Вскоре Кейд открыл просторный номер и отнёс меня на руках в ванную. Посадив на мраморную стойку, он смочил полотенце водой и приложил к воспалённым глазам.

— Как ты? — с тревогой спросил он.

— Жить буду, — прошептала я, чувствуя приятную прохладу.

Вскоре Кейд вышел, оставив меня одну. Я смогла самостоятельно промыть глаза водой. Зрение значительно прояснилось, и я с ужасом увидела в зеркале опухшие веки и покрасневшую щеку. Не в силах «любоваться» собой, я вышла в комнату и замерла, увидев Кейда. На его шее зиял длинный порез, а нос кровоточил. Он взял из мини-бара виски и отпил прямо из бутылки.

— Боже, — выдохнула я, подходя ближе. — Ты пострадал?

Кейд поймал мою руку, когда я потянулась к его шее.

— Всё хорошо, Принцесса. Главное, что мы живы.

Я знала, что в этот раз нам грозила смертельная опасность, и нам чудом удалось спастись из этого ада.

Вернувшись в ванную, я смочила полотенце, а потом заставила Кейда сесть на кровать. Опустившись перед ним на колени, я осторожно промокнула кровь с его рук и лица.

— Вы нашли то, что искали? — спросила я, гадая, стоило ли так рисковать.

Кейд кивнул:

— Да, нашли.

У меня вырвался вздох облегчения.

— Подожди. Я прополощу полотенце и вернусь. — Когда я поднялась на ноги, Кейд задержал меня за руку и привлёк к себе. Его губы яростно впились в мои, а ладони обхватили затылок.

Уронив полотенце, я ответила на его поцелуй с не меньшим отчаянием и страстью, чувствуя привкус крови. Мои пальцы вцепились в его рубашку, лихорадочно расстёгивая пуговицы, а он дёрнул вниз пройму платья, обнажая мою грудь. Забравшись к нему на колени, я толкнула его на спину и расстегнула брюки, освобождая возбуждённую плоть. С хриплым стоном Кейд отодвинул полоску моего нижнего белья, и я опустилась на него одним уверенным движением.

Закусив губу от наслаждения, я закрыла глаза. Его руки легли на мою талию, поддерживая и направляя, позволяя безумию захлестнуть нас штормовой волной. Боже. Мы могли умереть этой ночью. Осознание этого придавало нашей страсти ещё больше отчаяния и остроты.

Кейд встречал меня на полпути, и наши тела сталкивались с лихорадочной страстью. Моя грудь призывно вздымалась, и если судить по его хриплому шёпоту, ему это нравилось. Когда некоторые его слова проникали в мой затуманенный мозг, я заливалась краской, но уже не могла остановиться. Казалось, во мне пробудилось что-то дерзкое, ненасытное, живущее на древних инстинктах. Кейд овладел моим телом и разумом настолько, что собственного «я» не осталось.

Прижимая ладони к моей спине, Кейд заставил меня склониться. Его губы впились в мои. Он совершал сильные резкие толчки, удерживая меня за талию. А я позволяла ему предъявлять на меня права, несмотря на то, что находилась «сверху». Вскоре жар разлился по всему телу, рассыпаясь на множество горячих искр. Кейд проглотил мои стоны, а потом последовал за мной, содрогаясь всем телом и унося на новую вершину.

Упав на его грудь, я прижалась к гулко стучавшему сердцу и думала о том, что никогда не устану слушать этот звук. Даже думать не хотелось, как много раз я могла его потерять.

Утомлённая, я сонно перекатилась на бок, но Кейд вытянул меня из кровати. Он набрал ванную, и вскоре мы вдвоём погрузились в тёплую воду. Я прижалась спиной к его груди. Кейд, позволяя мне расслабиться под струями тёплой воды, провёл мягкой губкой по плечам.

— Твои глаза уже не такие красные, — заметил он.

— Я вообще чувствую себя лучше, — слабо улыбнулась я, а потом вздохнула. — Но не хочу, чтобы это повторилось. — Немного помолчав, я спросила: — Скажи, а Бренна правда в порядке? — Меня не отпускала тревога за неё. Конечно, она умела постоять за себя, и всё же…

— Да, в порядке, — подтвердил Кейд. — За ней трудно угнаться.

Не решаясь рассказать ему правду о том, что в действительности меня беспокоит, я прерывисто вздохнула.

Его рука замерла.

— Что? — спросил он.

Я покачала головой.

— Да так, меня не касается.

— Расскажи, — на ухо прошептал Кейд. — Или прибегну к крайним мерам. — Его пальцы скользнули вдоль моего бока, и я захихикала, изворачиваясь от прикосновения.

— Это, правда, не моё дело. Просто выяснилось… — решив, что нет смысла ходить вокруг да около, я сказала: — Блейн и Бренна переспали.

На несколько секунд повисло молчание, а потом Кейд продолжил водить мочалкой по моему плечу.

— Откуда ты знаешь?

— Бренна сказала.

Он вздохнул.

— Ну и как ты относишься к такому неожиданному развитию событий, Кэтлин?

Услышав сарказм в его голосе, я оглянулась.

Кейд пожал плечами.

— Не могу делать вид, что мне нравится твоя озабоченность личной жизнью Блейна.

Нахмурившись, я возразила:

— Дело не в этом. Просто… он едва её знает. По сути, ему известно только то, что она ненавидит меня.

— Бренна не такая плохая, как тебе кажется, — возразил Кейд. — Не думаешь же ты, что я столько лет общался бы с пустышкой?

Теперь уже меня затопило чувство вины и смущение. Сказать было нечего.

— Принцесса, — вздохнул Кейд, приподнимая мой подбородок. — Я тебя понимаю. Честно. Но ты должна отпустить его. — Он помедлил. — Если только не жалеешь о своём выборе.

— Нет, не жалею, — ответила я, посмотрев ему в глаза. — Я люблю тебя. Просто, оказалось, что отпустить труднее, чем я думала…

Нахмурившись, Кейд изучал меня несколько долгих секунд, а потом медленно кивнул.

— Верю. Нужно время и расстояние.

Я вздохнула и прижалась щекой к его груди. Некоторое время Кейд задумчиво поливал струйками мою спину. Мы молчали, а вода постепенно остывала.

Наконец я прервала тишину:

— Разве это не странно?

— Что именно? — спросил Кейд, поглаживая мою спину.

— Я и Бренна. Вы с Блейном словно обменялись женщинами. Разве это… не странно? — Я выбрала эпитет «странно», как самый безобидный из тех, которые приходили в голову.

Кейд неожиданно рассмеялся, и я с замешательством подняла на него глаза, не находя ничего смешного в том, что сказала.

— Принцесса, посмотри на меня, — произнёс Кейд, и угол его рта косо приподнялся. — На моём теле десятки шрамов. Я даже вспоминать не хочу, как получил их, проживая жизнь, которая была ненавистна до тех пор… пока я не встретил тебя. Так что, поверь, меньше всего меня беспокоят твои бывшие любовники. Даже если один из них мой брат.

Разве можно что-то на это возразить? Кейд любит меня. Ему безразлично моё прошлое. Он хочет быть со мной. И да, он прав. Нужно отпустить прошлое и отстраниться. Блейн больше не моя забота. Кейд и малыш — вот моя новая жизнь.

Я обвила его шею руками и поцеловала так страстно, как только могла. И когда Кейд крепко обнял меня в ответ, я почувствовала, что прошлое, наконец, меня отпускает.

* * *

Я придирчиво осмотрела своё отражение в зеркале, нервно кусая губу. Элегантное чёрно-белое платье до середины колена мягко облегало фигуру.

— Такое чувство, что мы собираемся на похороны, — сказала я, оглянувшись на Кейда.

Он оделся в строгий чёрный костюм с белой рубашкой и сейчас возился с галстуком.

— Теперь ясно, почему ты не носишь галстуки, — поддразнила я, убирая его руки.

— А мы действительно идём на похороны, — согласился Кейд, позволяя мне перевязать узел. — Фигурально выражаясь. Пора забить последний гвоздь в крышку гроба дяди Роберта.

— Думаешь, Блейн справится с этим? — спросила я, понимая, как много значит для него сенатор Кестон.

— Должен, — мрачно ответил Кейд. — Если нет, то я помогу. Но мой метод решения проблемы будет более действенным.

От его хладнокровной улыбки мне стало не по себе.

— Я думала, мы не можем его убить, — возразила я.

— Блейн нет, — ответил Кейд. — А я могу.

Мои пальцы сжались на его рукаве.

— Нет, ты тоже не можешь! Подумай обо мне и ребёнке. Хватит подвергать себя опасности. Даже ради Блейна.

Кейд прищурился.

— Обещай мне, — просила я, обхватив его лицо руками. — Обещай не оставлять меня одну растить ребёнка.

Несколько долгих секунд он не сводил с меня пронизывающего взгляда, а потом произнёс:

— Обещаю.

Когда мы спустились на первый этаж, Блейн расплачивался у стойки, а Бренна ждала поодаль. Из нас четверых она единственная не оделась официально, ограничившись джинсами и рубашкой свободного покроя. Кивнув Кейду и мне, Бренна отпила кофе из бумажного стакана.

Когда Блейн подошёл к нам, я тяжело сглотнула, увидев на его лице следы побоев. Надев солнечные очки, он сказал:

— Твои глаза уже лучше. Надеюсь, больше никаких последствий?

Я покачала головой.

— Нет. Всё хорошо.

Когда мы вышли на улицу, я с удивлением обнаружила, что отель располагался рядом с Капитолием. Отделившись от нас, Бренна направилась к стоянке, а мы пошли по длинной улице к зданию Конгресса.

— Разве она не с нами? — спросила я, пытаясь прояснить обстановку.

— В случае если придётся быстро уезжать, — ответил Блейн, — Бренна будет ждать нас поблизости в машине.

Я смущённо нахмурилась:

— А почему вы взяли меня? Я ведь не член семьи. — Если честно, я больше всего боялась, что не выдержу и накинусь на сенатора.

— Разве? — спросил Блейн.

Вскинув взгляд, я увидела на его губах улыбку. Потянувшись, Блейн взял мою руку в свою.

Когда мы поднимались по ступеням Капитолия, с одной стороны меня держал за руку Кейд, а с другой — Блейн. Оставалось надеяться, моё присутствие действительно помогало братьям, потому что от них я получала невероятную поддержку.

Благодаря удостоверению Блейна мы без промедления прошли через пропускной пункт. В многолюдных коридорах он хорошо ориентировался, и вскоре мы остановились перед дверью с бронзовой табличкой: «Сенатор Роберт У. Кестон». Чуть ниже значилось: «Массачусетс».

Постучав два раза, Блейн вошёл в приёмную, в которой за широким столом сидела секретарша средних лет. В углу возвышались два флага — государственный и, полагаю, флаг штата Массачусетс.

— Мистер Кирк, — улыбнулась женщина, поднимая глаза от бумаг. — Как давно вы не были у сенатора!

— Здравствуй, Джеки, — ответил Блейн с лёгкой улыбкой. — Я давно не был в Вашингтоне. Он у себя?

— На совещании, — ответила Джеки. — Прошу, подождите его в кабинете.

— Спасибо, — ответил Блейн, открывая перед нами ещё одну дверь.

Джеки с любопытством проводила меня взглядом. Когда мы очутились в кабинете, Блейн закрыл за нами дверь.

Помещение оказалось небольшим, но, наверное, в этом здании место было весьма дорогим. У противоположной стены стоял большой стол из красного дерева. Над ним висел портрет Джона Адамса. На полу лежал роскошный персидский ковёр. Между двумя окнами располагался мраморный камин, рядом с которым стояли два антикварных кресла. Кейд сел в одно из них. Сняв солнечные очки, он извлёк из кармана пиджака крошечный датчик.

— Это заблокирует прослушку на расстоянии двадцати метров, — объяснил он, вернув «жучок» в карман.

Блейн коротко кивнул, явно нервничая. Он обошёл кабинет и, остановившись у окна, посмотрел на улицу. Он был напряжён и мрачен. С щемящим сердцем, я подошла и осторожно коснулась его плеча. Блейн взглянул на меня, и мне не пришлось ничего говорить. Он всё прочитал на моём лице и, погладив большим пальцем скулу, коснулся губами моего лба.

— Не волнуйся, — мягко попросил Блейн.

В этот момент дверь открылась, и человек, которого я ненавидела, вошёл в кабинет. Сенатор Кестон выглядел так же, как все влиятельные политики. Он был хорошо сложен, что подчёркивалось безупречно сшитым костюмом. Окружавшая его атмосфера богатства и власти производила подавляющее впечатление. Разумеется, сенатор не удивился, увидев нас, но и не обрадовался.

— Я пропустил какое-то семейное мероприятие? — холодно осведомился он, окинув нас внимательным взглядом.

— Ты не семья для меня, — возразил Кейд, наблюдая, как сенатор садится за рабочий стол.

— Взаимно, — ответил Роберт, откинувшись на спинку кожаного кресла. Он кивнул в мою сторону. — Вижу, ты не удержался и притащил с собой грязь.

Кейд угрожающе прищурился, но поймав взгляд брата, промолчал. Мои колени дрожали, и я была благодарна, когда Блейн посадил меня во второе кресло рядом с братом. Бережно убрав прядь волос с моего лица, он обернулся к сенатору.

— Нам пора серьёзно поговорить, дядя. — Скрестив руки на груди, Блейн прислонился плечом к камину, словно силился сохранить самообладание. Осуждение и горечь пронизывали его взгляд. — Ты манипулировал мною, лгал, преследовал людей, которых я люблю. Зачем?

— Похоже, в последнее время ты много слушаешь Кейда, — ответил Кестон, насмешливо вскинув бровь.

Блейн покачал головой. В его серых глазах злость сменилась печалью.

— Мэтт Саммерс во всём сознался, — сказал он. — Это ты виновен в похищении Кэтлин. Из-за тебя она попала к торговцам живым товаром. И прежде чем ты скажешь, что Саммерс солгал, я заверяю, это не так. Я приставил к его виску револьвер, так что он говорил правду.