Это бинты на запястьях и боль... Я, правда, порезала вены…

В шоке я уставилась на Майкла, потом на Мел. Скажите, что меня покусали пчелы или собаки, но, что я не резала вены! Скажите это, мать вашу!

— Я не помню, как делала это. Да, мне было очень плохо, но я не самоубийца. Никогда не мечтала порезать себя. Верьте мне, это правда! — почти плакала я.

— Мы верим тебе, Ники. Мы любим тебя, — ласково сказала Мел, беря меня за руку. — Поэтому, просто расскажи, что случилось. Что произошло в тот вечер?

Мел же ничего не знает. Сейчас кому-то из нас с Майклом будет плохо… А, может, даже — больно.

— Мы поссорились с Майклом. Сильно поссорились. Я убежала от него.

Ого! Да, она сейчас прожжёт его взглядом. Надо спасать Микки.

— Точнее, я отказалась быть его девушкой.

Теперь этот взгляд был направлен на меня. Видимо, получим мы оба.

— Но почему, Ники? Ведь ты говорила, что он тебе нравится. Ты говорила, что почти…

— Стой! Не надо договаривать, — успела остановить ее я. — Не надо Майклу цитировать весь мой бред, ладно?

Только не говори, не говори ему этого!

— Она говорила, что почти любит тебя. Влюбилась — точно. И чувствует, что это почти любовь. Вот так. Хватит скрываться, Ники. Имей смелость сказать ему в лицо то, что постоянно говоришь за спиной!

Поздно.

— Ты так говорила? Тогда, что всё это значит? Что значит этот цирк, Ники? — обратился ко мне Майкл.

— Мел все врет, — выпалила я, не успев даже подумать.

— Хм… даже так. Посмотрим, пройдешь ли ты тест на правду.

Я не успела и рта раскрыть, как он наклонился ко мне и поцеловал. Жадно впивался губами в мои губы, раздвигая их и хозяйничая внутри языком. Мы же не одни…Что он делает… Но думать, когда он так безапелляционно вторгался в мой рот, заявляя свои права, было невозможно. Майклу, видимо, было плевать на то, что мы устроили шоу на глазах моей подруги. Он лишь углублялся в своем поцелуе. Пришлось остановить его, хотя абсолютно не хотелось!

— Что ты скажешь теперь, феечка?

Мел усмехнулась, пряча улыбку. А я показала ей язык и вернулась к Майклу.

— Да, это правда.

— Что именно — правда? — издевался он надо мной.

— То, что я люблю тебя! Понял? Люблю.

— Глупышка, Ники, — нежно прошептал он и щелкнул меня пальцем по носу. — Я тоже тебя люблю. И признаваться в этом совсем не больно.

Я улыбалась, как солнышко с картинки какой-нибудь детской книги. Действительно, совсем не больно.

— А теперь вопрос первостепенной важности. Зачем тебе нужны были деньги?

— Какие деньги? — опять Мел.

— Стоп! Давайте всё по порядку.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я начала свой рассказ. С самого начала. От момента, как я родилась. Что называется - вспомнить все. Слёз не было, лишь холодная решимость всё рассказать и отрешённость. Всё это происходит не со мной. Это не я. Итана не было в моей жизни. И Доминик Кросс — просто мой однофамилец. Я это все придумываю про какую-то бедную Ники. Так было проще, иначе я бы никогда не сделала этого, никогда не рассказала ему правду. Я в подробностях описала грандиозный скандал, сопутствовавший отставке моего отца, о том, как у него поехала крыша, и он стал неуправляемым. И мы плавно подошли к компромату и сложившейся ситуации.

—…И теперь мой отец меня шантажирует, — закончила я.

— Он бил тебя? — испуганно воскликнула Мел. — И ты, всё это время, скрывала это от меня?

— Прости, Мел. Но к тебе ведь это не имеет никакого отношения. Зачем тебе знать об этом дерьме?

— Ты права. Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения. Ко мне имеешь отношение ты! А теперь, строя логическую цепочку, можно сделать вывод, что и дерьмо меня тоже касается.

— Ладно, прости меня еще раз. Зато теперь стало гораздо легче.

Я посмотрела на Майкла. Он немного отошел от меня и стоял молча. Так я и думала, он не захочет иметь со мной дело после услышанного. Снова захотелось плакать.

— И от меня ты это все скрывала. — Его слова были наполнены холодом, под стать глазам.

— И тебе это дерьмо ни к чему… — неуверенно проблеяла я, боясь, что он прямо сейчас развернется и уйдет навсегда.

Майкл подошел ближе и сел на кушетку. Смотрит на меня. Я тяжело сглотнула, все ближе подходя к истерике.

— Я не боюсь быть запачканным никаким дерьмом, — сказал он и остановился. — И я убью твоего папашу, когда мы вернемся в Вашингтон.

— Мы? — Я не могла поверить, что он не бросит меня.

— Мы, а кто еще? Я и так планировал туда съездить, а теперь уже точно сделаем это.

— Ты не бросил меня, слава Богу, — гнула свою линию я. — И ты тут, — посмотрела на Мел. — Мои самые любимые люди. Только одного не хватает.

На меня уставились две пары глаз.

— Цези, — хихикнула я. — Третье любимое существо.

— Он, кстати, неплохо живет у меня дома. Вчера до семги добрался. До этого сыр стащил и мясо. Разрекламированный вискас его мало волнует.

— Надеюсь, я скоро его увижу, и…

— Мистер Митчелл, мисс Андерсон, часы посещения давно закончились. Я дал вам больше времени, но и оно, увы, не резиновое, — так не вовремя вмешался врач.

Хотя, я устала. И спать хотелось. Лишь бы Майкл завтра вернулся. Я все еще боялась его потерять.

— Пока, крошка, — попрощалась Мел. — Жди нас завтра. — Чмокнула меня в щеку и вышла.

— Спи хорошо, ладно? — сказал Майкл, укрывая меня одеялом. — Чем быстрее ты выздоровеешь, тем быстрее окажешься дома. У нас дома.

— Ты же вернешься, правда? Ты не уйдешь, Микки?

— Куда Микки денется от своей Минни? Его яйца у нее, — улыбнулся он.

— Я снова хранительница?

— Да, отныне и навеки.

— Эх, умеешь ты красиво говорить, принц. Все, иди, а то доктор пырнет тебя шприцем, — хохотнула я. — Остальное расскажу завтра.

— Какое такое остальное?

— Про Джейсона, кольцо и воровство.

— Скажи, у тебя с ним что-то было? Только «да» или «нет»? — решил напоследок узнать Майкл, хоть я и отвечала на этот вопрос ранее.

— Нет, Микки. Зачем мне чужие яйца? Твои — самые лучшие, — на полном серьезе произнесла я и обняла его.

Майкл ушел, а я откинулась на подушку. Ну, что, несостоявшаяся самоубийца Кросс, кажется, жизнь налаживается? Осталось только выспаться уже наконец!


Глава 2.

Как хорошо! Я, наконец-то, выспалась, отдохнула и всё рассказала Майклу. На душе стало легко. Единственная мысль, мучившая мою несчастную голову, была о том, что он мог уйти. Всю ночь я видела страшные сны: Майкл уходит, бросает меня с видом полнейшего презрения. И он прав. Страх остаться одной достиг своего предела, и я распахнула глаза. Господи, сердце стучит, как ненормальное. И все из-за него.

Майкл сидел в кресле и смотрел на меня. Когда я отрыла глаза, он улыбнулся. Но молчал. Наверное, думает, что опять этой дуре снятся кошмары.

— Чего ты такой счастливый, улыбаешься? — не выдержала я.

Молчит. Задумчиво смотрит на меня. Что это с ним?

— Просто люблю тебя, — спокойно говорит он и улыбается.

Я закрыла глаза, пытаясь подавить слезы. Ну, что он со мной сделал?! Ники Кросс научилась плакать от счастья. Вау. Прорыв года.

— Опять ты плачешь, моя хорошая. Что на этот раз? — спросил Майкл, присаживаясь рядом со мной на кушетку.

— Снова ты говоришь со мной, как с психически больной, — шмыгнула носом я.

Майкл громко вздохнул и изменил положение тела, ложась рядом и придвигая меня к себе.

— Да, да, да! Я люблю эту сумасшедшую девчонку, ясно тебе? Она абсолютно сумасшедшая, я таких еще не встречал. Но… я люблю ее, со всеми ее неадекватными тараканами и прочей живностью, — сказал Микки и поцеловал меня. Поднялся выше по щекам, собирая слезы.

Я рассмеялась и уткнулась лицом ему в грудь. Мой любимый Микки.

— Я так боялась, что ты уйдешь. Знаю, дура. Но дура, которая боится тебя потерять, — прошептала и начала покрывать его шею поцелуями. — Ммм… какой аромат, Микки. Ты, случайно, на свидания не ходишь, а?

— Как ты догадалась? — Майкл округлил глаза.

— Что?!

— Я каждый день хожу на свидания с одной потрясающей девушкой. Правда, я думал, ты не будешь против.

— Подожди, что ты сказал? — Я привстала на локте, вмиг становясь прежней Кросс. — Ты встречаешься с какой-то курицей, пока я тут валяюсь?!

— С воинственной курицей, — расхохотался он и вернул меня в горизонтальное положение, нависая сверху. — Эта девушка валяется в больнице, загремела туда из-за того, что порезала вены. Не буду же я ходить к ней, похожим на бомжа, правильно?

— Ах, ты, проказник! Ты обалденно пахнешь, — тихо сказала я, пробегая пальцами по щетине. — Настолько обалденно, что я хочу тебя, — уже не сказала, а выдохнула я, касаясь его губ.

— И я бы пошалил со своей Минни, но, увы, нельзя. Позже к тебе зайдет доктор, и мы будем выяснять, каких таблеток ты наглоталась, — категорично отрезал он.

— Микки, я… — начала я, но звонок его телефона прервал меня.

— Сладкая моя, я вернусь. Не скучай, ладно?

Он быстро чмокнул меня и вышел. Ну, вот, снова холодно в постели. Повернув голову, я увидела на тумбочке, рядом с кроватью, цветы. Свежие лилии. Какой запах! И какие эмоции дарят простые цветы после того, как чуть не переступил за черту. Но неужели я резала себе вены? Зачем мне это? В Бога я никогда не верила, но самоубийство, — действительно, грех. А Майкл не отвернулся от меня. Он тут, со мной. Невероятный мужчина. Самый лучший. Сердце наполняется радостью от одной мысли, что я получила его, что он остался со мной. И стучит оно, как отбойный молоток.

Тонкий ручеек сбежал по щеке, и я улыбнулась. Спасибо, Господи, хоть я в тебя и не верю, за эти минуты. За эти лучшие мгновения моей жизни. Словно однажды девчонка Ники уснула в своей убогой реальности, а проснулась в сказке. Да, сказка эта была с рейтингом для взрослых, но, все же… Будто мечта ожила на моих глазах. И я была готова на многое, чтобы удержать это чудо в своей жизни. Скажу больше — я была готова на все.

Моя любимая Мел тоже рядом. В конце концов, я и ей доверилась, а ведь так боялась. Теперь точно могу сказать, что она — моя лучшая подруга. Жизнь расставила все по своим местам. Теперь все так, как и должно быть.

В дверь постучали. Кто это? М & M обычно не стучат. М & M — это Майкл и Мел. Может, Джейсон? Было бы хорошо. Пусть он скажет им, что Флемиксин — это всего лишь успокоительное, и ничего больше.

О Боже, это Джесс. Что она тут забыла?

— Ники, привет.

У неё, что, виноватый вид? Да, пошла она вон отсюда, дрянь!

— Джесс, уходи. Я не хочу тебя видеть. А в этой палате я — главная, мои желания — закон.

— Уже шутишь, это хорошо, — немного замявшись, ответила она. — Ник, прости за эту подставу. Ты из-за этого вены порезала?

Кажется, ей ни капли не жаль. Блондинистая сука.

— Да, конечно, Джесс. Это же такая трагедия. Продавай дальше сама эти дебильные костюмы, желаю дорасти до главной по пиджакам! А теперь — уходи. Я хочу отдохнуть.

Где же Майкл или Мел? Еще слово, и я кину в нее вазу с цветами.

— Да ладно, Ники. Зачем тебе эта работа? У тебя богатый мужик. Всё есть. Трахайся, и будешь жить в шоколаде. Или он тебя бросил? Я же говорила, что так и будет. Так ты из-за него полоснула себя? Дурочка. Мужики того не стоят.

Я думала, поток этой желчи никогда не кончится. Больше терпеть этого я не могла, поэтому, всё, что мне оставалось — закричать. Но я решила cделать это немного иначе. Притворилась, что мне стало плохо и застонала.

— Ник, что с тобой? — Засуетилась эта сучка и подбежала ко мне.

Я вцепилась ей в волосы со всей дури. А дури во мне было — во, выше крыши. Джесс заорала, как истеричка, а я усилила хватку, касаясь ногтями ее лица. Пусть запомнит меня навсегда.

— Закрой свой рот, сука! И пошла вон отсюда, тварь! Подавись своей завистью! — Меня уже было не остановить, я визжала.

Тут же открылась дверь, и вбежала Мел.

— Господи, Боже мой, Ники, что случилось?!

Лицо Мел побагровело от злости, когда она увидела, кому я вырываю волосы.

— А, это ты — стерва крашеная. Я тебе сейчас повырываю волосы, на которые ты столько краски извела.

И вы не поверите, но она, правда, вцепилась ей в волосы. Оттащила от меня и таскала ее по больничной палате. Похоже, Джесс не ожидала подобного. Много же мы ей перьев вырвали!