Патриция Линн - На пороге счастья

Теперь Коди отбросил в сторону нежность, да Кэтлин и не просила о ней. Его руки стали властными и требовательными, а рот просто терзал податливое тело. Он словно отправился с ней на автомобиле вместо шоссейной дороги на проселочную, где их неумолимо трясло от заданного темпа и сердце ухало в пропасть от головокружительных поворотов, но и удовольствие, испытанное обоими, не поддавалось описанию. Это нельзя было сравнить даже с пережитым во время солнечного восхода в горах.

Подойдя к самому пику блаженства, Коди на мгновение замер и хрипло потребовал ответа:

– Кто сейчас с тобой, Кэти?

– Коди! – выкрикнула она.

В следующее мгновение оба уже мчались на сумасшедшей скорости к экстазу и новому измерению.

Коди почувствовал, как последняя сладкая дрожь сотрясла ее тело, и обнял крепче. Его руки ласково погладили ее по спине. Она вздохнула.

Коди еще никогда не чувствовал себя таким счастливым и удовлетворенным после близости с женщиной. Кэтлин затронула его душу и умудрилась изменить его. Он уже никогда не будет прежним.

– Почему здесь так темно? – сонно спросила Кэтлин.

– Деревья заслоняют практически весь свет с улицы, а у меня еще и темные шторы.

– Слегка обескураживает, – созналась она, – Словно моим любовником был призрак.

Он счастливо рассмеялся.

– Любовник-призрак. Хочешь, я включу свет?

– Не сейчас. Я все еще наслаждаюсь иллюзией.

– Что касается меня, то можешь наслаждаться этой иллюзией хоть до утра. Но должен напомнить, что скоро отвезу тебя домой.

– Знаю. Мне ведь надо думать о двух дочерях-подростках. Для них я должна быть примером для подражания.

– Ты чудесный пример для подражания.

– По правде говоря, мне вовсе не составляло труда быть примером, пока я не познакомилась с тобой. Ты совратил меня, Коди Вашингтон.

– И наслаждался каждой минутой совращения.

– Как и я сама, – мягко засмеялась Кэтлин.

Он обнял ее и поцеловал в волосы. Кэтлин не походила на тех женщин, с которыми Коди привык иметь дело. К такой женщине, как Кэтлин, мужчину так и тянет вернуться в холодные зимние ночи и найти тепло и понимание. Именно такая женщина заставит закоренелого холостяка позабыть о привычном образе жизни и начать строить планы совместного будущего. И именно этим он сейчас и занимался.

Коди закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он хотел, чтобы Кэтлин знала о его чувствах. Хотел облачить эти чувства в слова. Очень хотел, но знал, что это несправедливо по отношению к ней. Кэтлин делала лишь первые шаги в своей ни от кого не зависящей жизни, пыталась узнать, на что способна. Он не сомневался, что и она остро чувствовала, что происходящее между ними – нечто особенное, сродни благословению Божьему. Но сильно сомневался в ее желании отдаться на милость Всевышнего и выйти за него замуж, тем самым все расставив по своим местам.

– Что случилось? – тихо спросила Кэтлин, ласково погладив его руку. – Я же чувствую, как ты весь напрягся.

Коди покачал головой и попытался избавиться от накатившей грусти. Первый шаг должна сделать она сама. Нечего толкать ее к какому-либо решению, ведь она ненавидит приказы и указы до отвращения. Он и сам не хотел бы, чтобы его любовь была эгоистична и требовала от нее подчинения. Ему придется терпеливо ждать.

– Пожалуй, пора отвезти тебя домой, – сказал Коди. – Сейчас, наверное, около двух ночи.

– И все? А может быть, я тебя разочаровала?

– Кэти!

Она безошибочно отыскала его рот своими губами. Дремлющие остатки пережитой вместе страсти вспыхнули вновь и охватили их, словно занявшийся лесной пожар. И его жажда, горячая и настойчивая, пересилила логику и здравый смысл, Коди застонал.

– Ну только разочек, – отчаянно прошептала она прямо ему в губы. – Люби меня, Коди.

– Я и люблю, – хрипло ответил он. – Навсегда, Кэти.

Несколько дней спустя Кэти все еще с магнитофонной точностью могла воспроизвести в уме этот сиплый голос и нежность, с какой он произнес это. Неужели правда? Неужели он хоть на секунду выдал свои настоящие чувства? Или она слышит то, что ей хочется слышать?

– Может быть, ты ждешь, что одежда сама выйдет из шкафа? – удивленно спросила Холли.

Кэтлин очнулась и оглянулась на дочь. Ну и глупо же она, наверное, выглядела, уставившись в шкаф!

– Это было бы замечательно, потому что я никак не решу, что же надеть, – выкрутилась Кэтлин.

Холли решительно подошла, вытащила из шкафа персиковую шелковую блузку и подходящие по цвету слаксы.

– Вот это должно выглядеть на тебе чудесно.

– Спасибо, Холли.

Холли пожала плечами.

– Ерунда, не за что.

Девочка уютно свернулась на кровати.

– А где Хизер? – спросила Кэтлин, надев блузку.

– Наверное, пытается дозвониться до папы. Как только она дозвонится, то придет и скажет мне о его решении.

Кэтлин пыталась застегнуть перламутровую пуговку на манжете, но у нее задрожали руки. Хизер старалась дозвониться до Гэри с того самого дня, как Кэтлин сообщила, что остается в Монтане. То есть уже две недели. Злость забурлила в венах Кэтлин. Уж за две-то недели наверняка он не раз заглянул домой и прослушал сообщения на автоответчике. Возможно, вообще не уезжал из города. Если он и сегодня проигнорирует звонок дочери, то Кэтлин сама полетит в Чикаго и вырвет это ледяное сердце из груди.

– Как ты думаешь, он вспомнит, что это наш день рождения? – трезво спросила Холли.

– Не знаю, – мягко ответила Кэтлин. – Я вообще его больше не понимаю.

Открылась дверь. В комнату вошла хмурая Хизер.

– Где он? Что, если с ним что-нибудь случилось? И кто знает, что нас надо обязательно оповестить?

– Джеки знает, – напомнила Холли.

– А что, если и с ней, и с папой что-нибудь случилось?

– Хизер, в Чикаго уйма людей знает, как связаться с нами, – спокойно сказала Кэтлин. – И я уверена, что с твоим отцом все в порядке.

– Тогда почему он не звонит мне? И почему он не поздравил нас с днем рождения?

– Я честно не знаю, Хизер, – вздохнула Кэтлин.

– Но раньше он никогда не забывал делать это. «Потому что рядом была я, чтобы вовремя напомнить! – горько подумала про себя Кэтлин. – А в этот раз не сделала этого. Дьявол бы его побрал! Ну почему Гэри столь эгоистичен с дочерьми? Почему не может подумать сначала о них, а потом уж о себе?» Но уже прокручивая в мозгу эти вопросы, она понимала, что бессмысленно пытаться найти на них ответ. Ответов попросту не было.

Кэтлин отвернулась от зеркала, перед которым причесывалась, и широко улыбнулась.

– Давайте праздновать! Обойдемся и без него. Пятнадцать лет бывает только раз в жизни! Мы будем веселиться до упаду, а ему расскажем все как было, когда позвонит.

– Вот это здорово! – Холли скатилась с кровати. Теперь Холли и Кэтлин вместе выжидающе смотрели на Хизер.

Девочка на секунду нахмурилась, но затем просияла.

– Я слышала, как Мэтти сказала, что они с Лонни испекли совершенно особенный торт в нашу честь.

– Правда? – удивленно произнесла Кэтлин. – Можно спорить, что это будет нечто фантастическое!

– Ладно, тогда пошли испробуем, что там за торт! – Хизер решительно встала с кровати.

Мэтти и Лонни осторожно внесли огромный поднос с тортом. Толпа гостей расступилась перед ними, и они добрались до праздничного стола без осложнений. Одна часть торта была шоколадной – с шоколадной глазурью. Другая – белой, с белой глазурью. Шоколадная часть предназначалась для Холли, белая – для Хизер. На торте торжественно горели пятнадцать красивых свечей.

Девочки встали с обеих сторон торта. Хизер медленно сосчитала до трех, и сестры принялись дуть изо всех сил. Свечи быстро погасли, и гости устроили девочкам овацию.

Девочки сцепили ладони правых рук. «Загадай желание», – прошептали они хором и закрыли глаза. Постояв так несколько секунд, девочки открыли их и улыбнулись друг дружке, прежде чем расцепить ладони.

Кэтлин заморгала, чтобы справиться с неожиданными слезами. Кто-то положил руку ей на плечо, и Кэтлин повернулась. Коди вопросительно смотрел на нее.

– О чем это они? Ее губы задрожали.

– Традиция. Гэри научил их этому. Он называл это «особым пожеланием близнецов».

Коди заметил слезы в ее глазах и ласково погладил по спине. В эту секунду ему стало пронзительно ясно, что Гэри Хантер все еще занимает заметное место в ее жизни, не важно, заслужил он того или нет.

– Мам, первый кусок тебе, – крикнула Холли. – Ты какой будешь: белый или шоколадный?

– А можно и того и другого?

– Конечно.

Мэтти разрезала торт, а Лонни раздавал всем мороженое. Вскоре все гости и работники ранчо оживленно жевали, болтали и смеялись. Близнецы расхаживали между веселящимися гостями и по очереди болтали с ними. Кэтлин знала, как легко адаптировалась к жизни на ранчо Холли. От многих гостей и от здешних работников она слышала много лестных слов о девочке и о том, как с ней приятно общаться и работать. Но сегодня и Хизер явно заработала одобрение многих.

– Кэти?

Кэтлин мгновенно почувствовала нервозность в зовущем ее голосе Джона. Брат шагал к ней через толпу с нахмуренным лицом. Она открыла рот, чтобы спросить, в чем дело, но тут Хизер издала торжествующий вопль и рванулась через огромную столовую к двери. Кэтлин оцепенело молчала, глядя, как Хизер бросилась в объятия мужчины, появившегося следом за Джоном.

Гэри поднял и закружил девочку и сказал:

– Ты ведь не думала, что я забыл про твой день рождения?

– Нет, я знала, что ты ни за что не забудешь! Почему ты не сообщил, что приедешь?

– Я хотел сделать вам сюрприз.

Он засмеялся и поставил ее на землю. Холли медленно приблизилась к нему, вежливо улыбнулась и без особого энтузиазма обняла отца. Это было так не похоже на страстные объятия сестры, что бросалось в глаза. И тут только Гэри обратил внимание на прическу Хизер.

– Что, к дьяволу, ты сотворила со своими волосами? – сурово спросил он.

– О, только не сходи с ума. Я просто хотела испробовать что-нибудь новенькое. Они быстро отрастут.

– А цвет? Останется таким, как сейчас?

– Нет. Это тоже временно, – рассмеялась Хизер.

– Вот и хорошо. – Гэри весело рассмеялся. – По крайней мере теперь вас легко отличить.

– Ох, папочка! – Хизер подпрыгнула и чмокнула его в щеку. – Я так рада, что ты приехал!

Он поднял голову, и Кэтлин почувствовала, как его глаза буквально пронзили ее насквозь. Через несколько секунд Гэри внимательно осмотрел небольшую группу людей за ее спиной: Джона, стоявшего сбоку и готового броситься на защиту, Олана и Дженни, с любопытством наблюдавших за Гэри с дочерьми, и Коди, все еще небрежно развалившегося на стуле рядом с Кэтлин. Острые глаза Гэри как бы измерили и сфотографировали Коди и лишь потом снова вернулись к Кэтлин.

Гэри пересек комнату с ленивой улыбкой на губах.

– Привет, Кэтлин, – поздоровался он. И совершенно неожиданно склонился и мимолетным поцелуем скользнул по ее губам. Она мгновенно отпрянула. Он улыбнулся еще шире и шелковым голосом произнес: – Удивлена?

– Почему ты не сообщил мне, что приедешь?

– И испортил бы сюрприз? Ведь так же намного интереснее, разве ты не согласна?

«Нет! Я не согласна!» – хотелось завопить Кэтлин. Иметь с ним дело по телефону – это одно, а лично... Ох, пожалуй, она к этому еще не готова. Кэтлин сразу же почувствовала, что растеряла храбрость и какие-либо преимущества. Как будто ее снова связали по рукам и ногам.

Как всегда, он выглядел так, словно только что сошел со страниц модного журнала. Вне всякого сомнения, Гэри был красавцем. И только Кэтлин знала, что это лишь маска, скрывавшая такое редкое уродство, что днем с огнем не сыскать.

Хизер взяла отца за руку.

– Ты надолго к нам? – умоляюще спросила она.

– У меня несколько отгулов, – медленно ответил он. – Вот я и подумал, что, пожалуй, съезжу и сам посмотрю, что же так привлекло здесь вашу мать. Ты ведь не возражаешь, Кэтлин?

Кэтлин молчала, и Хизер поспешила ответить за мать:

– Конечно, она не возражает. Где ты остановился? Гэри бросил на бывшую жену насмешливый взгляд и спросил у дочери:

– Надеюсь, здесь можно найти свободную комнату? Хизер мгновенно повернулась к Джону:

– У тебя есть еще одна свободная комната, дядя Джон? Джон в отчаянии посмотрел на сестру. И тут вмешалась Холли, спокойно предложившая:

– Думаю, тебе будет гораздо удобнее в мотеле в Боузмене, папа. Тебе ведь необходим телефон и покой. Здесь слишком людно для тебя, да и ванна одна на всех.

– О, не знаю. – Гэри сделал вид, что размышляет. – Ничего, думаю, что пара дней простецкой жизни мне даже будут приятны.

Коди шагнул к Кэтлин и положил ладонь на ее спину. И чуть не выругался во весь голос, поняв, что женщина ощутимо дрожит.

– Мы не знакомы, – сказал он, в упор разглядывая мужчину. – Меня зовут Коди Вашингтон.