Грейвс Трейси Гарвис - На острове

— Хочу поговорить с Кеном.

Кен Томлинсон, уже без малого тридцать лет работавший в системе бесплатного среднего образования штата Иллинойс, в течение шести лет был моим директором. Благодаря своей преданности ученикам и поддержке, оказываемой учителям, Кен стал одним из наиболее уважаемых людей в школьном округе. Он не привык особо заморачиваться по пустякам и лучше всех из тех, кого я знала, рассказывал неприличные анекдоты.

Через пару дней после злополучной пресс-конференции, в семь утра, я сунула голову в дверь его кабинета. Вскочив с места, он встретил меня на пороге.

— Детка, ты даже представить себе не можешь, как я рад тебя видеть! — обнял он меня. — Добро пожаловать домой!

— Я получила ваше сообщение на Сарин автоответчик. Спасибо, что позвонили.

— Хочу, чтобы ты знала: мы тебя не забыли. Думаю, должно пройти какое-то время, прежде чем ты снова войдешь в привычную колею. — Он сел за письменный стол, я заняла стул напротив. — Похоже, я догадываюсь, зачем ты здесь.

— Вам уже звонили?

— Несколько раз, — кивнул он. — Некоторые родители интересуются, собираешься ли ты возвращаться в школу. И хотя меня так и подмывало выложить им все, что я думаю насчет их возможных опасений, я не решился.

— Понимаю, Кен.

— С удовольствием предложил бы тебе твою прежнюю должность, но пришлось взять другого учителя буквально через два месяца после авиакатастрофы, когда уже ни у кого не оставалось надежды на твое благополучное возвращение.

— Я все понимаю. В любом случае я пока не готова возвращаться на работу.

Кен наклонился вперед, облокотившись на стол.

— Люди любят наводить тень на плетень. Человек так устроен. Старайся сейчас особенно не высовываться. Пусть все рассосется.

— Кен, я никогда не смогла бы причинить вред ученику.

— Знаю, Анна. Ни секунды в этом не сомневался, — сказал он и, снова встав из-за стола, добавил: — Ты хороший учитель. И не позволяй никому утверждать, что это не так.

В коридорах вот-вот должны были появиться учителя и ученики, а мне хотелось прошмыгнуть незаметно. Поэтому я решительно поднялась с места, сказав напоследок:

— Спасибо, Кен. Твое отношение очень много значит для меня.

— Анна, приходи еще. Нам всем будет приятно пообщаться с тобой.

— Непременно зайду.

* * *

Подробности пресс-конференции распространялись, точно лесной пожар, и очень скоро наша история стала достоянием всего мира.

К сожалению, большая часть информации была по меньшей мере неточной, откровенно приукрашенной и весьма далекой от действительности.

У каждого было свое мнение относительно моих отношений с Ти Джеем. Этот животрепещущий вопрос усиленно обсуждался в чатах и на форумах в Интернете. Я стала любимой темой для монологов гостей ночных ток-шоу и предметом для такого количества шуток, что вообще прекратила смотреть телевизор, отдав предпочтение одиночеству и успокоению, которые приносили музыка и книги, чего мне так не хватало на острове.

Ти Джею тоже пришлось хлебнуть неприятностей сполна. Недоброжелатели высмеивали его десятиклассное образование, подчеркивая, что для него гораздо важнее те знания, которые он получил от меня.

Мне не хотелось появляться на людях из-за небезосновательных опасений, что все будут на меня таращиться.

— А ты знаешь, что по Интернету можно заказать практически все необходимые вещи? — Я сидела возле Ти Джея и работала за Сариным ноутбуком. — И тебе доставят покупки прямо до дверей квартиры. Можно вообще не выходить из дому.

— Анна, ты не сможешь вечно прятаться, — ответил Ти Джей.

Я набрала в поисковике Google «мебель для спальни» и нажала «Ввод».

— На что спорим?

А через несколько недель началась бессонница. Поначалу мне просто было не уснуть. С благословения моей дорогой сестры Ти Джей часто оставался у нас ночевать, и я часами лежала, прислушиваясь к его ровному дыханию, но расслабиться не могла. Затем, даже если мне удавалось уснуть, я начала просыпаться в два-три часа ночи и уже до рассвета не могла сомкнуть глаз. Меня мучили ночные кошмары, мне снилось, будто я тону, и я вскакивала в холодном поту. Ти Джей сказал, что я стала часто кричать по ночам.

— Анна, может, тебе снова сходить к доктору?

Я была настолько издергана, что согласилась.

— Острое посттравматическое стрессовое состояние, — поставила диагноз мой лечащий врач. — Весьма распространенное явление, особенно у женщин. Анна, травмирующие события нередко способствуют развитию бессонницы и тревожного состояния.

— А как это лечится?

— Обычно комплексно. Когнитивной бихевиоральной терапией и таблетками. Иногда помогают антидепрессанты в небольших дозах. Я могу выписать тебе какое-нибудь снотворное.

Некоторые из моих друзей в свое время принимали антидепрессанты и снотворное, и все в один голос жаловались на побочные эффекты.

— Нет, если удастся, постараюсь обойтись без таблеток.

— А ты не хочешь обратиться к психологу?

Я готова была попробовать. А вдруг психотерапия действительно поможет наладить сон!

— Почему бы и нет?

Я записалась на прием к психологу, адрес которой нашла в телефонном справочнике. Ее офис располагался в старом кирпичном здании с обвалившейся ступенькой перед входом. Я отметилась у администратора, и уже пять минут спустя доктор, открыв дверь приемной, пригласила меня в кабинет. Она оказалась милой женщиной лет пятидесяти, с теплой улыбкой и крепким рукопожатием.

— Меня зовут Розмари Миллер.

— А я Анна Эмерсон. Приятно познакомиться.

— Устраивайтесь поудобнее. — Она показала мне на кушетку, а сама села в кресло напротив, между делом протянув мне свою визитку.

На низком столике у кушетки ярко горела лампа. Возле окна стоял фикус в горшке. Все свободные поверхности были заняты коробками «Клинекса».

— Я знаю о вашей истории из газет. И не удивлена, что вы здесь.

— У меня бессонница и тревожное состояние. Мой лечащий врач предложила мне сходить на консультацию к психологу.

— С учетом перенесенной вами травмы у вас вполне типичный случай. Вы когда-нибудь уже обращались к психологу?

— Нет.

— Тогда начнем с полной истории болезни.

— Хорошо.

И вот целых сорок пять минут она занудно расспрашивала меня о родителях, о Саре, об отношениях в семье. Поинтересовалась предыдущими взаимоотношениями с мужчинами, а когда я рассказала ей в общих чертах о Джоне, стала копать глубже, потребовала от меня мельчайших подробностей. Я беспокойно ерзала на кушетке, гадая про себя, когда же дойдет очередь до моей бессонницы.

— Вероятно, мне еще придется вернуться к некоторым пунктам истории вашей болезни. А теперь давайте поговорим о том, что у вас происходит со сном.

«Ну наконец-то!»

— Я или не могу уснуть, или просыпаюсь среди ночи. И меня мучают ночные кошмары.

— В чем выражаются кошмары?

— Мне снится, что я тону. Акулы. Иногда цунами. И как правило, всегда присутствует вода.

В дверь постучали, и она посмотрела на часы.

— Простите. Наше время вышло.

«Вы что, издеваетесь надо мной?»

— На следующей неделе можем приступить к упражнениям в рамках когнитивной терапии.

«Да уж, если мы будем идти такими темпами, то мой сон нормализуется не раньше чем через год».

Она пожала мне руку и проводила в холл. Едва закрыв за собой дверь, я выкинула ее визитку в урну.

Когда я вернулась домой, Сара с Ти Джеем ждали меня в гостиной. Я радостно плюхнулась к нему на колени.

— Ну как прошло? — поинтересовался он.

— Похоже, психоанализ не для меня.

— Чтобы найти хорошего специалиста, требуется время, — заметила Сара.

— Не думаю, что она плохой специалист. Просто я хочу попробовать кое-что еще. Не получится, вернусь к ней.

Я вышла из комнаты, а пару минут спустя вернулась, одетая в лосины для бега и ветровку поверх футболки с длинными рукавами и фуфайки. Натянув шапку, я присела на диван, чтобы зашнуровать кроссовки.

— Что ты делаешь? — удивился Ти Джей.

— Отправляюсь на пробежку.

С последней коробкой в руках я поднялся в новое жилище Анны: маленькую квартирку с одной спальней в пятнадцати минутах ходьбы от Сары с Дэвидом.

— А эту куда ставить? — спросил я, войдя в дом, и стряхнул с волос капли дождя.

— Ставь куда хочешь. — Она протянула мне полотенце, и я, стянув мокрую футболку, хорошенько вытерся. — Никак не могу найти простыни. Пока тебя не было, привезли кровать.

Когда мы с большим трудом все же нашли простыни, я помог Анне постелить постель.

— Я сейчас, — сказала Анна.

Вернувшись буквально через секунду с каким-то странным предметом в руках, она поставила его на ночной столик и воткнула штепсель в ближайшую розетку.

— Что это? — поинтересовался я, ложась на кровать.

Она нажала на кнопку, и комнату, почти полностью заглушив стук дождя по оконным стеклам, наполнили звуки морского прибоя.

— Устройство для воспроизведения звуков. Заказала в магазине товаров для спальни и ванной.

Анна легла рядом со мной. Я поцеловал ей руку, потом притянул к себе. Она расслабилась, ее тело словно растворилось в моем.

— Я так счастлив. А ты? — спросил я.

— Да, — прошептала она.

Она лежала в моих объятиях, а я прислушивался к стуку дождя, шуму прибоя и представлял, что мы снова на острове и ничего не изменилось.

Анна не просила меня переехать к ней, ведь я и так практически все время был здесь. Иногда, чтобы доставить удовольствие родителям, я ночевал дома; мы с Анной частенько забегали к ним: на обед или просто повидаться. Анна пару раз брала моих сестер с собой пройтись по магазинам, девочки были в полном восторге.

Мою часть арендной платы она наотрез отказалась брать, а потому, несмотря на ее возражения, я платил за все остальное. При моем рождении родители учредили трастовый фонд на мое имя. Доступ к фонду я получал по достижении восемнадцати лет, а потому теперь имел полное право распоряжаться деньгами. Средства, лежавшие на моем счете в банке, вполне покрывали расходы на жизнь; я мог позволить себе купить машину и оплатить обучение в колледже. Родители хотели знать, какие у меня планы на будущее, и непрерывно меня об этом спрашивали, но я еще и сам толком не знал, что буду делать дальше. Анна не заговаривала со мной на эту тему, но я прекрасно понимал, что она хочет, чтобы я начал работать над получением диплома о среднем образовании.

Иногда нас узнавали, особенно когда мы были вместе. Однако Анна постепенно перестала бояться появляться на людях и чувствовала себя уже гораздо комфортнее. Мы сидели в парке или просто гуляли, хотя до весны было еще ой как далеко. Иногда мы ходили в кино или ресторан, и все же Анна предпочитала обедать и ужинать дома. Она готовила мои любимые блюда, и я мало-помалу стал набирать вес. Она, кстати, тоже. Когда я гладил ее тело, то под руками уже были не кожа да кости, а плавные изгибы.

По вечерам Анна надевала кроссовки и бегала до изнеможения. Потом возвращалась домой, стягивала пропотевшую одежду, принимала горячий душ и ложилась ко мне в постель. У нее едва оставалось сил на то, чтобы заняться со мной любовью, после чего она отрубалась и спала как убитая. Иногда ее мучили кошмары, иногда она не могла сразу уснуть, но все это казалось пустяками по сравнению с тем, что было.

Мне нравилась наша привычная жизнь. И абсолютно не хотелось ее менять.

* * *

— Бен пригласил меня к себе на уик-энд, — сообщил я Анне за завтраком несколько недель спустя.

— Он ведь в Университете штата Айова. Так?

— Нуда.

— Мне нравится их кампус. Ты отлично проведешь время.

— Собираюсь уехать в пятницу. Меня подвезут его друзья.

— Советую тебе посмотреть университет, а не только местные бары. Быть может, ты захочешь там учиться, когда получишь диплом о среднем образовании.

Я не стал говорить Анне, что меня абсолютно не интересует колледж, расположенный в другом штате, а значит, вдали от нее. И, положа руку на сердце, вообще никакой колледж. По крайней мере пока.

* * *

В комнате Бена в углу возвышалась неустойчивая шестифутовая пирамида из пивных банок. Мне пришлось переступать через пустые коробки из-под пиццы и кучи грязного белья. Учебники, теннисные туфли и пустые бутылки из-под виски покрывали буквально весь пол.

— Господи, как ты можешь жить в таком бардаке?! — спросил я. — И в вашем лифте случайно никто не написал?

— Вполне возможно, — ответил Бен. — Вот твое удостоверение личности.