Невеста, жених, а также их друзья, среди которых были я и Антон, погрузились в черный «Хаммер», и тот неспешно тронулся в путь. Следом отправилась машина с Нинкиными родственниками.

По дороге мы пили шампанское, смеялись, поздравляли молодоженов, которые притворялись любящими, и мне оставалось, обнимая Антона, с умилением смотреть на подругу.

Пусть она найдет свое счастье.

– Хочешь так же? – шепнул Антон, на коленях у которого я сидела.

– Хочу на море, – ответила я ему. – Ты, я и море – здорово же, правда? Шум волн, солнце, соленый ветер.

– Тогда там будем только ты и я, – ответил он, смотря мне в глаза.

– Потому что море – это ты? – я не могла не улыбнуться.

– Потому что море – это ты, – эхом откликнулся Антон и сказал, осторожно касаясь волос, которые волнами рассыпались у меня по плечам:

– Твоя обычная прическа мне нравится больше.

– Вечно все испортишь! – сощурилась я.

– Я просто привык говорить правду. И браслет мне тоже не нравится. Но в этом платье ты хороша.

Это меня почему-то рассмешило, и я поцеловала Антона, чувствуя на его губах слабый привкус шампанского.

Вскоре мы приехали на место регистрации.

Она проводилась на крыше самого большого в городе отеля со звучным названием и чудесным видом на простирающиеся внизу улицы. Там нас ждали заранее расставленные белоснежные, украшенные воздушными лентами стулья, находящиеся напротив импровизированной арки из пышной цветочной композиции. Цветы на крыше были всюду: белые, розовые, персиковые, голубые, лазурные, сиреневые, песочные, малиновые – казалось, что их бесчисленное множество. Они облаком возвышались на декоративных колоннах, украшали столики с напитками и фруктами, изящно обвивались вокруг массивных перил ограждения, тянущегося вдоль периметра крыши. В воздухе витал легкий цветочный аромат. И все вокруг было так утонченно-изысканно, с налетом винтажной сказочности, что, кажется, даже Нинка осталась довольна. Мне тоже здесь, на высоте, в окружении цветов, безумно нравилось. Проходя к своему месту, я кончиками пальцев осторожно коснулась мягких лепестков на перилах и улыбнулась. На душе отчего-то было светло и радостно.

– Мама, мама, как красиво! – услышала я детский восхищенный голос – какая-то девочка лет шести с огромным бантом на голове с восторгом смотрела на цветы. Рядом с ней стояли девушка в голубом платье в пол и высокий мужественный молодой мужчина, довольно похожий на Келлу, только коротко стриженный и без дерзости в глазах.

Один из старших братьев Келлы со своей супругой и дочерью.

– Тетя Варя уже приехала? – спросил он у жены, явно веселясь. – Ей плохо станет, когда она все это увидит.

– Насчет тети Вари не знаю, но тетя Наташа уже в состоянии, близком к обморочному, – хихикнула его супруга. Я проследила за ее взглядом и узрела плотную женщину с поджатыми губами, которая прищуренным взглядом окидывала крышу и гостей. – Алина! – воскликнула девушка, видя, что девочка тянется к цветам на столике, пытаясь оторвать один из них. – Нельзя! Пусть цветочки будут вместе – так же красиво, правда?

– Красиво, – со вздохом согласилась девочка, убрав руки. – А где дядя Ефим?

– Скоро появится, – пояснила ей мать, – со своей невестой.

– Я красивее, чем его невеста, – заупрямилась малышка, которая явно ревновала.

– Самая красивая, – подтвердил ее отец.

– Пусть он меня больше любит, чем ее!

– Конечно, больше, Алиночка, – рассмеялась мать.

Мы с Антоном сели на свои стулья, стоящие в первом ряду неподалеку от края крыши, и, пока шли приготовления, я с упоением смотрела вниз, на далекие улицы, испещренные дорогами.

– Тебе нравится высота? – тихо спросил Антон.

– Нравится. Я немного ее боюсь, – призналась я и прошептала ему на ухо: – Потому что мне кажется, что высота зовет меня.

– И ты не знаешь, когда прыгнешь, – продолжил мою мысль Антон. – Боишься перестать контролировать себя.

– Да, – согласилась я, поправляя браслет на руке, – наверное, так.

– Не бойся этого, выпусти ее, – сказал Антон, почему-то глядя в небо, сегодня прозрачно-голубое, с редкими дымчатыми облаками – настоящее апрельское звенящее небо.

– Кого? – не поняла я.

– Другую Катю. Ту, которая умеет крушить все вокруг. Которая ничего не боится. И умеет защищать свое, – Антон расправил складку на моем платье.

Да, я такая. Я могу!

– Если я ее выпущу, тебе будет плохо, – уголками губ улыбнулась я.

– Мне будет хорошо, – возразил он. – Я люблю тебя разной.

На этом нам пришлось замолчать – началась церемония. Все внимание устремилось к арке, около которой появились сначала жених, а потом и невеста – ее, как и полагается, привел приосанившийся дядя Витя, облаченный во все черное. Он с горделивой ухмылкой поглядывал по сторонам и изредка встречался взглядами с высоким широкоплечим мужчиной, по всей видимости, отцом Келлы. Кажется, друг друга они недолюбливали.

Церемония длилась недолго и прошла без эксцессов. Подружки невесты, которых Журавль выбирала по принципу: «Бесит не так сильно», завистливо подглядывали на молодоженов, друзья жениха – насмешливо, родственники – оценивающе, а родители – с трогательным умилением. Даже отец Келлы успокоился и смотрел на сына с улыбкой, а своей супруге, глаза которой увлажнились от слез, подал платок. А вот в семье Журавлей было наоборот – Софья Павловна держалась, с теплой улыбкой глядя на дочь, а Виктор Андреевич то и дело смахивал скупую мужскую слезу. Правда, когда Келла откинул вуаль, чтобы поцеловать Нину, дядя Витя состроил такую кислую мину, будто бы ему внезапно стало плохо. Мне показалось, что в играющей живой музыке я явственно услышала нечто похожее на «Зелибоба».

Однако поцелуй молодых вышел почти невинным и в чем-то даже трогательным.

После начались поздравления: я крепко обняла Нину, пожелав ей всего самого лучшего в браке, за что она незаметно ущипнула меня в бок, и сказала Келле, так, чтобы подруга не слышала:

– Спасибо, что сделал ее счастливой.

Келла улыбнулся и подмигнул мне.

Кезона, сколько я не оглядывалась по сторонам, мне увидеть не удалось. Хотя какое-то время мне казалось, что старичок на третьем ряду, на чью грудь падала шикарная борода, – это и есть он. Однако выяснилось, что это – двоюродный дед Келлы. Зато среди родственников Нинки я заметила саму Эльзу Власовну, элегантную и самодовольную, в сиреневом элегантном костюме, перчатках, шляпке и с огромным колье на шее. Она так иронично смотрела на молодоженов, что мне захотелось улыбаться. Кажется, старушка знала, что делает, но вот зачем она так играет с жизнями Нинки и Келлы, я представляла весьма смутно. Разве что хочет воссоединить их сердца.

– Какой, говоришь, стиль у свадьбы? – услышала я ее высокий голос уже после регистрации, когда мы спускались вниз. И одна из родственниц отвечала:

– Эклектик, тетя Эльза.

– А я думала, убогость, – фыркнула пожилая женщина. – Не свадьба, а торжество безвкусицы. Милочка, а что это у вас в ушах, – обратилась она к одной из племянниц, которая крутилась вокруг нее, пытаясь задобрить.

– Серьги с бриллиантами, – отвечала та.

– О! А мне показалось, что ты вставила в свои уши ручки от помойного ведра. Кстати, а что это за криминальный элемент? – покосилась Эльза Власовна на Папу, прибывшего с охраной и смотревшего на церемонию весьма сурово.

– Не знаю, тетя…

– Это не ново.

– Но спрошу у Ниночки! – пообещала родственница. Та, не будь дуррой, сказала, что это – родственник Келлы, а не ее знакомый, которого Нина пригласила на свадьбу в корыстных целях – знала, что Папа сделает ей отличный подарок.

Единственное, что меня насторожило на выездной церемонии – так это присутствие Матвея, который сидел рядом с Ниночкиным крестным. Он, однако, был совершенно хладнокровен, хлопал вместе со всеми молодоженам и смотрел спокойно, но как-то уж слишком пристально. Мы встретились взглядами, и он мне холодно улыбнулся. Я вернула улыбку и отвернулась.

– Кто это? – тотчас встрял Антон.

– Давний поклонник, – хихикнула я, подначивая его. Но, видя, как у него вытягивается лицо, сообщила:

– Не мой, успокойся. Ниночкин.

И Тропинин тотчас потерял к Матвею всякий интерес.

После церемонии гости и новобрачные поехали на банкет. Поскольку на улице еще было прохладно, решено было, что торжество пройдет не на улице, а в лофт-студии неподалеку.

Это оказалось стилизованное под промышленный архитектурный стиль огромное помещение с кирпичной кладкой, высоким потолком, широкими окнами и с изысканным хрустально-цветочным дизайном. Потолок походил на небо, на котором горели сотни звезд. Стены были гармонично украшены совершенно невообразимыми цветочными композициями – так, что казалось, будто бы мы попали в волшебный сад со свисающими ветвями, на которых распускались дивные цветы. Ленты, декоративные ширмы, причудливые клетки для птиц, зеркала в массивных рамах, старинные светильники, светящиеся буквы и драпировки – все это создавало иллюзию того, что гости с волшебной крыши попали в дивный сад, в котором прятались бары: обычный коктейльный, кэнди-бар со сладостями, смузи-бар, кофейный. А также пирамиды из бокалов шампанского, фотобудка, лаунж-зона, площадка для танцев, небольшая сцена.

Казалось, все было подобрано идеально – никакого надоевшего гламура или безвкусия роскоши; девизом свадьбы были оригинальность и аутентичность. Нина добилась того, чего хотела – ее свадьбы была стильной и запоминающейся.

Гостей было множество – человек триста, не меньше. Но распорядители свадьбы ловко рассадили их за столики: круглые и похожие на кружевные зонтики, на каждом из которых заранее стояли таблички. И единственный, наверное, из всех трехсот гостей, кому происходящее казалось уродством, был Томас. Я сидела за одним столиком с ним и со всей семьей (Антон, к сожалению, находился неподалеку, за столиком с музыкантами из НК), и видела, с каким выражением лица папа оглядывает убранство зала.

– Что, – ехидно спросил Алексей, которому, в отличие от него, нравилось все, – убожество, да?

– Безвкусие, – покачал головой Томас. – Форма не должна брать главенство над содержанием.

– Вечно ты ноешь, – отмахнулся дядя. – Видел, какое я Ниночке платье сшил? Истинная королева!

– Такие девушки, как наша Ниночка, будут хороши даже в лохмотьях, – отвечал Томас. И Алексей тотчас разозлился.

– Ты имеешь в виду, что я сделал плохое платье? – поинтересовался он ядовито.

– Я имею в виду, что, если танцор хорош, ему и кривой костюм не помешает, – отвечал Томас.

Мы с Кирой с трудом их успокоили, ибо началась торжественная часть.

Молодоженов долго и упорно поздравляли, не менее долго дарили подарки, среди которых выделились не только близкие родственники жениха и невесты, но и коллеги Келлы. Парни из «На краю» сложились и презентовали молодоженам дорогущую машину семейного типа, которую пригнали из салона прямо под окна здания, где проходило веселье.

Наша семья решила соригинальничать и подарила молодоженам винную стойку из красного дерева, заполненную бутылками редких и дорогих вин – настоящий антиквариат. Томас, и Алексей решили, что это будет необычно и полезно.

– Что мы еще можем подарить им? – пожимал плечам прагматичный дядя. – У Журавлей и так все есть. Нужно что-то необычное.

Папа, конечно, не удержался и подарил молодоженам картину, и дядя Витя тотчас похвастался всем, что это – Радов, известный художник, и через тридцать лет его картины будут стоить миллионы. Правда, в какой валюте, не уточнил.

Винную стойку, слава Богу, привезли не в лофт, а в квартиру молодоженов – подарок от родителей Ниночки. Дядя Витя своим презентом очень гордился и явно давал понять всем, какой он щедрый и добрый. Это, кажется, злило отца Келлы, который подарил сыну и его невесте путевку на море, куда молодожены должны были полететь на следующую ночь после свадьбы, и довольно крупную сумму денег.

А после подарков и поздравлений начались развлечения.

Сначала гостей веселила шоу-программа – естественно, тут не было традиционного тамады с не менее традиционными конкурсами, а присутствовал обаятельный ведущий, живые выступления, световое и огненное шоу, бармен-шоу и даже выступление иллюзиониста. Гости при этом перемещались по всему пространству, и создавалось впечатление, что мы гуляем по сказочному саду, встречая в его лабиринтах артистов.

В честь свадьбы друга музыканты из «На краю» тоже выступили – исполнили на сцене несколько песен – но не тех, к которым привыкли их поклонники.

Первым к микрофону вышел не Кей, а Келла, который, к моему огромному удивлению, спел для своей жены романтическую приятную песню, которая, кажется, удивила Нинку, сидящую за столиком для молодоженов, не меньше, чем меня. Келла пел, пристально глядя на невесту, под аккомпанемент Фила, который и был автором музыки и слов, и голос его был чуть хрипловатым, но задорным. А его хмурый отчего-то отец хоть и смотрел на Ефима, сдвинув брови к переносице, но, кажется, даже проникся. Дядя Витя же сверлил зятя подозрительным взглядом, явно не веря в искренность намерений того, кто посмел сегодня орать под окнами их дома и выложить имя его дочери пивными бутылками.