Патриция Линн - На пороге счастья

– Не возражаешь, если я уведу твою партнершу?

Кэтлин подняла глаза, и состояние легкой эйфории мгновенно испарилось. Она уже успела причислить Коди к той же категории людей, к которой относились и Гэри с ее отцом: тираны, любящие все держать под контролем.

– Отстань, Коди! – взмолился Адам. – Мы с Кэтлин только-только начали узнавать друг друга.

– Вижу. Будь джентльменом, Адам. Я знаю, что это невыносимо трудно для тебя, но все же попытайся.

Кэтлин, почувствовав, как Адам напрягся от оскорбления, вздохнула и бросила на Коди раздраженный взгляд.

– Все в порядке, Адам, – успокоила она жокея мягкой улыбкой. – Почему бы вам не вернуться к столу и не заказать мне что-нибудь выпить?

Адам заколебался, но наконец уступил. Уходя, он бросил на Коди многозначительный взгляд, ясно дававший понять, что они еще потолкуют по этому поводу.

– Сколько вы уже выпили? – спросил Коди, подхватывая свою партнершу.

– Не знаю. Но уверена, что вы намного опередили меня.

– Несомненно. Но если судить по пылающим щекам и сиянию глаз, то и вы выпили более чем достаточно.

– Это что, нужно рассматривать как приказ? У вас прямо талант отдавать их.

Коди проигнорировал ее смешок.

– Поосторожнее с этой звездой родео. Он вовсе не столь невинен, как хотел бы заставить вас поверить.

– Да ну? – сладко пропела она. – Я обязательно подумаю об этом.

– Угу. Когда рак на горе свистнет. Вы даже не собираетесь прислушаться к моим словам, и мы оба об этом знаем.

– А зачем? Вы предупреждаете меня об Адаме, а сами недавно чуть не занялись любовью с рыженькой посреди танцплощадки.

– Ревнуете, Кэтлин?

– Господи! – Женщина подняла глаза к небу. – Не обольщайтесь, Коди.

Но тот лишь улыбнулся в ответ своей снисходительной улыбкой, так выводившей ее из себя. Она опустила глаза, чтобы не взорваться. Тут Кэтлин обнаружила, что за время беседы он успел так притянуть ее к себе, что между ними не осталось практически никакого пространства. Ее грудь слегка касалась его груди, и это странно возбуждало, но рука Коди, лежавшая на ее спине, была, похоже, из стали.

Кэтлин подняла на него глаза, и между ними словно проскочил электрический разряд. Мгновенно возникшее взаимное притяжение казалось острым и болезненным. И появилось ощущение настоящей опасности. Сердце женщины бешено заколотилось.

Пытаясь отвлечься, она выпалила первое, что пришло в голову:

– Почему у вас патологическая потребность приказывать мне?

– Не знаю, – честно ответил он. – Просто вам это, кажется, необходимо.

– Уверяю, что это не так. Мной руководили всю жизнь. Вот я и решила недавно взять свою жизнь в собственные руки и прожить ее так, как это нравится мне самой. И мне не нужны ни вы, ни любой другой мужчина, чтобы указывать, что мне можно, а что нельзя делать.

Коди так напрягся, что Кэтлин поняла – ей удалось полностью отомстить ему за невыносимое высокомерие.

– Позвольте заверить, что вовсе не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь. Лично я считаю, что чем раньше вы уедете отсюда в Чикаго, тем лучше. Вы не созданы для жизни здесь. Вы для этого слишком беспомощны.

Кэтлин отпрянула, пытаясь вырваться из его рук. Ярость росла в ней с невероятной скоростью и силой и так и просилась выплеснуться наружу.

– Не смейте мне больше указывать, что делать! – проговорила она, и каждое слово звучало громче предыдущего. – Я гроша ломаного не дам за все ваши предположения. Я буду ездить на той лошади, которую выберу сама. Я останусь в Монтане столько, сколько пожелаю сама. И танцевать я буду с кем пожелаю. И если захочу переспать с каждым мужчиной в этом зале, то так и сделаю, ясно?

Раздались громкие аплодисменты и веселые подбадривания толпы. Кэтлин заморгала от неожиданности и оцепенела от ужаса. Ее так распирало от ярости, что она совсем позабыла, где они находятся. Очевидно, толпа развлекалась ее страстной речью, весьма удачно пришедшейся на конец мелодии.

Ковбой, выглядевший так, словно на нем скопилась трехнедельная пыль от перегонки скота, выскочил вперед.

– Можно мне предложить себя в качестве первого кандидата, мэм? – с надеждой ухмыльнулся он.

– Прости, приятель, – тут же вмешался Коди, – леди слегка погорячилась. – Его пальцы обхватили ее локоть мертвой хваткой, и Коди двинулся к двери. Кэтлин поняла, что либо придется поспевать за ним, либо он просто поволочет ее за собой. Когда они вышли на улицу, свежий ночной воздух принес приятное облегчение. Коди по-прежнему шагал широким шагом, так что Кэтлин пришлось бежать рядом, чтобы не упасть.

Когда они дошли до его машины, Коди резко повернулся, отпустил ее руку и прижал женщину к дверце машины.

– Если кто-то и будет первым, так это я! – И Коди впился в ее губы.

Мгновенно все мысли Кэтлин смешались, ее захлестнуло чувство восторга. В поцелуе не было нежности. Он был страстным и собственническим, но она покорно отдалась ему. Он заражал своей страстью и вызывал ответный огонь во всем теле.

Наконец Коди оторвался от ее рта. В тишине раздался хриплый стон, он уткнулся лбом в ее волосы, все еще перебирая их. Кэтлин слышала его судорожное дыхание, грудь вздымалась в такт учащенным вдохам, пока Коди пытался отдышаться.

– Кэтлин...

– Кажется, я видела его машину вон там, – раздался встревоженный голос Мэтти.

Коди в отчаянии застонал, но Кэтлин так и не смогла заставить себя посмотреть на него. Она четко расслышала сожаление, когда он произнес ее имя. Было бы просто невыносимо увидеть то же самое в его глазах.

– Тебе лучше уйти, – тихо сказал он.

Кэтлин подняла глаза, и Коди, убрав прядь волос с ее щеки, наклонился и нежно поцеловал в губы.

– Спокойной ночи, Кэтлин, – прошептал он, и ушел.

Ошеломленная этой нежностью больше, чем предыдущим страстным поцелуем, Кэтлин медленно повернулась и пошла прочь от машины.

– Мам? Мы здесь еще долго пробудем? – спросила Хизер.

Кэтлин оторвала взгляд от серебряных ложек и вилок, которые аккуратно заворачивала в бумагу.

– Но мы здесь всего три недели, рыбка.

– А мне показалось, что целых три года. Кэтлин улыбнулась и вернулась к своей работе.

– Хизер, тебе здесь действительно так плохо или ты поставила перед собой задачу портить всем настроение?

– Я здесь несчастна, – упрямилась Хизер. – Мне не хватает моих друзей из Чикаго и...

Кэтлин терпеливо ждала продолжения:

– И?..

– Я скучаю по папе, – выпалила Хизер. – Почему он ни разу не позвонил с тех пор, как мы сюда приехали? Ты, наверное, просто не сообщила ему, что мы здесь, да?

– Ты прекрасно знаешь, что я все ему сказала.

Кэтлин вздохнула, не зная, что ответить дочери. Со времени их развода Гэри становился все необязательнее по отношению к дочерям. Ее это нисколько не удивляло, но его равнодушие больно ранило девочек, особенно Хизер. А Кэтлин уже устала придумывать уважительные причины для его затяжного молчания.

– Понятия не имею, почему папа не звонит. Ты же знаешь, Хизер, как он иногда бывает занят.

Ее объяснение было встречено задумчивым молчанием девочки. Кэтлин почти физически ощутила, как лихорадочно проносятся мысли в голове дочери под крашеными волосами. Кэтлин улыбнулась, представив, что произойдет, когда Гэри увидит «новую» Хизер. Прошел месяц с тех пор, как она показала свой новый стиль, и Кэтлин могла уже смотреть на нее без внутреннего содрогания. А когда впервые увидела ее такой, то чуть не упала в обморок.

– Как ты думаешь, папа женится на Джеки? – внезапно спросила Хизер.

«Только если той хватит ума забеременеть», – злорадно подумала Кэтлин. И тут же пожалела об этом. Джеки Уорд не была причиной ее разрыва с Гэри. Это произошло намного раньше того, как Джеки возникла в жизни Гэри.

– Думаю, тебе лучше спросить об этом папу.

Кэтлин закончила укладывать серебро в ящик и отнесла его в конец длинного стола.

– Ты хоть немного скучаешь по нему?

Руки Кэтлин замерли, и она подняла глаза на дочь. Та пристально смотрела на мать. Кэтлин почувствовала вызов в вопросе и тщательно продумала ответ, затем медленно подошла к Хизер.

– Когда ты повзрослеешь, многое само собой станет понятнее. Что тебе нужно усвоить сейчас, так это то, что в данной ситуации никто не выигрывает. – Она ласково погладила Хизер по щеке. – Но нет и врагов. Так что перестань примерять ко мне роль разрушительницы брака.

Хизер долго смотрела на мать, затем опустила глаза.

– А ты изменилась с тех пор, как мы приехали сюда, – тихо сказала она.

– Изменилась? – В голове Кэтлин отчетливо прозвучало удивление. – Как же я изменилась?

– Ты кажешься счастливее. Как если бы хотела остаться здесь.

– Что ж, наверное, ты права. Я действительно счастливее. И может быть, я захочу остаться здесь.

Кэтлин мгновенно осознала свою ошибку. Хизер тут же вздернула подбородок, а глаза мятежно засверкали.

– А я здесь не останусь! Так что лучше тебе знать об этом с самого начала. Я позвоню отцу и поеду жить с ним.

– Хизер...

– Нет! Ничто не заставит меня здесь остаться!

Хизер резко повернулась и выбежала из столовой.

Кэтлин опустила голову и устало потерла глаза. Проклятие! Всякий раз, когда казалось, что она на шажок приблизилась к Хизер, все мгновенно превращалось в очередную схватку. А война была объявлена, когда детям сообщили, что родители разводятся. Сильнейшая истерика Хизер застала родителей врасплох. Но Гэри, как всегда, немедленно исчез, оставив разбираться во всех этих сложностях Кэтлин. Он не выносил эмоциональных сцен.

В вихре собственных переживаний Кэтлин не переставала размышлять, почему бывший муж так великодушен в финансовом отношении. Алименты были щедрыми. Гэри откупился, чтобы его не беспокоили ответственностью за девочек, а Кэтлин даже не сразу сообразила, что к чему.

Кэтлин ни секунды не сомневалась, что Хизер планирует настоящую военную кампанию, долгую и выматывающую силы и нервы, чтобы отстоять свое право вернуться в Чикаго. Но Кэтлин знала также, что Гэри никогда не пойдет на это. Он не хотел ответственности. Никогда. Но его решительный отказ будет просто разрушителен для психики Хизер, более того, всю ответственность она опять-таки переложит на мать, сочтя ее виноватой, потому что Кэтлин решила остаться в Монтане.

Короче, Кэтлин была в безвыходной ситуации, но не собиралась по-прежнему мириться с этим. Пришла пора позвонить экс-супругу и кое-что высказать.

Стук башмаков по деревянным половицам нарушил размышления Кэтлин. Ожидая увидеть кого-нибудь из гостей ранчо, женщина с улыбкой повернулась. И замерла, увидев на пороге комнаты Коди. Улыбка мгновенно угасла.

– Мне тоже приятно видеть вас, – неловко пошутил он.

– А я было подумала, что вы сверзлись с какой-нибудь горы или что-то в этом духе, – в тон ему ответила она.

Со времени их ссоры в баре Диллона прошла почти неделя. И все это время Вашингтон ни разу не попался ей на глаза. Ее раздражало и то, что она так и не сумела понять, как относится к случившемуся. Чувства стремительно менялись: от ярости до откровенной тоски.

– Я был занят.

Коди прошел в столовую, и она поймала себя на том, что с одобрением смотрит на его худощавую фигуру. Шляпу он держал в руках, а волосы были в полном беспорядке, что придавало ему еще большее очарование.

– Вам понадобилось что-то конкретное или вы просто решили поиграть на моих нервах?

– Я пришел поговорить с вами.

– Вы хотите поговорить? Со мной? Я думала, что вы умеете лишь кричать на меня.

Коди сжал челюсти, и Кэтлин почувствовала укол совести. Кажется, он старается вести себя вежливо.

– Хорошо. О чем же вы хотели поговорить? Коди немного расслабился.

– Я подумал, что мы могли бы немного проехаться верхом. Ко мне домой. Мой отец хотел бы познакомиться с вами.

Кэтлин уставилась на него, широко открыв глаза:

– Ваш отец?

– Да. – У нее возникло странное чувство, что ему жутко неудобно. Однако до чего же интригующе!

– Зачем? – подозрительно спросила она.

В зеленых глазах отразились замешательство и раздражение. Интересно на кого? На нее или на отца?

– Он сказал, что жаждет познакомиться с женщиной, из-за которой его сын свалял такого дурака, да еще в битком набитом баре.

– Это столь редкое событие, что непременно нужно персональное знакомство? – съехидничала она.

– Редкое? – Коди невесело рассмеялся. – Практически невероятное. Не могу припомнить ни одного случая до сих пор, чтобы я орал на женщину на переполненной танц-площадке, соревнуясь, кто из нас сделает это громче. – Он помолчал, разглядывая ее. – Правда, меня еще никто и не провоцировал так, как это сделали вы.

– Интересно, почему это? – спросила она, искренне пытаясь понять. – Никто еще так не реагировал на меня. Я никогда не умела даже произвести должное впечатление, не говоря уже о публичном скандале.