Репортеры заметили новую добычу — известного голливудского актера, звезду киноэкрана, появившегося из-за спины Джоанны. Все как один кинулись к нему и, приветствуя вновь прибывшую знаменитость, лихорадочно защелкали фотоаппаратами.

Звезда и его жена, державшая его под руку, выглядели идеальной парой, самим воплощением лос-анджелесского стиля и духа. Только посвященным было известно, что их брак — чистая фикция, потому что у актера был роман с другой, не менее знаменитой голливудской звездой. С мужчиной.

Джоанна, зная истинное положение вещей, посмотрела на них с изумлением. «Если бы я знала, что репортеры из «Ньюс оф зе Скруз» поджидают меня на каждом углу, а о моей жизни печатаются передовицы на первой полосе, я бы, возможно, тоже так улыбалась», — спустя секунду промелькнуло в ее голове.

Когда Джоанна несколько лет назад писала статьи о новостях в мире шоу-бизнеса, она беседовала с этим актером. Она помнила, как тогда практически растаяла от его сексуальности. Как несправедливо, что природа сотворила этого гомосексуалиста таким притягательным для женщин. Интересно, помнит ли он ее? Месяц назад ее журнал со статьей об этом актере отлично раскупался. Ходили слухи, будто он, по примеру Клинта Иствуда, выдвинул свою кандидатуру на пост мэра в своем городе.

Поймав на себе ее взгляд, он лениво улыбнулся. На этой улыбке он заработал свои миллионы.

— Держу пари, он всем девушкам так улыбается, — прошептала она Кате, — и молодым людям тоже.

Когда «мерседес» Лиз проезжал между двух телевизионных софитов, она увидела, как ее подруги вошли через стеклянную дверь в гостиницу.

Лиз, всегда испытывавшая маниакальный страх перед репортерами, решала как ей поступить: просто не обращать на них внимания и мужественно выйти из машины, как и подобает главному редактору газеты (может, Бог даст, она им и станет), или же, напротив, продемонстрировать им свою женственность и обаяние?

«Это несправедливо, — подумала она уже в который раз. Редакторы «Таймс», «Телеграф» или «Дейли экспресс»[6] — мужчины, и им не приходится поджимать живот и бояться, что в такую сырую погоду от их прически ничего не останется».

Да, это было несправедливо, но Лиз все же подобрала живот и шагнула на красный ковер. Довольно трудно в атласных туфлях на «шпильках» сохранять элегантную походку, непринужденно двигаться и спокойно дышать. И всё одновременно.

Она осторожно пробиралась через вестибюль, когда какой-то фотограф крикнул:

— Привет, Лиз. Ты всё еще должна мне за фотографии Клинтона.

Улыбка пропала с ее губ. Это не прибавит газете популярности среди фоторепортеров. Если они узнают, что в «Санди кроникл» не спешат платить, то станут предлагать свои фотографии в другие издания.

Не теряя чувства такта, она ему улыбнулась.

— Вам нужно обсудить этот вопрос с нашим художественным редактором.

Ну и нахалы эти независимые репортеры, никогда не упустят возможности публично высказать свои претензии.

Лиз была обязана своим успехом врожденному пессимизму. Она всегда была готова к тому, что в библиотеке не окажется нужной информации, что журналист опоздает на самолет, что сломается камера, и поэтому у нее всегда был запасной вариант.

Сначала она просто получала удовольствие от своей работы и радовалась осуществлению своих замыслов, но с годами поняла, что работа означает также испорченные вечера и пропущенные приглашения пообедать. Обидно работать на Флит-стрит, где полно баров с «мальчиками» и не иметь времени для серьезных отношений. В последнее время Лиз всё чаще встречались мужчины, которые ей явно были не пара. Лиз часто спрашивала себя, встретит ли она еще в своей жизни достаточно умного и подходящего мужчину, которому она бы тоже понравилась? Но про это желание мало кто знал.

Шестнадцать часов в день она находилась в беспощадном мире прессы. Она не могла допустить, чтобы язвительные коллеги, одинаково равнодушные к чужим печалям и радостям, узнали о ее страхах, и лишь с близкими подругами могла поделиться своими мыслями.

Лиз вошла в уборную отеля, всю увешанную зеркалами, и критически взглянула на себя. Перед ней появилось шесть отражений дамы в черном платье с люриксом. Она снова втянула в себя живот. Неплохо для Лиззи Уотерхаус из Джесмонд-Дина, «аристократического» пригорода Нью-Касла, скучного района, где ветер постоянно колышет занавески, а дома ждет куча бумаг, засунутых за каминные часы. Впрочем, сойдет также и для человека, который до полуночи сидит в офисе.

Утром она замазала тональным кремом мешки под глазами и осчастливила себя приобретением чрезвычайно дорогого вечернего платья от Кэтрин Уолкер, купить которое ее убедила Джоанна. Смотрится она очень даже прилично, учитывая, что за последние три месяца поправилась на шесть фунтов. «Все, я должна сесть на диету», пообещала она себе, как обещала почти каждую неделю. Когда женщина приближается к сорока, ей приходится решать, какую фигуру она хочет иметь. Лиз до сорока осталось шесть лет, но для нее, похоже, это время уже пришло.

Внутри нее шла постоянная борьба между привычкой хорошо питаться и желанием иметь такое тело, чтобы им можно было гордится. Нельзя сказать, что она не пыталась похудеть. Как и ее подруги, она принимала грязевые ванны, делала компрессы из морских водорослей, ходила в сауну и так далее. В своем стремлении похудеть она однажды зашла так далеко, что даже купила велотренажер и в течение одной недели энергично крутила педали, но в настоящее время он ей служил вешалкой.

Однажды они с Джоанной решили похудеть с помощью гипноза. Расслабленные они сидели на мягком диване, а гипнотизер снова и снова давал им установку, что они больше никогда, …когда, …когда не будут переедать.

— Ничего, кроме шоколада, — послышался сонный голос рядом с Лиз. Сеанс закончился тем, что они пришли домой и устроили пир из бананов и кукурузных хлопьев, больше в их крошечной квартирке тогда ничего не нашлось.

Сейчас Лиз желала иметь стройную фигуру сильнее чем когда-либо, но она обедала с министрами и, скрупулезно придерживаясь правил этикета, с младшими членами королевской семьи, а завтракала с промышленниками различных рангов, плотные завтраки которых состояли из трех блюд.

Когда лучшие в мире повара кладут вам под нос свои коронные фирменные блюда, а у вас от волнения просыпается волчий аппетит, ваша сила воли уходит на задний план.

Выйдя из туалета, она увидела множество очаровательных молодых женщин, выстроившихся в одну линию, чтобы сдать свои пальто. Это всегда ее немного раздражало. Почему бы не удвоить число служителей в гардеробе? И почему женщины забывают, что лучше оставить пальто в машине и померзнуть кару минут, чем потом понапрасну терять время? Или одеть накидку, которую можно просто повесить на спинку стула?

Лиз вдруг пришло в голову, что она уже привыкла пользоваться услугами шофера. Опасно. Настроение владельцев газет переменчиво, и если только Фергус Кейнфилд не предложит ей официально занять пост редактора «Санди кроникл», то снова придется ездить на автобусе. «Хорошо, что назад в любом случае возвращаюсь на такси».

Заметив у гардероба Катю и Джоанну, Лиз направилась к ним. Внезапно все притихли и застыли. Британцы не любят тех, кто лезет без очереди. Лиз прошла, небрежно покачивая сумочкой, улыбнулась Джулии Уолтерс, кивнула Эстер Рэнтсон и обратилась сразу ко всем:

— Извините, у меня нет пальто, я просто посплетничаю.

Суровые взгляды смягчились, и гул голосов возобновился.

Лиз увидела обрадованные лица подруг. Они кинулись к ней и заключили ее в свои объятия. Случайные зрители могли подумать, что они не виделись несколько месяцев. На самом же деле не проходило к дня, чтобы они не зашли друг к другу, и стоило им хотя бы раз в неделю не появиться вместе на людях, как по городу мгновенно начинали расползаться сплетни.

— Боже мой! — воскликнула Джоанна, оглядев Лиз, которая сегодня сногсшибательно выглядела. — Чудеса и превращения «Тысячи и одной ночи»! Последний раз мы виделись пару часов назад, но за это время ты совершенно преобразилась.

— Кто теперь скажет, что молитвы и Эстэ Лаудер не помогают? — усмехнулась Катя.

Подруги окинули взглядом очередь. Вечер обещал быть прекрасным. Безусловно, это была самая красивая очередь в Лондоне. Платья самых модных цветов зимнего сезона: мокрый асфальт, черный и антрацит. Всё точно так, как пишут в колонках светской хроники, только наяву. Сестры Коллинз — Полина, Джекки и Джоан — что-то обсуждали между собой. Редгрейвы, мать и дочь, также разговаривали друг с другом. В это время звезды и звездочки кино и телевидения, супермодели, жены высокопоставленных заправил из средств массовой информации, любовницы «Кое-Кого, Кто Имеет Вес» выясняли вопрос, почему ни один архитектор не додумался разработать проект, согласно которому в дамском туалете было бы в два раза больше кабинок, чем в мужском.

Одна из приглашенных, одетая в творение от Райфэта Озбека, махнула Лиз рукой. Лиз улыбнулась в ответ, хотя сначала и не узнала кто это. Внимательно присмотревшись, она вспомнила. Это же Уэнди Лей, известный автор статей из светской жизни. Как всегда Лиз не могла не бросить взгляд на платье Уэнди. Почему бы и не купить такое, раз ты любовница супермагната Роберта Максвелла.

— Увидимся, — произнесла Лиз. Уэнди ей нравилась.

Звонок ее сотового телефона раздался как гром среди ясного неба. Это опять звонил юрист их газеты; из-за гула, стоявшего в вестибюле, Лиз с трудом расслышала его голос. Джоанна и Катя усмехнулись. Телефономания их подруги выходила за рамки нормы. Хотя она и делала каждый раз вид, что недовольна, когда звонил телефон, ее страсть к телефонным разговорам была известна Джоанне и Кате.

— Нет, ты не можешь позвонить позднее. Здесь запрещено разговаривать по телефону… Потому что мы в прямом эфире, вот почему. Я позвоню тебе часика через два, ладно? — Лиз отключила сотовый и убрала его в сумочку.

Наконец Катя сдала плащ, и они дружно устремились к зеркалам, где стали прихорашиваться.

— Вы обе выглядите замечательно, — сказала Лиз. — Как тебе удалось влезть в это платье?

— С помощью голодания, — парировала Катя.

— После того, как у меня родится ребенок, я тоже сяду на диету, — сказала Джоанна. — Ну, может, когда ему исполнится лет шестнадцать.

Разговаривать о своем весе было так же естественно, как дышать. Джоанна и Лиз вдруг заметили, что Катя пристально смотрит в спину блондинке с короткой прической, одетую в парчовый костюм, сжитый на заказ.

В этот момент Катя была абсолютно уверена, что это она.

Когда же блондинка повернулась, то ее лицо оказалось совершенно незнакомым. Как только Катя заметила, что ее подруги наблюдают за ней, она тут же отвела взгляд от блондинки, поняв, что должна быть более осторожна.

— Что случилось, — спросила Джоанна.

— Ничего, ничего. Всё отлично, — ответила Катя и направилась в туалет, беспокоясь, как бы ее лицо не пошло пятнами, что всегда случалось, когда она испытывала сильный стресс.

Когда она ушла, Джоанна прошептала Лиз:

— Ты заметила ее реакцию на эту блондинку? Наверно, это его жена. Теперь я понимаю, почему она весь вечер такая взвинченная.

— Черт! — ответила Лиз с чувством. — Это всегда так. Помнишь мое состояние, когда я находилась на приеме вместе с женой Эсмонда? Я весь вечер не могла глаз поднять. Так оробела, что не могла дождаться, когда же смогу уйти. Не дай Бог испытать такое еще раз.

— Раз он женат, в нем, наверное, есть что-то особенное, — отозвалась Джоанна. — Она обычно никогда не крутит романы с женатыми мужчинами.

— Кто же это?

— Не знаю. Какая-нибудь важная персона. Она впервые не хочет нам рассказать. Держу пари, кто-нибудь из знаменитостей.

Смесь любви, участия и любопытства заставила Джоанну заметить:

— Давай понаблюдаем, с кем она будет разговаривать.

Через несколько минут Катя возвратилась и стала рыться в сумочке в поисках тонального крема. Она могла пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда ее лицо покрывалось пятнами. Та ночь, когда она, возвращаясь домой, встретилась перед домом со своим отцом, ходившим с таким видом, словно ему точно известно, что она потеряла невинность. Собеседование при приеме на работу в «TB-Утро» и тот первый вечер с человеком, которого она любит. Дерматологи с Харли-стрит, к которым она обращалась за консультацией, ничем не смогли помочь.

— Не волнуйся, — сказала Лиз, наблюдая, как Катя наносит крем на лицо. — Ты знаешь, что все будет нормально, как только ты успокоишься. Ну же. Мы всегда жалуемся, что мало отдыхаем, так давайте получать удовольствие от сегодняшнего вечера. Когда последний раз мы купались в шампанском и ели пирожные?

Катя и Джоанна секунду подумали и хором ответили: