ее памяти, выходя на передний план, лишь когда она оставалась одна. Дэниел же так и не смог в полной мере смириться со смертью сына: теперь это был совсем другой человек.

Шестидесятые пролетели мимо Руби так, словно она и не жила в это революционное для всего мира время. Она была слишком стара, чтобы ходить в клуб «Каверн», в котором выступали «Битлз», посещать многолюдные выступления поп-групп или заплетать в волосы цветы и петь песни, превозносящие любовь и мир во всем мире. Знаменитая Карнеби-стрит находилась в городе, в котором Руби прожила почти всю сознательную жизнь, но сама она никогда туда не ходила, и, хотя ливерпульские группы покорили весь мир, она так ни разу и не побывала на концерте с их участием.

Но несмотря на это, Руби осознавала, что по сравнению с тупой жестокостью семидесятых шестидесятые были светлым, идеалистическим временем. Конфликт во Вьетнаме все разгорался, и внезапно стало казаться, что весь мир вновь погружается в войну. Террористы похищали и убивали политиков, угоняли самолеты. Даже во всегда спокойной Великобритании взрывались бомбы, убивая и калеча мирных людей во имя освобождения Северной Ирландии.

Руби не раз вспоминала тот день, когда была объявлена война Германии и они с Бет повели детей на прогулку по Принцесс-парку. Джейк тогда был совсем еще маленьким, и Бет везла его в коляске. Они со страхом говорили о том, что их дети могут пострадать в результате войны. Теперь же, более тридцати лет спустя, пожилая уже Руби задавалась вопросом: какое будущее ожидает ее внучек, когда они вырастут?

«Проблема Клинта в том, что он слишком вежливый», – грустно думала Дэйзи.

Ему просто не приходило в голову сказать Элли, что он торопится. Если они сейчас же не выйдут, то опоздают к началу сеанса, а ведь Дэйзи очень давно мечтала посмотреть этот фильм – «Крестный отец-2», и ей не хотелось пропустить ни единой минуты. Все это означало, что им придется пойти на другой фильм, а она понятия не имела, что еще идет в кинотеатрах.

Иногда Дэйзи казалось, что она единственная на земле видит свою двоюродную сестру насквозь и понимает, каким ужасным человеком та является. Неужели тетя Грета, Мойра или даже мать Дэйзи не видят, что Элли поступила очень некрасиво, с несчастным, беспомощным видом (хотя вообще-то Элли никак нельзя было назвать беспомощной) попросив Клинта починить ее переносное радио как раз в ту минуту, когда они собрались уходить? Наверное, бабушка одернула бы Элли, но Руби мыла на кухне посуду. Чтобы никто не видел, как сильно все это ее расстроило, Дэйзи вбежала в спальню и закрыла дверь.

Разумеется, она могла сама что-нибудь сказать, но побоялась выставить себя в невыгодном свете рядом с несчастной беспомощной Элли, которая всегда старалась казаться лапочкой в присутствии Клинта. Дэйзи слышала, как Элли по-детски хихикает, пока Клинт пытается починить приемник, в котором он разбирался ненамного лучше, чем сама Дэйзи.

В комнату заглянула бабушка:

– Дэйзи, ты еще не ушла? Вы опоздаете.

– Я жду Клинта, – голосом умирающего лебедя ответила Дэйзи.

– Я потороплю его.

Несколько секунд спустя вошел Клинт, такой красивый, что у Дэйзи перехватило дыхание.

– Нам надо спешить, – сказал он. Как будто это она его задерживала!

– Спешить уже некуда, – ровным голосом ответила Дэйзи, хотя ей хотелось кричать что есть мочи. – Мы никак не успеем к началу, фильм начинается в четверть восьмого.

– Дэйзи, это сеанс начинается в четверть восьмого. Мы пропустим рекламу, а сам фильм начнется не раньше половины.

Они зашли в зал как раз вовремя, но похоже было, что посмотреть вторую часть «Крестного отца» решил весь Ливерпуль, и «Одеон» был полон. Им с Клинтом пришлось сесть отдельно, и Дэйзи получила от фильма намного меньше удовольствия, чем рассчитывала.

Выйдя наружу, они решили пойти в «Макдональдс» выпить по шоколадному коктейлю. Настроение у Дэйзи сразу улучшилось. Когда они с Клинтом оставались наедине, мир всегда становился гораздо более терпимым. Клинт понравился Дэйзи с самого первого дня в школе: ее сразу потянуло к мальчику, который казался таким же робким и неловким, как она сама. К ее радости, они подружились – хотя Элли все время пыталась их поссорить и переманить Клинта на свою сторону и старалась ни на секунду не оставлять их одних.

Клинту больше нравилось заниматься с Дэйзи каким-нибудь спокойным делом, чаще всего рисовать, но он никогда не был в состоянии противиться напору Элли, которая тащила его играть в чехарду или лазать по деревьям. Но теперь им было по семнадцать лет, и Элли, по-прежнему пытавшаяся вбить между ними клин, стала использовать другие поводы – наподобие необходимости починить ее дурацкое радио, которое, как подозревала Дэйзи, было в полном порядке.

Дэйзи сама не знала, в каком классе она влюбилась в Клинта Шоу. Но каковы были его чувства к ней, она могла только догадываться. Она ему нравилась – в этом не было никаких сомнений, иначе их дружба закончилась бы еще в средних классах школы, – но девушка желала знать, хочет ли он быть вместе с ней всю жизнь. Дэйзи постоянно мучилась из-за неопределенности, каждую ночь молилась о том, чтобы Клинт сделал ей предложение, но пока что эти молитвы не давали результата. Ее беспокоило то, что рано или поздно Клинт должен был осознать, насколько он нравится противоположному полу, – и тогда он бросит ее ради более красивой девчонки. Такой, как Элли.

Они обсудили фильм. Клинт считал, что он даже лучше, чем «Крестный отец-1», и Дэйзи сделала вид, что она также в восторге, – исключительно чтобы не показаться занудой.

– Роберт Де Ниро играл просто великолепно, – заявил Клинт.

Он был большим поклонником кино и собирался стать голливудским режиссером, но при этом никогда не говорил, что возьмет Дэйзи с собой в Америку.

– Мне он тоже понравился, но я считаю, что первая часть все же получше.

– Почему? – спросил Клинт. Его всегда интересовало ее мнение.

– В ней было больше напряжения. Помню, я весь фильм просидела как на иголках.

– Может, ты и права, – кивнул молодой человек, но добавил, что в целом вторая часть ему нравится больше.

Они выпили еще по одному коктейлю, на этот раз клубничному, а потом Клинт провел Дэйзи домой. У калитки он целомудренно поцеловал ее в губы и сжал запястье. Это был максимум того, что он себе позволял, хотя самой Дэйзи давно уже хотелось большего. Иногда ее посещала ужасная мысль, что Клинт относится к ней как к сестре, а не как к любимой девушке.

Во всем доме не спала одна лишь бабушка. Она сидела на диване и смотрела какой-то старый фильм. Когда Дэйзи вошла, Руби похлопала рукой по дивану рядом с собой.

– Фильм уже почти закончился, – сказала она. – Мы с Бет смотрели его в кинотеатре еще до войны.

– Как он называется? – спросила Дэйзи, намереваясь в следующий раз рассказать об этом фильме Клинту.

– «Бремя страстей человеческих», в нем играют Бетт Дэвис и Лесли Говард. Мы с Бет тогда все глаза выплакали.

На каминной полке стоял снимок Бет. Бабушкина подруга была сфотографирована в Вашингтоне, с плакатом Третьего всемирного женского альянса в руках. Бабушка говорила, что Бет отличалась мягким, кротким правом и ее сильно удивило то, что подруга стала политическим агитатором и почти все свое свободное время проводила на демонстрациях и маршах протеста.

Когда поползли титры, бабушка всхлипнула и выключила телевизор.

– Вы сегодня ходили в «Одеон»? – спросила она.

– Да, но нам пришлось сидеть отдельно.

– Да ты что?! – ужаснулась бабушка. – Но ты все равно не должна обижаться на Элли. Она любит находиться в центре всеобщего внимания, вот и все.

– Если бы я вела себя так, как она, меня никто и не заметил бы. А Элли замечают все.

– Я так не считаю. Клинт – очень милый, вежливый молодой человек, который просто не умеет отказывать людям. Но рано или поздно он этому научится, будь уверена. – Руби зевнула. – Пойду спать. Сварить тебе какао?

– Я сама сварю.

Бабушка всегда работала не покладая рук, готовя еду и убирая в доме, и вполне заслуживала того, чтобы хоть немного отдохнуть.

К удивлению Дэйзи, Элли сидела на кухне с одним из студентов, ирландцем по имени Лайам. Вероятно, он зашел туда, чтобы чем-нибудь перекусить. Лайам был очень красив. В частности, у него была золотисто-рыжая шевелюра, с которой не шли ни в какое сравнение морковного цвета волосы Дэйзи. Студенты постоянно флиртовали с внучками Руби, и она не раз говорила, что в следующем году будет селить у себя только женщин.

– Наверное, они считают, что попали в рай, поселившись в одном доме с тремя красивыми девушками, – как-то сказала она в присутствии Дэйзи.

Та понимала, что бабушка всего лишь хочет сделать ей приятное: ее никак нельзя было назвать красивой. Студенты то и дело приглашали Элли и Мойру на дискотеки и концерты, проходившие в университете. Дэйзи не пошла бы туда, даже если бы ее пригласили, – ведь у нее был Клинт, – но приглашение очень польстило бы ей.

Когда Дэйзи зашла на кухню, Лайам приветливо ей улыбнулся, а Элли просто проигнорировал. Пока Дэйзи наливала воду в чайник, студент спросил у нее, какие предметы она изучает.

– Никакие, – ответила девушка. – Я работаю.

– Ей пришлось бросить школу в шестнадцать лет, потому что она не смогла сдать ни одного выпускного экзамена, – сообщила Лайаму Элли.

– Я получила высший балл по изобразительному искусству, – покраснев, возразила Дэйзи.

– Изо! – фыркнула Элли с таким видом, словно этот предмет абсолютно никого не интересовал.

– Не всем же быть гениями, – рассудительно заметил Лайам.

Интеллект Дэйзи соответствовал ее внешности – и то и другое было ниже среднего. Когда она пыталась учиться, слова учебников не хотели складываться для нее в осмысленные фразы. Директриса заявила, что заканчивать среднюю школу ей нет смысла. Девочку с самого начала хотели отдать в спецшколу, но бабушка резко выступила против этого, добившись того, чтобы она училась вместе с двоюродными сестрами. Дядя Мэтт подыскал Дэйзи работу, однако она подозревала, что он сделал это исключительно из симпатии к бабушке. В офисе девушка чувствовала себя такой же ненужной, как и в классе. Клинт также заканчивал среднюю школу, и, когда они с Элли и Мойрой обсуждали те или иные предметы, Дэйзи чувствовала себя лишней. Клинт с Элли были в одной подгруппе по английскому языку.