Маурин Ли - На краю Принцесс-парка

– Нет, конечно.

– Завтра же схожу в «Мазеркэр».

Лежать на подушке, отхлебывая какао и наблюдая, как кто-то другой вызывает у твоего ребенка отрыжку, было довольно приятно.

– Каковы результаты твоих выпускных экзаменов? – поинтересовалась Дэйзи.

– Они намного лучше, чем я ожидала, – ответила Элли, которую действительно изрядно удивило то, что она получила довольно неплохие оценки, почти ничего не уча.

– Ты собираешься искать работу?

– Я еще не задумывалась над этим. И кто будет заниматься Брэнданом?

– Бабушка, кто же еще? Ведь она занималась нами, когда ваша мама болела, а моя работала.

– Да, действительно, – задумчиво проговорила Элли.

После того как Дэйзи ушла, а Брэндан был возвращен в кроватку и заснул, довольно посапывая, Элли забралась под одеяло и стала обдумывать сказанное. Ей не хотелось работать в скучном офисе, в каком-нибудь банке или фирме – она бы предпочла найти работу в каком-нибудь ночном клубе или рекламном агентстве, стать моделью или актрисой, постоянно разъезжать по миру. Одно время ей казалось, что появление Брэндана поставило крест на всех этих замыслах, но, если бабушка не против заниматься мальчиком, пока его мать на работе, возможно, она будет не против делать то же самое, если Элли уедет вообще!

Однако у Элли было такое чувство, что, если она предложит бабушке этот вариант, та наотрез откажется. В конце концов, присматривать за ребенком в течение нескольких часов вдень – это одно, а заниматься им круглосуточно – совсем другое. Кроме того, бабушка могла заявить, что мальчику нужна мать – хотя бы по ночам.

Но в таком случае можно будет просто сбежать без предупреждения – также как она сбежала от Феликса из Ферн-Холла. Зная, что Брэндан остается в надежных руках, она покинет дом на краю Принцесс-парка с легким сердцем. На этот раз она не предупредит о своем отъезде даже Мойру: ведь та наверняка отнесется к ее поступку с неодобрением.

Так и произошло: когда два месяца спустя, в середине сентября, Руби тихо зашла в комнату, чтобы покормить Брэндана из бутылочки, она увидела, что постель Элли пуста. Девушки не было ни в ванной, ни на первом этаже. Не появилась она и на следующее утро, и Руби вынуждена была сделать неприятный вывод, что ее внучка вновь убежала из дому.

Денег было более чем достаточно – теперь Грета могла позволить себе абсолютно любую одежду и любой предмет для дома, – но при всем этом ей было невыразимо скучно. Дом был очень красивым – имитация стиля Тюдор, с пятью спальнями, залом, столовой, гостиной и кухней со всеми возможными аксессуарами. За домом располагался восхитительный живописный сад. Дважды в неделю приходил садовник, чтобы подстричь траву и ветви и выполоть сорняки.

После покупки дома Мэттью заново отделал все внутренние помещения, везде постелив новые ковры. Грета сама подбирала расцветки и материалы, что доставило ей огромное удовольствие, – она бродила по самым дорогим магазинам, покупая все, что ей нравилось.

Но теперь все было готово, гардероб и комоды из липы были набиты новыми вещами, и внезапно оказалось, что заняться больше нечем. Помимо садовника, у них была домработница, и все, что Грете надо было делать по дому, – это загрузить белье в автоматическую стиральную машинку, затем переложить его в сушилку, а вечером приготовить Мэттью ужин.

Возможно, не следовало увольняться с работы, но Грета решила, что это было бы неправильно: как может жена очень успешного бизнесмена, живущая в таком роскошном доме, работать машинисткой-стенографисткой? Если бы у нее была профессия, как у Хизер, все было бы иначе. Кроме того, Грете никогда не нравилось работать. Мама всегда называла ее лентяйкой и говорила, что, будь ее воля, Грета с удовольствием валялась бы целый день в постели, – и она вынуждена была признать, что это правда.

Грету очень расстроило то, что ни одна из ее дочерей не захотела жить у нее, – ведь четыре из пяти спален пустовали. И не важно, что Мойра училась в университете, а Элли взбрело на ум опять убежать из дому. По крайней мере, она могла подготовить комнаты девочек к их возвращению, отделав помещения согласно их вкусам.

Теперь компания Мэттью принадлежала другим людям, и ему приходилось работать больше, чем раньше. Иногда он возвращался домой лишь в десять вечера, так что ужин успевал остыть. Грета чувствовала себя ужасно одинокой, и в этом была некая грустная ирония: ведь она вышла замуж для того, чтобы не быть одинокой. Она начала едва ли не каждый день ездить к маме. Прожив почти всю жизнь в доме миссис Харт, Грета не осознавала, насколько убогим и запущенным является это здание, и то, что близняшки не захотели переезжать оттуда, злило ее еще больше. А когда мама заговорила о возвращении Мойры домой на рождественские каникулы, это стало дополнительным ударом по самолюбию Греты.

Хизер изучала право в заочном университете, вставая в несусветную рань, чтобы смотреть по телевизору обучающие программы. По вечерам, когда Грета приходила в свою старую комнату и садилась на кровать, желая поболтать с сестрой, та обычно что-то читала или писала, и было заметно, что ей не нравится, когда ее отвлекают.

Днем мама обычно занималась Брэнданом, которому уже почти исполнилось восемь месяцев, – просто замечательным, но при этом очень требовательным мальчуганом. Бедная Руби буквально сбилась с ног: помимо правнука ей надо было обслуживать трех студентов, Хизер и Дэйзи.

– Давай я заберу Брэндана к себе, – предложила Грета однажды, наблюдая за тем, как мама кормит мальчика, а тот воспринимает это как веселую игру: подержав жидкую пищу за щеками, раскрывает рот и позволяет ей вытекать наружу, так что Руби приходится подставлять ложку и возвращать еду обратно. Зеленые глаза Брэндана блестели озорством, он периодически стучал по стоявшему перед ним подносу сильными для его возраста ручонками и одновременно бил по нему снизу коленками. Это был очень красивый ребенок, великолепно сложенный и унаследовавший от Лайама Конвэя зеленые глаза и золотистые волосы.

Грета понимала, что, если она возьмет Брэндана, скучать ей больше не придется, и она была почти уверена, что Мэттью полюбит ребенка. Можно будет нанять для мальчика няню, которая будет менять ему пеленки и следить за ним по ночам.

– Спасибо, доченька, но я справляюсь сама, – мягко ответила Руби.

– Мама, но ведь у тебя столько работы и без него!

– Если хочешь мне помочь, сделай студентам чай.

Грета надула губки. Это было совсем другое дело: Брэндан был сыном Элли и ее внуком, а значит, она имела на него намного больше прав, чем Руби.

– Это нечестно! – обиженно проговорила она. – У нас отличный дом, красивый сад, и мы можем купить Брэндану все что угодно – игрушки, вещи…

На Брэндане был слишком маленький для него комбинезон, и, чтобы ножки умещались в штанинах, пришлось прорезать внизу дырки. На мальчике были цветастые девчачьи носки, которые, как вспомнила Грета, когда-то принадлежали одной из близняшек.

– Скажи, дорогая, – медленно, с расстановкой произнесла Руби, – когда ты предложила забрать Брэндана, то имела в виду «навсегда»?

– Да.

– А с чего вдруг тебе захотелось иметь ребенка? Потому что тебе скучно в твоем отличном доме?

– Э… да, то есть нет. Нет, конечно, – замялась Грета.

И тут внезапно вспыхнула ужасная ссора – нечто такое, чего раньше никогда не было. Вообще-то кричала в основном Грета: Руби почти не отвечала ей. Грета обвинила мать в том, что та украла ее детей и она почти не видела их, когда они были маленькими, а теперь хочет отобрать у нее внука. Крикнув на прощание что-то насчет возвращения Брэндана через суд, Грета выбежала на улицу.

Вернувшись в свой холодный темный дом, Грета включила центральное отопление, после чего бросилась на постель и залилась слезами. Ну почему она чувствует себя такой несчастной? За исключением нескольких лет после гибели Ларри она всегда была довольна жизнью, и ей казалось, что в новом просторном доме, с кучей денег в кошельке она будет счастлива еще больше. И хотя она никогда не стремилась добиться более высокого положения в обществе, чем у Хизер, Грете казалось, что сестра будет ей завидовать, – а ту, похоже, в последнее время интересовало лишь юридическое образование, которое она хотела получить.

Мэттью также ничем не мог ей помочь, хотя его вины в этом не было. Он был невероятно внимателен и добр к ней, каждые выходные возил ее куда-нибудь, на Рождество собирался подарить ей очень дорогую шубу, а приготовленные ею блюда неизменно удостаивались его комплиментов. Занимаясь с ним любовью, Грета каждый раз ощущала странное возбуждение. Мэттью был частью ее жизни, сколько она себя помнила, и, хотя он всегда ей нравился, она даже представить себе не могла секс с ним. Но теперь он был ее мужем, они спали на одной кровати. Его прикосновения безумно возбуждали Грету, но она ощущала, что он лишь делает то, что должен делать, и в физическом плане она не слишком его интересует. Да и вообще, несмотря на доброе отношение Мэттью, иногда его «молодой» жене казалось, что он всего лишь исполняет воображаемый долг перед ней.

Когда домой вернулась младшая дочь, Руби все еще трясло. Чай получился очень невкусным, но, к счастью, на этот раз она вновь взяла парней, которые на подобные мелочи не обращали внимания: главным для них было наесться до отвала. Девушки же были сплошной головной болью – они вечно жаловались на что-то.

– А где Брэндан? – спросила Хизер.

– Уснул наконец-то. Послушай, Хизер, ты будешь омлет? Больше ничего нет – что-то я сегодня завозилась.

– Омлет, так омлет… Мама, что с тобой? – спросила Хизер, заметив, что у Руби трясутся руки.

К горлу Руби вновь подступили рыдания. Она села и сказала:

– У нас с Гретой была жуткая ссора.

Описав происшедшее, Руби добавила:

– Сама не знаю, что на нее нашло. После свадьбы она стала совсем другой.

Хизер взяла мать за руку:

– Мама, прости, конечно, но мы все не знаем, какая наша Грета на самом деле. Да, когда вокруг нее все крутятся, говорят о том, как сильно ее любят, она сущий ангел, но в ней есть немного эгоизма. Она всегда думала прежде всего о себе, и сегодня ей даже в голову не пришло, что ее слова могут тебя обидеть. Нетрудно догадаться, что новый дом не принес ей счастья и Брэндан ей нужен для того, чтобы хоть чем-то заполнить время, вновь почувствовать себя нужной кому-то.

– Знаешь, Хизер, я не разбираюсь во всех этих психологических премудростях – это намного лучше получается у Бет.

– Тогда назови мне, пожалуйста, другую причину такого поведения Греты.

– Не могу, – минутку помолчав, вздохнула Руби.

– В этом смысле Элли похожа на мать, – продолжала Хизер. – Она делает то, что ей нравится, и плевать на все, что будет потом!

– Точно таким же человеком был твой отец – у него не было ни капли совести. Он предпочитал закрывать на трудности глаза, а не справляться с ними. – Руби нахмурилась. – Надеюсь, Мэттью не обижает нашу Грету.

– Я уверена, что Мэттью сама доброта, но его почти все время нет дома, так ведь? У него и без Греты забот по горло, и Грета чувствует, что перестала быть пупом земли, которым она была здесь, – по крайней мере для нас с тобой.

– Наверное, мне надо поехать к ней.

– Нет! – уверенно проговорила Хизер. – Пусть она некоторое время поварится в собственном соку – вот увидишь, скоро она сама явится. Грета нуждается в нас намного больше, чем мы в ней.

– Тем больше оснований поехать к ней.

– Мама, Грете уже сорок один год. Пора ей научиться жить своим умом. У тебя и так достаточно забот с Брэнданом.

Грета явилась неделю спустя. К тому времени Мойра уже приехала из университета, а дом был украшен к приближающемуся Рождеству. Когда Грета увидела выцветшие гирлянды, потертые шары и колокольчики, пожилую фею на верхушке ели, ее пронзила боль: в прошлом она всегда участвовала в украшении дома, но на этот раз обошлись без нее.

Мойра лежала на полу в холле, играя с Брэнданом: она учила его ставить кубики один на другой, мальчику же больше нравилось бросать игрушки как можно дальше от себя.

– Привет, мама! – певуче произнесла она, но не встала, чтобы поцеловать мать.

Грета пришла с намерением извиниться перед Руби, но ее задело то, что жизнь в доме, который она по-прежнему считала своим, похоже, продолжалась и без нее. Грета отыскала мать на кухне – Руби пересыпала муку в какую-то кастрюлю.

– Привет, дорогая! – с улыбкой сказала Руби, как будто никакой ссоры и не было. – Как ты думаешь, здесь есть фунт? Я решила сделать пирожки с мясом заранее, чтобы не возиться с ними в Сочельник.

– Не знаю, мама. Может, лучше взвесить?

– Обычно я так и делаю, но Брэндан сломал весы.

– Мама, – неожиданно для себя самой сказала Грета, – вообще-то мы с Мэттью думали, что ты придешь к нам на праздничный обед. Мы купили здоровенную индейку, – солгала она, думая о том, что снова будет центром всеобщего внимания, и представляя, как все будут восхищаться домом, отделкой которого она занималась лично.