– Привет, – сказала я, с нетерпением поглядывая на экран – ждала, когда закончится реклама.

– Привет, Катя. Я тебя потеряла. Ты в Москве? – спросила она. Дина знала, что я поеду на фестиваль, а потом какое-то время пробуду в столице.

– Да, а что? – удивилась я.

– Я тоже. Приехала вместе с отцом. Захотелось развеяться на праздники, – сказала девушка. – У него какие-то важные переговоры, а я гуляю по городу. Если у тебя есть свободное время, может быть, встретимся?

– Есть, – обрадовалась я. Антон приедет поздно, ночью – после съемки у них с Андреем должна быть встреча с каким-то важным человеком. Значит, я могу немного погулять по майским цветущим улицам с Диной.

Мы договорились встретиться в половину девятого. Дина сказала, что заедет за мной. И отвезет в интересное место.

Я досмотрела интервью с парнями, изрядно удивившись решению Антона – о распаде «На краю» он должен был сказать позднее. После окончания программы я позвонила ему, не понимая, что происходит. Антон ехал в машине.

– Ты серьезно, Антош? – только и спросила я тихо.

– Серьезно, – ответил он и попросил пока что оставить эту тему в стороне – видимо, ему было тяжело и без моих слов.

– Парни нашлись? – поинтересовалась я, пытаясь сделать голос бодрым.

– Нашлись, – отозвался Антон. – Келла будет позднее. Рэн и Арин только что присоединились к нам.

– А где они были? – удивилась я.

– Тусовались в каком-то клубе, – хмыкнул Антон. – И проспали.

Я коротко рассмеялась – если Рэна я могла представить напившимся в хлам, то Арина – нет.

– Я уже скучаю, Тропинин, – сказала я. – Во сколько ты вернешься?

– Пока не знаю. Очень поздно. Засыпай без меня, Катя.

Я вздохнула.

– Завтра весь день буду с тобой, – пообещал Антон.

– Я запомнила твои слова. Ладно, не отвлекаю. Пока ты будешь заниматься своими делами, я пойду гулять с Диной. Мы с ней в половине девятого встречаемся. Надо еще успеть себя в порядок привести, – вздохнула я.

– Какой Диной? – не понял он.

– Бывшей невестой твоего брата, – пояснила я.

– Хорошо. Только не задерживайся сильно. И не пей.

– Я и не пью! – возмутилась я.

– Да, я помню, – язвительно произнес Антон, имея в виду День рождения дочери мэра.

– Это было однажды. И вообще, ты был в этом виноват, – заявила я, вспоминая со смехом, как обзывала его троллем и вытягивала ноги с заднего сиденья ему на плечи.

Мы тепло распрощались, и я пошла приводить себя в порядок. В ванной комнате, обложенной белой сверкающей плиткой, которая, кажется, была больше, чем моя спальня, я задумчиво посмотрела на ванну, решив, что неплохо было бы понежиться в пене и горячей водичке – ужасно ныли мышцы.

В руках у меня завибрировал телефон, который по инерции был взят с собой. И я, вздрогнув от неожиданности, выпустила его из пальцев.

Телефон упал на кафель с печальным звоном. Батарея вылетела, по стеклу поползли трещины, брелок – круглый амулет с ацтекскими логограммами – отцепился и укатился куда-то. Больше я его не видела – сначала не стала искать, решив сделать это позднее, а затем забыла.

– Вот же… – пробормотала я, подбирая телефон с пола – повторного падения он не пережил. Теперь, наверное, ремонт не поможет, нужно будет покупать новый. Вот пойду гулять с Диной и куплю себе что-нибудь недорогое.

– Не расстраивайся, – сказала я собственному растерянному отражению. И улыбнулась. Телефон – это не проблема. Главное, что рядом Антон.

Отнеся телефон в спальню, я открыла воду и отыскала пену для ванны, их оказалось аж три штуки на выбор: с вересковым медом, земляничная и шоколадная. Я выбрала последнюю и, убедившись, что пены достаточно, залезла в пахнущее шоколадом нежное облако, чувствуя, как расслабляется тело.

Встреча с Диной была все ближе.

* * *

«Не переживай. Сегодня сделаю то, что хотела. Я нашла ее».

Кезон раз за разом вчитывался в сообщение, пришедшее от Хизер, не слыша криков Марса и вообще ничего не слыша, кроме стука собственного сердца.

Он раз за разом набирал номер телефона Кати, но тот молчал.

Кезон не понимал, что собирается делать эта ненормальная, которая никогда не внушала ему доверия, но интуиция подсказывала ему, что ничего хорошего. Возможно, Кате грозит опасность. Недаром Веста писала, что Хизер нервничает, и ее босс собирается пустить в ход «тяжелую артиллерию». И Кезон мог только догадываться, что это за артиллерия.

Хизер была ненормальной. Внушила сама себе, что во всех ее несчастьях, в ее невзаимной любви, в ее слезах виновата именно Радова. И если раньше он сдерживал ее, обещая, что сможет разлучить Катю и Кея, то теперь Хизер ничего больше не ограничивало. Она хотела идти до последнего. Ночью она писала ему, явно пребывая в каком-то болезненном состоянии, что ужасно разочарована, и что ей больно, и что одиноко… И что все-таки она сделает то, что задумывала с самого начала – правда, сперва объектом ее антипатий была Алина, но та счастливо избежала расправы Хизер. И она со всей своей яростью безответной любви обрушилась на Катю.

Хизер писала ему и писала, но Кезон, злой после драки, с кровоподтеком под глазом, с разбитыми костяшками, не обращал на ее сообщения внимания.

А потом Хизер написала, что нашла ее. Нашла Катю.

Зачем? Что она сделает с ней? Кезон не знал. Мог лишь предполагать. Люди, к которым обратилась Хизер, были опасными. И способны были на многое.

Не обращая внимания на крики парней, зовущих его в студию, он заперся в туалете и написал Весте.

«Не знаешь, что случилось? – спрашивал он. – Хизер собралась что-то предпринять?»

«Чувак, я не при делах. Меня даже нет в городе, мне поручили кое-что другое», – отвечала Веста. Кезон не верил ей.

«Пожалуйста, расскажи, что знаешь, – просил он. – Я боюсь, что они что-нибудь сделают Кате».

«Правда, бро, я без понятия. Я просто наемный работник, который собирает информацию».

Веста не лгала – летом, притворяясь подружкой Келлы, девчонкой на одну ночь, она многое узнала для Хизер, которая заинтересовалась личностью Кати Радовой и ее любимого человека – брата Кирилла.

«Я заплачу. Много», – пообещал Кезон, пытаясь нащупать болевую точку Весты. Кажется, попал.

«Насколько много?» – спросила Веста.

«Сколько скажешь».

«А если я скажу миллион?»

«Долларов? Я сразу столько не соберу».

«Рублей:)», – отвечала девушка, явно решив, что Кезон прикалывается.

«Хорошо. Номер карты», – тотчас ответил тот. Ответа от Весты не было несколько минут – возможно, она задумалась.

«Ты серьезно?» – спросила она.

«Более чем»

Они договорились, что половину Кезон переведет, как залог – видимо, Веста до последнего не верила ему. Но когда от него пришла внушительная сумма на ее карту, девушка написала:

«Боже, ты и правда это сделал… Ладно, слушай. Я этим делом пока не занимаюсь. Собираю инфу на другого чела. Но в офисе слышала кое-что. Хизер насела на босса и отвалила кучу бабла. Требует идти по первоначальному плану. Босс называет этот план «порчей», она у нас с юмором… Скорее всего, твою Катю похитят. Но что с ней будут делать, я не знаю. В такие тонкости не посвящена. Возможно, через нее надавят на красавчика Кея. Хизер убеждена – если Алина бросит Кирилла и вернется к нему, то Кирилл автоматически станет принадлежать ей, – Весте были известны все детали происходящего. Недаром она следила за Катей. – А возможно…»

Девушка не дописала, но Кезон и так понял, что она имела в виду. И похолодел. Не думал, что эта игра приведет к подобному.

Взять хотя бы парня, которого хотела нанять эта ненормальная, чтобы он сделал компрометирующие снимки с Катей. Когда Кезон узнал об этом, тогда и понял, что Хизер – чокнутая.

«Я знаю, что это будет в Москве. И судя по всему очень скоро. Хизер выманит Катю и увезет ее. Если ты поторопишься, все можно будет исправить», – написала Веста и пропала.

Катя так и не отвечала. Все, что он мог сейчас – связаться с Кеем. Тот был гораздо ближе к Кате, чем он. В полицию заявлять не было смысла – нет доказательств. Обращаться в частное охранное агентство тоже не было смысла – слишком много времени займет.

Номер Кея, который был у Кезона, оказался недоступным. Пришлось связываться с Нелли, чтобы узнать другой номер телефона Тропинина, и звонить ему.

Кезон верил, что успеет. Только почему-то ладони его кололо тысячью иголок, а на шею словно удавку надели. И воздуха было ужасно мало.

Он не простит себе, если с Катей действительно что-то случиться.

* * *

Антон сидел на заднем сиденье машины рядом с Филом и смотрел в окно, на медленно проплывающие за улицы и проспекты. За рулем находился Андрей, рядом с ним была Луна – его помощница, которую менеджер НК нанял совсем недавно, понимая, что не справляется с объемом своих работ. Они ехали на важную встречу, от которой зависело будущее группы, несколько часов назад распавшейся в прямом эфире популярной передачи. И естественно попали в пробку, правда, не стояли как вкопанные, а все-таки двигались вперед, хоть и крайне медленно.

Антон просматривал страницы, группы и сайты, пытаясь проанализировать реакцию аудитории на распад «На краю», о котором он объявил. Поклонники были в шоке. Они не понимали, что происходит. Кто-то откровенно злился, кто-то был ужасно расстроен. Кто-то обвинял Арина, видео потасовки Кея с которым было опубликовано в сети, кто-то – самого Кея, доказывая, что он – тот еще высокомерный выродок. Кто-то винил всю группу разом, считая, что «парни зажрались», выступив на популярном во всем мире фестивале, и теперь пытаются делать хайп любыми способами. Кто-то считал, что музыканты не поделили деньги после феста. А некоторые были уверены, что во всем виноват продюсер.

– Они нас убить готовы, – устало отозвался Фил, который занимался тем же самым, что и Кей. Фанаты НК пытались понять, что случилось с любимой группой. Многие из них были настроены слишком агрессивно.

– Я тоже, – отозвалась с переднего сиденья Луна. Творчество группы ей ужасно нравилось.

– Не нужно было этого делать, – тихо сказал Фил. – Это я виноват.

– Брось, – внимательно посмотрел на него Кей. – Я бы сказал об этом рано или поздно. День раньше, день позже, какая разница?

Филипп вздохнул и взлохматил и без того растрепанные каштановые волосы. Откуда Зайцев нарыл информацию о его прошлом и наркотиках, парень не мог понять. Видимо, не бывает секретов, которые можно хранить вечно. Так сказал Рэн, который, узнав о случившемся, мигом забыл о похмелье. Он позвонил Кею, и впервые в жизни тот слышал в голосе гитариста тревогу, почти панику. Рэн мог быть веселым, мог быть злым, мог быть уставшим. Иногда даже серьезным. Но оставался спокойным в экстренных ситуациях.

– Спасибо, – сказал Рэн, прекрасно понимая, почему Кей рассказал о распаде «На краю» именно сегодня. – Я не забуду.

– Не забудь прислать мне тот рифф, который ты записал на телефон в гостинице, – ответил Кей. Тот пообещал прислать.

С Рэном и Арином они должны были встретиться на месте.

Кей надеялся, что все пройдет хорошо. И тот человек, к которому они едут, захочет сотрудничать с ними.

Пытаясь скоротать время, он зашел на свою страницу в инстаграме и, словно не замечая тысячи комментариев, выложил фото: на нем Кей был запечатлен вместе с Кириллом, который находился в его образе на фестивале. Братья стояли плечом к плечу и с ухмылками смотрели в камеру. Одинаковые лица, одинаковые прически, одинаковые тату на руке, выглядывающие из-под рукавов черных футболок, даже цвет линз – одинаковый.

«Братья. Кто настоящий?» – подписал он снимок.

В это же время завибрировал телефон.

Кей нахмурился – этот номер Кезон не должен был знать, он был предназначен только для общения с близкими. На втором номере, «рабочем», Кезон значился в черном списке. Слишком сильно он утомил Кея.

– Самое время выложить фото с братом, – сказал Фил, увидев снимок Кея и Кирилла. Не растерявшись, он тотчас выложил свою фотку с Рэном, где они дурачились, и подписал: «Братья. Кто самый классный?». Эту идею тотчас подхватил Арин, выложив фото с сестрой – он стоял позади и закрывал Алине лицо; по плечам обоих струились одинаково длинные черные волосы. «Сестра или муза?» – подписал Арин фотографию. Спустя минут десять Келла, который не захотел оставаться в стороне, тоже выставил фото в своем аккаунте: на нем были изображены он, два его брата и сестра – все в глубоком детстве, Таня, полугодовалая малышка, сидела на руках у Келлы. Последним, кто поучаствовал в спонтанной акции группы, был Рэн – спустя полчаса он выложил забавное селфи, где на плече у него сидела белка, а где-то на заднем плане торчала нога в кроссовке. «Я и младшенький» – написал он, чем вызвал раздражение Фила, который подумал, что брат выставил его в роли белки.