— Да какая это жизнь? — отмахнулась леди Стендон. — Прозябать с ворчливой старой свекровью, которой уже под восемьдесят. Утешать бедняков, живущих в нашем поместье, и все время помнить о том, что мое имя — имя этого человека — порядочным людям и произносить-то противно. Вы думаете, у меня есть друзья? Конечно нет! Люди, с которыми я хотела бы общаться, стороной обходят мой дом, а те, кого он развлекал на широкую ногу, ни разу, с тех пор как он умер, ко мне не зашли, даже если бы я этого и хотела. — Она вытерла слезы и горько добавила: — Когда-то мне хотелось иметь детей. Но теперь я даже рада, что нет никого, кому можно было бы передать титул. Семья прекратит свое существование, и когда-нибудь люди забудут это имя.

— Как мне вас жаль, — ласково произнесла Аманда. — И как бы хотелось помочь вам.

— Никто не в силах мне помочь, — ответила леди Стендон. — Не затем я все это вам рассказываю. Просто хочу, чтобы вы знали — мой муж и мой брат были большими друзьями.

Глаза их встретились. Аманда, пошатываясь, встала.

— Спасибо, что предостерегли меня, — бесстрастно проговорила она, — но все равно придется выйти за него замуж. — Говоря это, она почувствовала, как холодок пробежал по спине, руки задрожали, и быстро добавила: — Пожалуйста, расскажите о человеке, которого вы любили. Как лорду Ревенскару удалось отослать его?

— Капитан Грэхем Монро был королевским мушкетером, — ровным голосом начала леди Стендон, — а у Хьюго были там влиятельные друзья. И они отправили батальон, в котором служил Грэхем, за границу. Хьюго не позволил нам даже попрощаться друг с другом. Он встретился с ним, сказал, что я выхожу замуж за графа Стендона, и забрал все письма — те, что я писала Грэхему, а он мне. — Она закрыла лицо руками. — Только спустя некоторое время я узнала об этом от моей горничной. Не могу передать вам, какие муки я испытала: все ждала, ждала писем, а их все нет и нет. А когда узнала правду, было слишком поздно — свадьба состоялась и ничего нельзя было уже изменить.

— И вы никогда не пытались выяснить, где он?

— Каким образом? Да мне и стыдно бы было, если бы он узнал, какой жизнью я вынуждена жить.

— Но почему ваш брат поступил столь жестоко? Неужели он вас совсем не любит?

— Хьюго всегда любил только самого себя. Его друг возжелал меня. Я и сейчас помню, какими глазами смотрел на меня лорд Стендон, когда впервые увидел. Это произошло в замке. Я как раз спустилась вниз встретить друзей Хьюго, которые приехали из Лондона. Если бы хоть кто-нибудь меня предупредил. Я убежала бы, спряталась в спальне и, сославшись на болезнь, отказалась бы выйти. Но, вероятно, и тогда ничего бы уже нельзя было изменить.

Леди Стендон опять закрыла лицо руками.

— Но теперь-то вы свободны! — воскликнула Аманда.

— Мне кажется, Грэхем умер, — сказала леди Стендон, внезапно голос ее обрел силу. — А если даже и нет, неужели вы думаете, что мне будет приятно, если он увидит меня такой? Он, наверное, женат, хотя мне невыносима сама мысль об этом. Нет, я не хочу воскрешать прошлое.

Она встала из-за туалетного столика. Вошла экономка и сказала, что из магазина на Бонд-стрит прибыли коробки:

— Кое-что для вас, миледи, остальное для мисс Берк.

— И это еще не все, — устало заметила леди Стендон. — Принесите их сюда, миссис Хевит. Его сиятельство не желает, чтобы я носила траур.

— Вот и хорошо, мисс Шарлотта… я хотела сказать миледи, — поправилась миссис Хевит. — Траур всегда действует угнетающе не только на тех, кто его носит, но и на тех, кто на него смотрит.

— Вот видите, Аманда, нам нужно веселиться, — горько усмехнулась леди Стендон.

Аманда пошла к себе. Платья лежали на кровати. Она с благоговением взглянула на них и подумала, что сказала бы Генриетта при виде такого великолепия. И при одной мысли о сестре Аманда почувствовала тоску по дому. Она живо представила себе, как родители сидят в гостиной и читают, как наверху, в спальне, весело щебечут дети.

Она подошла к окну, обращенному в сад. Тюльпаны покачивались под ласковым весенним ветерком, на деревьях уже появились молодые листочки, воздух был напоен ароматом лилий.

— Я хочу домой.

Аманда произнесла эти слова вслух, но тут же поймала себя на том, что это не совсем так. Больше всего она хочет видеть Питера. Человека, которого встречала всего несколько раз, но который так много уже значил в ее жизни. Это было странно, нелепо, хотя любовь есть любовь.

— Пора одеваться, мисс, — послышался за спиной почтительный голос. — Скоро ужин, а потом вы с ее сиятельством поедете в Карлтон-хаус. Вы увидите принца, мисс, и познакомитесь со многими знаменитыми людьми Лондона. Вам нужно хорошо выглядеть.

— Иду, — глубоко вздохнув, сказала Аманда.

И вдруг вспомнила, как бежала по саду к храму, как Питер ждал ее там. Она бы с радостью променяла грандиозный сегодняшний вечер на самый обыкновенный вчерашний.

Однако, одевшись и взглянув на себя в зеркало, Аманда восхищенно замерла. Она выбрала из всего великолепия купленных нарядов белое атласное платье, украшенное крошечным букетиком незабудок. На голову надела венок тоже из незабудок — он поразительно смотрелся на ее белокурых волосах, на ноги — белые шелковые туфельки с бриллиантовыми застежками.

Платье сидело на ней как влитое. В нем она казалась необыкновенно молоденькой и вместе с тем поразительно элегантной — черта, прежде ей не присущая.

Аманда смущенно вошла в комнату леди Стендон и с удивлением обнаружила, что и ее тоже не узнать. Мрачное черное платье исчезло, его сменило платье бледно-серого цвета, украшенное розовато-голубыми лентами, на плечи наброшено элегантное боа.

Казалось, леди Стендон вместе с трауром сбросила с себя несколько лет. Она стала моложе, счастливее и проще.

— Вы прекрасно выглядите! — воскликнула Аманда.

— Да, платье действительно красивое, — согласилась с ней леди Стендон, впрочем, без особого энтузиазма. — А ваше, моя дорогая, просто очаровательно. В нем вы сумеете, если придется, постоять за себя в Карлтон-хаусе.

Аманда поняла, что леди Стендон намекает на леди Изабеллу. Вошел лакей и доложил, что лорд Ревенскар ждет их. Они спустились в столовую, где Уже собралось немало гостей.

Ярко горели свечи. В комнате стоял аромат оранжерейных цветов. Взору Аманды предстали женщины в драгоценностях и мужчины в бриджах. Некоторое время она не могла различить ни одного лица.

Но тут к ней подошел лорд Ревенскар. Цепким взглядом охватил ее с головы до ног: и белое платье, и белоснежную кожу, и искусную прическу, и трепетные черные ресницы, и нежные розовые щеки. Прижался к ее руке жарким поцелуем.

— Вы просто восхитительны! — прошептал он ей прямо в ушко, и девушка инстинктивно отпрянула от него. — Все еще боитесь меня?

Аманда почувствовала, что он издевается над ней. Она промолчала, и через минуту лорд Ревенскар произнес:

— Прежде чем я представлю вас своим друзьям, которые, без сомнения, жаждут познакомиться с вами, хочу сообщить вам одну новость.

— Новость?

Аманда похолодела. Пальцы замерли в его руке, потом задрожали.

— Да новость, — повторил он и посмотрел на нее как кот на мышь. Аманда задержала дыхание, а лорд Ревенскар невозмутимо продолжал: — Думаю, вам будет интересно узнать, что человек, бежавший от драгунов его королевского величества, схвачен.

— Схвачен? — с ужасом прошептала Аманда.

Казалось, свет померк, комната погрузилась во тьму.

— Да, — подтвердил лорд Ревенскар, не отрывая от нее глаз. — Но, к сожалению, о нем не много удалось узнать. Видите ли, при аресте он оказал сопротивление и был убит.

Глава 9

За ужином Аманда сидела точно неживая. Невидящими глазами смотрела она на золотую утварь внушительных размеров, расставленную на полированном столе, на орхидеи, украшавшие канделябры с дюжиной свечей. Ела экзотические блюда — их подавали лакеи в напудренных париках, за каждым стулом по лакею, — пила вина из хрустального кубка с монограммой и не чувствовала вкуса.

Она понятия не имела, кто сидит от нее справа и слева. Должно быть, улыбалась и делала вид, что чувствует себя в их обществе превосходно, ибо джентльмены, судя по всему, были ею довольны. Ей даже показалось, что они отпускают комплименты.

Но Аманда видела перед собой только одну картину: распластавшийся на земле мужчина, убитый выстрелом в спину, и скачущая без всадника лошадь.

«Питер, Питер», — отчаянно билось у нее в голове — ее любовь летит к нему на крыльях, а его уже нет.

И только одно в доме лорда Ревенскара отвлекало ее внимание. В салоне, где они собрались перед ужином, в простенке между двумя высокими французскими окнами красовалась клетка с птицами. Из окон просматривался сад с яркими цветами и изящными статуями. В клетке весело щебетали разнообразные птицы — от крошечных пташек бирюзового и розового цвета до их больших собратьев с длинными хвостами и изумительными хохолками.

Птицы лишь обострили чувство потери. Аманда видела перед собой Питера, с ласковой улыбкой на устах, слышала его низкий, печальный голос, ощущала на себе его взгляд, когда он говорил о том, что их любовь имеет крылья. Ей была невыносима сама мысль о том, что он мертв, а эти изумительные создания живы-здоровы и порхают себе с ветки на ветку.

— О чем вы задумались, прекрасная леди? — игриво спросил ее чей-то голос.

— О смерти, — бесстрастно ответила Аманда и пошла прочь, а мужчина, остолбенев от изумления, смотрел ей вслед.

Когда все гости направились к ожидавшим их каретам, Аманде показалось, что многие джентльмены уже пьяны, голоса дам звучали чересчур пронзительно, а щеки горели естественным румянцем.

Но Аманде было безразлично, как они выглядели и чем занимались. Она знала только, что мир, в который сама погружена, темный и пустой, подобен пустыне, где птицы не поют, цветы не растут.

Кареты подкатили к крытой массивной галерее Карлтон-хауса со стройными колоннами. Огромная толпа зевак собралась поглазеть на экипажи и разодетых гостей принца.

Потерянная и несчастная, Аманда шла рядом с лордом Ревенскаром. Она даже не сказала себе: «Вот и я в Карлтон-хаусе», даже не подумала, в какой восторг пришла бы Генриетта, если бы увидела огромный холл с порфировыми колоннами, эскалатор или комнату для приема, обитую желтым китайским шелком и уставленную китайской мебелью.

— Я должен спросить принца, позволит ли он представить вас ему, — прошептал ей на ухо лорд Ревенскар, но даже это не вызвало в ней никакого отклика — сердце не забилось быстрее.

В дальнем конце зала стоял принц. Аманда сразу в нем разочаровалась, ибо ожидала увидеть франтоватого красавца, принца очарования, о котором шла слава неутомимого любовника и который так влюбился в миссис Фитцхерберт, что даже предложил ей выйти за него замуж.

Перед ней же был сорокатрехлетний мужчина, которому можно было дать лет на десять больше. Бросались в глаза не напудренные щеки и задорные кудряшки, а солидная фигура. Двигался он как деревянный, очевидно носил корсет, но брюшко все равно выпирало.

Точно во сне Аманда наблюдала, как лорд Ревенскар — гораздо трезвее своих приятелей — пробился к принцу и прошептал ему что-то на ухо. Принц кивнул и оглянулся — на лице такое выражение, будто он радуется возможности развлечься. Лорд Ревенскар вернулся к Аманде.

— Его высочество пожелал познакомиться с вами, — сказал он. — Не забудьте сделать глубокий реверанс и отвечайте четко, когда он с вами заговорит. Принц ненавидит, когда бормочут себе под нос.

В другое время Аманда была бы вне себя от страха и смущения. Но сейчас ей было безразлично, с кем говорить — с принцем Уэльским или трубочистом. Она знала одно — ее ждало страшное в своей безнадежности будущее.

Лорд Ревенскар подтолкнул ее вперед:

— Разрешите, ваше высочество, представить вам мисс Аманду Берк, которая оказала мне честь, согласившись выйти за меня замуж.

Аманда, как ей и было велено, присела в глубоком реверансе.

— Дитя! Сущее дитя, Ревенскар! — услышала она голос принца. — Но в то же время какая красотка! Однако не думал, что ты отличаешься такой простотой вкусов.

— Очевидно, ваше высочество составили обо мне неправильное суждение, — ответил лорд Ревенскар с лукавой улыбкой.

— Ты определенно что-то затеял, — весело сказал принц. — Доверься мне, какие между старыми друзьями могут быть секреты.

— Здесь нет никакого секрета, — ответил лорд Ревенскар. — Я испытал то чувство, которое хорошо знакомо вашему высочеству. На сей раз и я оказался сражен стрелой самого купидона.

Принц весь затрясся от смеха.

— Ей-богу ты шутишь! — воскликнул он. — Неужели и ты, Ревенскар, наконец попался? Никогда бы не подумал. Впрочем, понять тебя можно. Она само очарование.