Нет, просто у кого-то, как у моего отца, расстройство психики. Всё, не хочу больше об этом думать. Противно и гнусно. Все те люди погибли в страшных мучениях от приема этих гениальных препаратов. Фашизм и рядом не стоял с жестокостью отдельных личностей. От этих мыслей у меня закружилась голова, и я ушла в машину. Пусть Майкл дальше сам с этим разбирается. Нас с маленьким надолго не хватит.

Дома Майкл спрятал эти документы, несущие на себе печать смерти и боли многих людей, в сейфе. Позже он собирался отдать их каким-то высокопоставленным людям в правительстве. Но моя жизнь теперь никогда не будет прежней. И если я ещё раз увижу своего отца, я точно сделаю то, что мечтала сделать на протяжении всей жизни — ударю его. Или попрошу Майкла. Но изобью его точно, своими руками, или нет — не столь важно.

— Как ты думаешь, зачем твой отец оставил эти документы именно тебе?

— Не знаю, Ники. Возможно, он хотел, чтобы я передал их нужным людям — не зря же я их получил спустя столько лет после его смерти. Но лучше бы он их не оставлял.

— Согласна. И я была совсем маленькой, когда он умер. На кладбище еще с бабушкой ходила. Ничего не скажешь, искусно он все провернул!

— Ладно, не будем об этом, милая.

— Даже не верится, что все закончилось, Майкл, — сказала я, устраиваясь удобно на диване, укутываясь теплом его объятий.

— Все только начинается, дорогая, — проговорил меня в волосы он и поцеловал.

— В смысле?

— Начинается наша история, Ники. История нашей семьи.

Я задержала дыхание и не дышала, слыша только, как колотится мое сердце. Больше мы ничего не говорили друг другу. Ну, их, эти слова. Они могут лгать. Но его крепкие объятия и рука, нежно поглаживающая мой животик — никогда!


***

Сегодня был важный день. День, который я могла не пережить. И нет, это не роды. Это — встреча с Мел. Вечером я обрадую ее такой сногсшибательной новостью, и даже не знаю, какая реакция прилетит в ответ. Майкл не разделял моего волнения. Типичный мужик. Никакой тонкой душевной организации.

Он не позволил мне выйти в легком платьице. Даже под теплое пальто! И остался безразличен к моим аргументам о том, что мы на машине, а потом весь вечер будем в кафе находиться.

— Вот и ночью буду спать во всей этой толще одежды! — буркнула я, выходя из дома.

Но в машине, по дороге к назначенному месту, я отошла. Майкл устраивал свою руку у меня на колене, когда была возможность. И это было не грубое, захватническое проявление характера самца. Он делал это осторожно, нежно, боясь причинить мне неудобство. Потом рука неизбежно поднималась выше — к животику.

— Как ты себя чувствуешь, Ники? — участливо спросил он. — Больше не дуешься?

— Да, ладно. Нормально. Но ночью я точно в этом лягу спать.

— Я не только из-за холода заставил тебя так одеться… А еще и потому что… — замялся он.

— Ну, и почему?

— Я не хочу, чтобы другие мужики, и Мэтт в том числе, пялились на тебя в этом куске ткани, который ты называешь платьем!

Я расплылась в улыбке, почти стекая по сидению лужицей. Я получала ни с чем несравнимый кайф от его ревности.

— Но потом я, наверное, уже никогда не смогу надеть такое платье, — грустно произнесла я.

— Почему, солнышко?

— Меня беспокоят мои изменившиеся вкусовые пристрастия. Я ем, как гиппопотам! Мне, бывает, хочется рогалика с джемом и, в то же время, мяса, да пожирней. Это же ненормально, да? А что будет с моей фигурой?

— С фигурой ничего не будет. Не будет фигуры — не будет проблем. Не переживай, — очень удачно пошутил Майкл, на что я скинула его руку с колена. — Такие вкусовые предпочтения — это нормальное явление для беременных женщин. Меняется гормональный фон, организм требует разную еду, и не только ту, которую ты хочешь, а ещё и желания малыша учитываются.

— Спасибо, успокоил, — надулась я.

— Ники, ты мне любой нужна. И худышкой, и пышечкой. И молодой, и старой, — начал Майкл.

— Всё, всё, я поняла. И страшной, и красивой, и больной, и здоровой. Не продолжай, пожалуйста.

Через двадцать минут я уже поглощала картофель Айдахо и чесночный хлеб в вегетарианском ресторанчике. Майкл наотрез отказался со мной после этого целоваться.

Мел с Мэттом подошли немного позже. Она была в шикарном чёрном брючном костюме, Мэтт — в классическом костюме, тоже чёрном. Такая образцовая пара предпринимателей. Надеюсь, мы тоже круто смотримся с Майклом, гармонируем. Да нет, я уверена в этом!

— Ники Кросс! Ты ли это? Просто роскошна. Богиня, — воскликнула Мел, обнимая меня. — Такая светящаяся. Теперь я верю, что ты счастлива.

— И ты, Мел, выглядишь чудесно. Я тебя такой ещё не видела. Ты —просто фантастика, детка! — рассмеялась я. Мэтт, ты тоже красавчик, — подмигнула ему. — Костюмы у вас с Майклом одинаковые.

— Ну, давай, Кросс, рассказывай свою новость. А потом я — свою.

У Мел тоже новость? Двойная беременность? Было бы круто!

— Сначала ты, — настаивала я.

— Ладно. Я…

Беременна, да? Ну, скажи это!

— …устроилась на работу!

Наверное, я сильно изменилась в лице, раз Мел сказала следующее.

— Ники, ты не рада? Ты так огорчилась!

— Нет, нет, прости, Мел. И что за работа?

— Начальник отдела рекламы. Ники, это же уровень. У меня теперь есть все, что должно быть у успешной женщины: офигенный мужчина и суперская работа! Не хватает только малыша. Но это ещё успеется, да, Мэтт? — Она повернулась к нему, а Мэтт подавился воздухом. — Ладно, не кашляй, будущий папочка, ложная тревога. А теперь ты, Ник.

— Да, у меня, так, новость… Я просто беременна, — сказала я таким будничным тоном, будто и вправду ничего особенного.

— Аа, и всего-то… Стой! — Глаза Мел округлились. — Что ты сказала?! Беременна?! Вау! Круто!

Мел чуть столик не опрокинула, когда полезла меня обнимать. Надеюсь, Майкл не ревнует? Мы снова вели себя, как обезумевшие от радости школьницы.

— Мел, поаккуратней. Я всё же в положении. Ты раздавишь или задушишь меня, точнее, нас с Даниэлем.

— Ой, точно. Боже, Ники, я так рада! Эм… и ребёнок же от Майкла? Что я несу, конечно же, от Майкла!

И смотрит на меня так выжидающе!

— Ники, у тебя, что, ещё кто-то есть? — сжал челюсти и подозрительно посмотрел на меня Майкл.

Вот, что сделать? Поприкалываться, или нет? Ладно, сжалюсь.

— Да никого у меня уже нет. От Майкла, конечно, ребёнок. Что за вопросы, Мел?

— Я просто так спросила, на самом деле. Давайте что-нибудь закажем. Я хоть и не беременная, но есть хочу зверски.

Мы начали смотреть меню, как Майкл проревел на весь зал.

— Подожди-ка, что значит «уже»? Ты мне изменяла?! — От его громового голоса задрожали бокалы.

— Успокойся, мой ревнивец. Пошутила я. Всё о-кей. Никого у меня не было. Правда.

— Точно? — спросил он и так взглянул на меня, будто у него был встроенный детектор лжи.

— Точно, — кивнула я и потянулась к нему за поцелуем.

Как же я люблю его! Могла ли я ещё полгода тому назад подумать, что буду так счастлива? Нет, определенно, нет. Я дала себе обет безбрачия, поставила крест на всей жизни. Я была верна своему одиночеству. А сейчас я просто окрылена любовью. Я была готова целовать Майкла и шептать ему слова любви дни и ночи напролёт. Я была готова ради него на всё. Даже душу свою отдать. За настоящую любовь я готова отдать всё. Абсолютно всё.

— Вы же теперь поженитесь, да? — задала очень тактичный вопрос Мел, за что Мэтт толкнул ее под столом.

— Ну-у, не знаю, — уклончиво ответила я, уставившись в свою тарелку. Меня тоже волновал этот вопрос, но я была не вправе давить на Майкла. Звать меня замуж, или нет — только его решение. — Штамп в паспорте — это ерунда, Мел. Можно и так быть счастливыми.

— Я тебя не узнаю. Ты всегда говорила, что без штампа семья — не семья. А еще у вас будет ребенок, — продолжала она. — Ты перестанешь меня толкать, или нет? — это она уже сказала Мэтту.

— Говорила и говорила, теперь повзрослела, и взгляды поменялись. А Мэтт когда сделает тебе предложение? — решила атаковать ее я.

Бедный Мэтт! Его надо было видеть. Он не знал, куда от нас деться. Мел, похоже, поняла, что ее вопросы были не уместны. По крайней мере, в такой обстановке.

Дальше ужин проходил в тихой атмосфере. Мы болтали обо всем на свете. Было ощущение, что я находилась в эпицентре счастья. Мэтт и Майкл что-то обсуждали, уткнувшись в свои смартфоны, и мы с Мел болтали о своем, о девичьем. Пока Мел и мой язык меня опять не поставили в неловкую ситуацию…

— А как ты себе представляешь семейную жизнь, Ник? — поинтересовалась Мел, хрустя луковыми колечками. — Меня эта перспектива немного пугает, признаюсь.

— Да что там. Все очень просто. Мужику что для счастья надо? Полный желудок и пустые яйца, — сморозила я, забыв, что мы не вдвоем с Мел сидели.

Мужчины подняли головы. Мэтт еле сдерживался, чтобы не отпустить шуточку по поводу того, как Майклу со мной повезло. А Майкл закатил глаза, качая головой. Ну, да, он уже привык.

— То есть, я имела в виду… — пыталась выкрутиться я, но в голову ничего не приходило.

— Мы поняли, Ники! Все взрослые люди, — расхохотался Мэтт. — И, да, ты права, детка.

Майкл пересел ко мне и обнял меня, всем своим видом показывая, что я опять заставила его краснеть.

— Тебе надо отрезать язык, — прошептал он мне на ухо, зарываясь в волосы.

— Зачем же? Он очень даже нужен, чтобы выполнять вторую часть правила, — тихо ответила я ему. Дотянувшись до уха, я прошептала. — Я про яйца, если ты не понял.

— Вечером ты точно получишь за свой язык.

После этой угрозы я все время сидела, как на иголках. Мне хотелось получить! И я получила, по возвращению домой… Но это уже отдельная история.


Эпилог.


Четыре года спустя.

Эмма уснула с Цезарем в обнимку, и у меня появилась свободная минутка. Я сидела в кухне и, ожидая, пока закипит чайник, рассматривала приглашение на свадьбу от Мел. Это была потрясающая новость! Наконец-то, и они с Мэттом узаконят свои отношения. Я была так за нее рада. На весь дом! Когда пришло приглашение, я своими криками разбудила Майкла, который спал с Эммой, по-царски устроившейся у него на груди. Потом мне за это влетело… Пришлось успокаивать плачущую малышку и рассерженного Майкла.

Когда я прочитала окончание приглашения Мел: «Майклу и Ники Митчеллам», мысли унеслись прочь отсюда, далеко, на три года назад. Одним зимним вечером, по-моему, это был последний вечер февраля, я сидела за мольбертом с красками. Давно не рисовала. Мое художественное альтер эго било крыльями по клетке, требуя дать ему выход.

Майкл обсуждал планировку нового отеля в своем кабинете, и я решила порисовать. Настроение теперь было прекрасным каждый день! Утром я проверяла, не появился ли у меня животик — это входило в обязательную программу дня. А Майкл только и делал, что умилялся, глядя на меня, а иногда и смеялся вслух, когда я крутилась перед зеркалом под разными углами, пытаясь увидеть хоть немного выпуклости.

Малыш делал меня несказанно счастливой. Материнство украшает женщину — самая настоящая правда. Даже ожидание этого самого материнства делает женщину во сто крат привлекательней. Когда ты счастлив, разве может кто-то быть красивее тебя?

— Что рисует моя маленькая феечка? — спросил Майкл, появляясь сзади.

— Ой, я и не знаю, что рисую… Просто небо пока. Потом нарисую птиц — Ники и Микки. Это небо будет символизировать бескрайний простор нашей жизни. Как тебе идея?

— Слишком мудрено, — сказал он и наклонился ближе, целуя меня в шею. — Не хочешь отвлечься от рисования? Птицы Ники и Микки подождут, пока реальные поедят мороженого.

— Точно! Мороженое! — воскликнула я. — В морозильнике же была упаковка крабовых палочек, я их так хотела сегодня с утра.

— Нет, Ники, я говорю именно про мороженое.

— И что? Ты ешь мороженое, а мы хотим крабовые палочки.

— Я уже принес его и две ложки. Давай сначала — сладенькое?

Да, что он пристал ко мне? Хочу крабовые палочки, не хочу мороженое! Но деваться было некуда. Я взяла баночку мороженого «Баунти», и слюнки потекли. Это должно быть вкусно.

—Ты издеваешься? Что это такое? — недоуменно спросила я, смотря на малюсенькую ложку, которую он мне протягивал. — Мороженое я ем только большой ложкой.