Н: «Я ничего не начинала! Лишь наглядно показала тебе, что я не намерена сдаваться».

Unknown: «И снова врёшь, дикарка. Ты просто добилась наказания мешающему тебе болвану своим путём. За что могу только поаплодировать твоей смекалке.»

Н: «Мне не нужны твои аплодисменты! Мне нужно, чтобы ты отстал от меня! Исчезни из моей жизни, Адам! Я лучше буду с голоду помирать и спать на улицах, чем стану ублажать тебя! Ты мне противен!»

Unknown: «Это ты тоже сможешь сказать мне при встрече… если, конечно, ещё будет такое желание».

Н: «Моё единственное желание — больше никогда тебя не видеть».

Unknown: «И как всегда — лживое желание. Ты и сама это знаешь».

В порыве гнева вместо очередного сообщения я со всей дури бросаю телефон на несколько метров вперёд, с треском разбивая его об чей-то забор, а затем, игнорируя испуганные взгляды мирных прохожих, кричу во весь голос, чтобы через видеотрансляцию шпиона, которая без сомнений осуществляется прямо в эту же секунду, Адам сумел меня чётко услышать:

— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Понял?! Ненавижу! И что бы ты ни делал, как бы ни портил мне жизнь, ничто не заставит меня к тебе прийти ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через год! Никогда этого не будет, Адам, НИКОГДА!


Стоит только вновь взобраться на сцену и обвить ногами пилон, я сразу же ощущаю на себе заинтересованный взгляд моей будущей цели — лощёный мужчина за пятьдесят в изысканном костюме необычного графитного цвета, в тёмных волосах просвечивает седина, на пальце увесистый золотой перстень, в одной руке сжимает кубинскую сигару, в другой — самый дорогой коньяк, имеющийся в нашем баре. Выглядит расслабленным, не буйным и самое важное — состоятельным. Осталось лишь узнать, будет ли он щедрее трёх предыдущих моих «кошельков», которые лишь внешне подходили под критерии идеальных кандидатов для «обработки», на деле же мужское трио оказалось не кем иным, как обычным офисным планктоном, что на один вечер решило променять пиво с креветками на голых женщин, которых больше предпочитают лапать, отвешивая им заезженные похабные комплименты, нежели запихивать купюры им в трусы.

А за оставшиеся три ночи до конца месяца мне необходимо вылавливать лишь прибыльных клиентов и вытряхивать из их карманов всё до последней копейки, даже невзирая на полную уверенность в том, что, какие бы чудеса я ни вытворяла на мужских коленях, всю сумму денег для Баррета я вряд ли сумею заработать.

Но кто знает? Признавать поражение ещё рановато. Может, мне хоть в чём-то немного повезёт и именно этот импозантный мужчина окажется моей спасательной соломинкой, что без уединения в приватной комнате вывалит за моё внимание приличную сумму денег? Мне ничего другого не остаётся, как просто надеяться именно на подобный исход и продолжать вытанцовывать перед ним на все сто процентов, параллельно ещё умудряясь как-то игнорировать пристальный взгляд моей личной тени, который после аварии с Марком в одночасье перестал скрываться от меня, теперь следя за своим объектом в открытую. И знаете, как оказалось, это бесит и нервирует ещё сильнее, чем когда он работал под прикрытием.

Сегодня я его даже не сразу узнала — вместо невзрачной спортивной одежды на нём так же, как и на многих других клиентах клуба, надет солидный костюм, а прежде неуклюже торчащие из-под кепки волосы аккуратно уложены назад. На вид прямо-таки топ-менеджер какой-нибудь преуспевающей компании, а не мастер преследования, которого я в самом деле за прошедшие недели ни разу не обнаруживала в «Атриуме». Я бы запомнила его непроницаемое лицо и жуткий взгляд, если бы хоть раз видела его прежде. Точно запомнила бы или почувствовала, потому как сейчас, когда он неотрывно смотрит на мои извивания перед клиентом, меня аж в липкий пот бросает, а волоски на теле поднимаются дыбом.

Если Адам таким способом хочет довести меня до нервного тика и заставить добровольно уволиться из клуба, чтобы уже завтра (как он заявил) я явилась к нему с просьбами о работе, то у него ничего не получится. Этот робот со своим таким же роботом-шпионом, что, по ходу, даже не моргает, не дышит и абсолютно не двигается, пока пасёт меня, могут обломаться — как бы меня ни морозило от своего надсмотрщика, я не сдамся и не пойду на поводу у желаний Харта.

И потому под натиском осязаемого наблюдения я на пределе своих сил и выдержки исполняю несколько развратных танцев для солидного «кошелька», раскручиваю его на череду «дорогостоящих» алкогольных коктейлей для себя, которые на деле являются самым обычным соком, а затем позволяю ему активно тискать себя шершавыми ладонями, пока с правдоподобным интересом слушаю его пьяные разглагольствования о смысле жизни.

Возможно, вы удивитесь, но далеко не все клиенты приходят в стриптиз-клуб исключительно за дозой удовольствия и веселья. Некоторые нуждаются вывалить на полуголую девушку ведро своих жизненных неурядиц или просто поболтать на философские темы, и лично я таких нудящих, говорливых или несчастных товарищей всегда больше предпочитаю любым другим посетителям «Атриума». Гораздо терпимей за деньги послушать их бессвязные монологи, доводя их до невменяемой кондиции за их же счёт, чем то и дело отбиваться от мужских домогательств и призывов на приват.

И в этот раз именно этим я и занимаюсь — вытягиваю из этого на первый взгляд презентабельного и уравновешенного мужчины всё, что только успеваю, пока его в хлам пьяная рожа плашмя не валится на стол, а затем мгновенно оставляю его, исчезая в гримёрной.

Прошла лишь одна треть смены, а я уже чувствую себя изнеможённой до предела, поэтому, устало приземлившись на стул возле своего туалетного столика, я решаю перевести дыхание, подправить макияж и хоть немного понаслаждаться отсутствием бдительного присмотра человека Адама.

— Нет, я такого от неё никак не ожидала! — но от блаженного мгновения отдыха меня быстро отвлекает возмущённый возглас одной из присутствующих в гримёрной танцовщиц. — Я, значит, ищу её, переживаю, обзваниваю все морги и больницы, а она, оказывается, на Мальдивах отдыхает.

Я отвлекаюсь от копания в косметичке и бросаю взгляд в зеркальное отражение, где вижу обладательницу слишком громкого и крайне хриплого для женщины голоса — платиновую блондинку с идеально ровными и блестящими, словно из рекламы шампуня, волосами до самого зада, прикрытого полупрозрачными трусиками, что соединены с чулками в деликатную, ажурную сеточку.

Рабочий псевдоним этой сильно похожей на Снежную королеву стриптизёрши — Талия. Её имя я знаю наверняка, потому как именно она является главной мегерой нашего коллектива, что каждую смену достаёт меня.

— Ты же знаешь, какая Селена забывчивая и ветреная. — А вот имя её собеседницы, тоже светловолосой дивы, но не столь выбеленной, я точно не вспомню. — Видимо, после увольнения связалась с кем-то из бывших клиентов и укатила отдыхать, даже не подумав, что стоит предупредить друзей и близких.

— Я тоже так успокаивала себя первую неделю, но потом-то она могла хотя бы короткий звонок сделать и сказать, что с ней всё в порядке. А то ушла с работы и всё! Ни слуху ни духу! На мои звонки до сих пор не отвечает. Как так можно?

— Но она таки тебе дала о себе знать, — напоминает безымянная Барби, стирая со своих бёдер чьи-то вязкие следы удовольствия.

— Да уж, дала, — недовольно цокает языком Талия, попутно накладывая новый слой тонального крема. — Спустя почти месяц соизволила прислать одно сообщение: «Валяюсь на белоснежном мальдивском песочке. Не скучай». Нормально?

— Ненормально, — соглашается вторая, задумчиво хмурясь. — Это на неё совсем не похоже. Она всегда бурно хвасталась своими ухажёрами и подарками, которые они ей дарили, а тут одно предложение? Очень странно.

— В том-то и дело! И странности на этом не заканчиваются, Лола. За всё время путешествия она не выставила ни одной фотографии или истории в инстаграме. Представляешь?! Ни одной! — дважды повторяет Талия, делая явный акцент на сем катастрофическом факте.

— Хм… Может, она уехала с каким-нибудь важным политиком, с которым необходимо придерживаться полной конфиденциальности? Или просто не хочет светиться перед Эриком своей новой пассией?

— Первый вариант ещё вполне возможен, но второй… — Снежная королева закатывает глаза, словно коллега сморозила только что конкретную дурость. — Да Селена бы наоборот уткнула носом козла, что уволил её без причины, показав, как ей прекрасно живётся без него и его долбаного клуба. А то она из кожи вон лезла столько лет, кассу ему делала, трахалась с ним, думала, что рано или поздно он её замуж позовёт, а вместо этого Эрик вышвырнул её без объяснений, в то время как нашу святую Деву Марию, сбежавшую от VIP-клиента, какого-то чёрта щедро наградил. — Яд так и сочится из её обильно накрашенного красной помадой рта, когда она наконец обращает своё внимание на меня. — О-о-о, так эта неженка, оказывается, тут сидит и уши греет. Ты какого чёрта разговоры чужие подсушиваешь? — шипит она, делая вид, что лишь сейчас заметила моё присутствие.

— Не начинай, Талия, — коротко отвечаю я, абсолютно не желая устраивать очередные перепалки. Только не сейчас. У меня и так нервы не пределе. Но весь сучий вид блондинки, неспешно приближающейся ко мне, говорит о том, что ей поругаться очень даже хочется.

— Ты разговоры чужие подслушиваешь, а я, значит, с этим так просто мириться должна?

— Вы вообще-то в общей гримёрной разговариваете во весь голос. Мне что, уши нужно было заткнуть, чтобы ваши беседы не слышать? — без энтузиазма парирую я, проводя пудровой кисточкой по скуле.

— Могла бы и заткнуть! А лучше сделать всем одолжение и свалить отсюда к чёртовой матери! — Талия подходит ко мне вплотную, разрезая моё отражение своим зелёным взглядом. — И под словом «отсюда» я имею в виду из «Атриума».

— Ты выбрала совсем не лучшее время, чтобы привязываться ко мне. — Кисть в моей руке начинает ощутимо подрагивать, но я упорно пытаюсь сконцентрировать внимание на нанесении макияжа, чем на миллионный по счёту беспричинный предлог завязать со мной ссору.

— Не лучшее время? — язвительно усмехается она. — Ну да, конечно, ты же у нас Мисс неприкосновенность. К тебе вообще никогда нельзя ни подойти, ни слова грубого сказать без риска увольнения.

— И тем не менее никого из вас это не останавливает, — констатирую я очевидное, хотя доля вины за их вечные нападки лежит и на мне — была бы я хоть немного умнее, давно бы уже пошла наябедничала Эрику. Но не в моих правилах просить у кого-то помощи, пока не достигну критической точки, с которой сама справиться уже не могу. И должна признать — это ещё один смачный минус в моём характере, значительно усложняющий мне жизнь.

— Конечно, не останавливает. Никто из нас — полноценных работниц «Атриума» — не намерен миролюбиво терпеть беспочвенно провозглашённую «фаворитку» Эрика, которая и доли той прибыли не приносит, что приносим мы, поэтому лучше уходи отсюда по собственному желанию, или же я тебе помогу, — шипит гадюка и неожиданно совершает ощутимый толчок между моих лопаток, вынуждая меня проехаться помадой мимо губ.

Спокойно, Николь. Не реагируй. Тебе нельзя рисковать своей работой. Она того не стоит.

— Отстань от меня, Талия. По собственному желанию. Или же я тебе помогу, — мне хотелось передразнить её слова угрожающим возгласом, чтобы мегера отвязалась от меня до самого утра, но в реальности получается выдавить из себя лишь пылкий, злобный шёпот, больше напоминающий звериный хрип. Но и этого, к счастью, хватает, чтобы отогнать от себя задиру. По крайней мере, так я наивно полагаю до момента, когда Талия вновь резко разворачивается ко мне и, схватывая за волосы, впечатывает лбом в зеркало. Да так сильно, что в нём появляются трещины со следами моей крови, вытекающей из разбитой брови.

Мне даже не удаётся полноценно осознать случившееся, так как острая боль простреливает голову, а в глазах начинает рябить, однако моей «доброй» коллеге явно кажется, что нанесённого ею урона мне недостаточно, и потому она стаскивает меня со стула на пол и, налетая сверху, наносит череду оплеух.

Да что за бес, мать её, в неё сегодня вселился?! Её что, увольнение больше не страшит? Таких побоищ в мой адрес ещё ни одна из стриптизёрш себе не позволяла!

— Талия!!! Ты что творишь?! — и испуганный крик Лолы, суетящейся вокруг нас, даёт понять, что девчонка так же, как и я, никак не ожидала столь яростного выпада от своей подружки.

— То, что давно хотела сделать, — выдаёт Талия со злорадной ухмылкой на губах, нанося новую порцию хлёстких ударов по моим щекам, сквозь звуки которых я продолжаю улавливать боязливые возгласы второй Барби, что ни черта не додумывается помочь в физическом плане, оттащив свою подружку от меня.