Когда обеспокоенный Ниночкин папа ворвался в комнату, Нина сделала вид, что только проснулась.

– Что такое, папочка? – спросила она хриплым – словно спросонья – голосом.

– Тебя вся семья добудиться не может! – заорал Виктор Андреевич. – Тебе в университет что, не надо?!

– Нам к третьей паре, папа, – смиренно отвечала Нина, приподнимаясь на локтях.

– Я же говорила, Витя, – появилась в комнате Софья Павловна, которая так внимательно посмотрела на дочь, что та почувствовала себя неуютно. А тут еще и Келла стал ее щекотать за ногу. Журавль щекотку терпеть не могла и едва держалась.

– Зачем ты меня разбудил, папа? Мне же еще можно целых два часа спать! – попыталась наехать на отца Нина, молясь, чтобы родители быстрее покинули ее комнату.

– Раньше ты что-то к третьей паре не ходила, – не собирался чувствовать себя виноватым дядя Витя. – Забросила учебу из-за свадьбы с этим недорослем!

– У нас преподаватель заболел, – сказала чистую правду Нина. – Две его пары отменили. Можешь позвонить в деканат и узнать.

– И позвоню! И узнаю!

– Извиниться потом не забудь, папочка, – раздраженно фыркнула Нина, которой надоела вся эта клоунада. А Келла под одеялом – еще больше.

– Смотри – не смей забрасывать учебу, дочь, – пригрозил Виктор Андреевич. Убедившись, что с Ниной все в порядке и на учебу она, как говорится, не забила, он подостыл.

– Витя, хватит, – тронула за руку супруга Софья Павловна.

– Что – Витя? – взвился Журавль. – Мне, между прочим, сегодня с родителями нашего Зелибобы встречаться!

– Мне тоже, – не преминула заметить Софья Павловна. – Дорогой, нам пора. Пойдем уже. Пусть Нина еще поспит.

– Пусть… – Тут взгляд Виктора Петровича упал на стоящую в углу обувь Келлы – на черные кроссовки. Глаза у Журавля округлились.

– Эт-то еще что такое? – брезгливо поднял он за шнурок одну кроссовку и придирчиво ее обсмотрел.

У Нины внутри все похолодело. И даже Келла перестал ее щекотать под одеялом.

Мать снова одарила девушку долгим взглядом, но ничего не сказала.

– Это обувь Ефима, – призналась Нина, вздыхая.

– И что обувь этого твоего Ефима, прости Господи, Александровича, делает у тебя в комнате? – поинтересовался Виктор Андреевич.

– Стоит, – пожала плечами девушка.

– Стоит? А в шкафу сам Ефим Александрович не стоит случаем?! – рявкнул дядя Витя, подбежал к шкафу и рывком его распахнул, явно ожидая дежавю.

В шкафу, однако, никаких Ефимов Александровичей не наблюдалось, что дядю Витю весьма озадачило. Можно даже сказать – разочаровало.

Келла под одеялом хмыкнул, с трудом сдерживая смех.

– Папа! – возопила Нина, которая сохраняла отличное самообладание. – За кого ты меня принимаешь?! Он просто забыл у меня эти свои кроссовки в машине! А я принесла их домой, чтобы постирать!

«Хорошо, что его вещи под кроватью», – подумала про себя девушка мрачно. Как бы она объясняла наличие джинсов, девушка понятия не имела.

Виктор Андреевич едва ли не схватился за сердце.

– Моя бесценная дочь… Опустилась до того… Чтобы стирать кроссовки какому-то голодранцу. Какой-то Зелибобе! Это крах, Соня, – сообщил Журавль-старший жене, которая стояла, поджав губы. – Мы все-таки продали нашу дочь! Обрекли ее на служение этому синемордому утырку!

Келла под одеялом сильнее зажал рот.

– Не говори глупости, Витя, – сказала Нинкина мама. – Нина просто проявила доброту к жениху. В конце концов, я же стираю тебе вещи. Давай уже пойдем. Время, – постучала Софья Павловна ногтем по стеклу наручных часов.

– Эта свадебка меня в гроб вгонит! Фамилию менять не смей, – напоследок сообщил дочери Виктор Андреевич.

– Я тройную возьму, – хихикнула девушка, но, увидев, как наливаются кровью глаза отца, сказала поспешно:

– Я шучу, папочка.

Перед тем, как закрыть за собой дверь, Софья Павловна покачала головой, и Нина поняла, что мать знает – Келла сегодня был у нее. И девушка поняла – как только та вернется, ее ждет серьезный разговор.

Келла вылез из-под одеяла, тихо смеясь.

– Я думал, твой папаша меня найдет и уничтожит, – сообщил он.

– Полегче о моем отце, – осадила его Журавль, находясь в мрачном расположении духа. Словно забыла о том, что было ночью.

– Я буду называть его папой, – ухмыльнулся Келла, вскакивая с постели и доставая из-под кровати одежду. – Или лучше батюшкой?

Вместо ответа Нина пульнула в него подушкой. Келла со смехом поймал ее и отбросил в сторону. Он довольно быстро оделся, но никак не мог застегнуть ремень, что ужасно раздражало Нину.

– Что ты там возишься, Рыло? – сердито спросила она.

– Застегнуть не могу, – растерянно отозвался Келла, стоя посредине комнаты.

– Боже, что за придурок на мою голову, – закатила глаза девушка и подошла к нему. – Давай я. У меня руки из нужного места растут. Затяну тебе ремешок так, что кишки изо рта полезут.

– Попытайся, Королева.

Однако, как оказалось, это была лишь уловка. Стоило Ниночке приблизиться к Келле, как он обнял ее, прижимая к себе и не давая возможности вырваться, и поцеловал. Так – что у нее закружилась голова, и захотелось повторить все то, что они делали ночью. Однако Нина взяла себя в руки и смогла оттолкнуть Келлу. Больше рисковать ей не хотелось.

Выглянув за дверь и убедившись, что родители ушли, Журавль поманила Келлу за собой. В коридоре они неожиданно встретили ее младшего брата.

– Привет, – озадаченно сказал Сергей, увидев синеволосого.

– Салют, хлопец, – панибратски хлопнул его по плечу Келла. – Как спалось?

– Хорошо…

– Чего не в школе?

– К четвертому уроку сегодня, – промямлил Сергей. – А ты что тут делаешь?

– Гощу, – широко улыбнулся Келла.

– А-а-а, – протянул Сергей.

– Скажешь родителям – ты труп, – предупредила брата Нина и за руку потащила Келлу следом за собой.

Еще через пять минут, не забыв украсть у девушки еще один поцелуй, Келла покинул квартиру Журавлей, довольный и отчего-то бодрый. Нина тоже больше не засыпала. Она некоторое время лежала на измятых простынях, которые все еще хранили запах Келлы, и думала над собственной жизнью.

* * *

А следующая встреча с родителями Ефима произошла уже запланировано – тем же вечером, когда семейство Журавлей чинно в полном составе прибыло в один тихий итальянский ресторанчик на берегу реки, для того чтобы с глазу на глаз встретиться с семьей жениха Ниночки.

Журавли пришли первыми и расселись по левую сторону длинного стола. Сергею было откровенно скучно, и он, пока отец и мать не видели, переписывался с друзьями, Ирка поглядывала за соседний столик, за которым сидел симпатичный молодой человек, Ниночка трясла ногой и потягивала из трубочки смузи, а Виктор Андреевич и Софья Павловна то и дело поглядывали на дверь и переговаривались.

– Давно мечтал посмотреть на людей, которые взяли грех на душу и сделали Зелибобу. Где они шастают? Где их носит? – то и дело спрашивал Нинкин папа, одетый в один из своих лучших костюмов итальянского пошива. Ботинки его были начищены до блеска, а на крепком запястье видны были золотые швейцарские часы.

– Витя, это мы рано приехали, – говорила его супруга. Она одета была достаточно нейтрально: в костюм нежного светло-кофейного цвета, однако серьги и кольцо сверкали благородным бриллиантовым блеском, который нельзя было спутать ни с чем другим.

Выглядеть оба Нинкиных родителя перед родственниками Келлы желали достойно. Чтобы те понимали, с кем имеют дело.

– Они могли приехать еще раньше, – ворчал дядя Витя. – Ненавижу понапрасну терять время.

– Терпение, дорогой, – говорила Софья Павловна. – И, пожалуйста, веди себя достойно.

– А что, – въедливо поинтересовался тот, – я обычно веду себя недостаточно достойно?

– Ты бываешь слишком эмоционален. А тебе нужно беречь сердце, – с достоинством дипломата отвечала его супруга.

– Правильно, Сонечка. Нечего на всякую шелуху тратить свои нервы, – согласился Виктор Андреевич. – Но знаешь, жалко отдавать свою чудесную дочь непонятно кому. Как им вообще в голову пришло такое имя, а? – никак не мог успокоиться он.

Родители Келлы вместе с женихом с королевской точностью прибыли ровно к назначенному времени. Их Журавли, дружно вытянувшие шеи, увидели, как только Строгановы-Софьины вошли в ресторан.

– Ох, ты ж, – не удержался от комментариев дядя Витя. – Вырядился-то, а! – явно имел он в виду отца Келлы, облаченного в выходной шерстяной китель стального цвета с погонами, под которым виднелась светло-голубая рубашка и строгий черный галстук. – Нет, вы посмотрите, а! Папаша Синемордого – с тремя звездами! Тесть-то полковничек! Надо же. А с Зелибобой-то что? – пригляделся он к Ефиму, поняв, что тот теперь брюнет. – Пытается под нормального человека закосить?

Нинка захихикала. Келла был в джинсах и рубашке с длинными рукавами, прятавшими его татуировки. Под руку его вела мать, которая, как и Софья Павловна, надела костюм нежного лавандового цвета, правда, брючный.

– Витя, – тронула Виктора Андреевича за локоть жена. – Тише, услышать могут.

– А мне-то что, – отвечал дядя Витя спокойненько. – Если смогут услышать, значит, порадуемся, что родственнички не глухие.

– Папа, помни, ты мне обещал! – грозно сказал Нинка, которая просила ничего не говорить предкам Рыла о том, чем он занимается на самом деле.

– Я держу свои обещания, дочь, – торжественно объявил Виктор Андреевич и гнусно улыбнулся. Жена с подозрением посмотрела на него, но промолчала.

– Конечно, крайне странно, что родители не знают о том, что их драгоценный сынуля стучит по барабанам, как дятел, но да ладно. Их дела, семейные.

– Па, а если бы я играл в рок-группе, ты бы был рад? – спросил Сергей.

– Я, между прочим, прогрессивный родитель, – с достоинством отвечал Виктор Андреевич, который в молодости сам слушал тяжелую музыку. – И рок уважаю. Вот если бы ты стал знаменитым музыкантом, я бы и слова не сказал. В отличие от папеньки Зелибобы. Что-то мне подсказывает, что их семья – семья идиотов.

– Витя, – укоризненно сказала Софья Павловна, а супруг лишь махнул рукой.

Келла, его родители и сестра приблизились к столу с Журавлями, поздоровались, и Келла вручил Софье Павловне, Ирке и Ниночке по букету хризантем – цветы заставила купить мать, сказав, что иначе неудобно. Строгановы-Софьины сели напротив Нины и ее семьи. Старшие братья Келлы и прочие родственники должны были приехать завтра утром – на само торжество.

Виктор Андреевич и Александр Михайлович смотрели друг на друга одинаково задумчиво и не слишком доброжелательно. Оба пока что молчали, зато их супруги разговорились – обе женщины отнеслись друг ко другу довольно приветливо, и в их разговор включилась болтливая Ирка. Таня и Сережа сразу друг друга заинтересовали, стали переговариваться и хихикать.

Келла сел напротив Нины, которая с деланой радостью понюхала свой букетик и мило поблагодарила жениха, а после, пряча телефон под столом, написала ему сообщение, в котором ясно давала понять, что уважает только розы, а сам Синий – козел. Он стал писать ей ответ, а Марина Сергеевна шикнула на сына, чтобы тот положил телефон и уделил время семье невесты. Ниночку это рассмешило, и она обозвала Келлу маменькиным сыночком – естественно, по телефону.

Виктор Андреевич и Александр Михайлович тем временем сосредоточенно ели бифштексы и сверлили друг друга подозрительными взглядами.

Первый терпеть не мог сотрудников органов правопорядка, полагая, что все они, как один, идиоты и взяточники, а второй весьма недолюбливал бизнесменов, небезосновательно считая всех их потенциальными преступниками.

– Может быть, тост поднимем? – весело поинтересовалась Ирка. – За счастье молодых!

Молодые посмотрели на нее довольно недружелюбно. Оба: и Келла, и Нинка сидели за столом с кислыми лицами. Келла нервничал, а Нинка ненавидела весь мир и даже больше.

Однако и они подняли бокалы с сухим красным вином, чтобы выпить за свою дальнейшую супружескую жизнь.

– Кислятина, – поморщился папа Келлы. Человеком он был прямым и привык говорить все, что думает.

– О, вы, наверное, к беленькой привыкли, – мигом отреагировал дядя Витя, который лично выбирал бутылку. И остановился, между прочим, на весьма дорогом напитке французского разлива какого-то там крайне удачного года! Положа руку на сердце, вино не нравилось и ему, но не пасовать же перед этой наглой рожей?!

– Или что там у вас в полиции пьют? Конфискованный коньяк? – продолжал дядя Витя.

– У нас в полиции не пьют, – сурово возразил Александр Михайлович.

– А выпивают, – вставил вовремя Журавль-старший.

– Выбивают, – поправили его сурово. – Показания. Не сталкивались с подобным? – в его голосе был неоднозначный намек.

– Да вот как-то не доводилось. Наблюдал только, как зубы в полиции выбивали. Давайте-ка я вам лучше водки закажу, – стал махать официанту дядя Витя.