Ванесса Бук - На привязи (ЛП)

— Я оставлю вас вдвоём, — говорит моя мама, сбегая на кухню.

— Миссис Геллар, приятно было увидеть вас, — говорит он, снимает шляпу, и кланяясь. Похоже, я перенеслась во времени. Я ненавижу, как он очаровывает женщин – даже у моей матери нет иммунитета к его манерам. Майлз берет мою руку и тянет меня к двери. Этот жест пронизывает меня током, и я мгновенно отступаю назад. Мы еще не разговаривали с тех пор, как я обнаружила его в постели со Скарлетт Джонс, сексуальной старлеткой Голливуда. На днях по дороге домой я увидела ежемесячную обложку Maxim, которую она украсила. Потребовалось много силы, чтобы не сбросить стопку журналов с бакалейных полок. Я была так близка к этому.

— Что ты хочешь, Майлз? — Я пытаюсь казаться безразличной. Я не хочу, чтобы он знал, что мне не все равно. Я хочу, чтобы он думал, что я ушла, потому что я так захотела. Или, по крайней мере, это то, что я говорю сама себе.

— Бекка, мы можем поговорить? Наедине? — говорит он умоляюще. Я ненавижу, когда он использует на мне свой печальный щенячий взгляд. Было бы намного легче ненавидеть его, если он не был таким красивым. Не то, чтобы взгляды это все, но у Майлза с этим избыток. Это как Бог посылает людей на землю, подобно ему, чтобы насмехаться надо мной.

— Я не думаю, что у меня есть что сказать тебе. — Майлз ухмыляется, когда я кладу руку на мое бедро. Он говорил, что я становлюсь сексуальной, когда выхожу из себя.

— Просто дай мне шанс хотя бы поговорить с тобой? — Я делаю шаг назад, когда он пытается приблизиться. Его присутствие подавляет. Я едва сдерживала слезы, когда, прилив грусти нахлынул на меня. Мы знаем друг друга столько лет. Как вырезать кого-то, кто нравится из твоей жизни? Оказаться наедине с бывшим женихом, вероятно, не совсем хорошая идея, но мое любопытство всегда побеждает.

— Ты собираешься рассказать мне, как ты не хотел ее трахнуть? — Я испытываю чувство горечи в своих словах, но меня не волнует, если я причиню ему боль. Я хочу, чтобы он страдал.

— Бекка...

— Хорошо, пойдем на улицу. Моя мама не знает, что происходит.

— Ты еще не рассказала ей? — говорит он обнадеживающим тоном.

Мы с Майлзом сидим внутри его красного Форда пикапа, пристально смотря на вид Лос-Анджелеса. Небо удивительно чистое от смога. Это редкость здесь. Дом моих родителей расположен на холме, и имеет прекрасный вид на город. Мне это напоминает вид из "Малхолланд Драйв". Мы любили подниматься туда. Мы бы поехали, съехали с дороги, и бездельничали. Я несколько раз ездила туда с тех пор, как мы расстались, это было мучительно. Этот вид больше не вызывает во мне счастливые воспоминания. Только слезы.

— Я слышал, ты уезжаешь, — говорит Майлз, нахмурившись.

Я передвигаюсь к двери, пытаясь отстраниться от него. Между нами не много места, и каждый раз, когда он двигает рукой, она задевает мою ногу.

— Да.

— Почему? Из-за то, что случилось?

Он произносит “что случилось” как будто ничего страшного не произошло. Мне не нужно перед ним оправдываться. По-видимому, я недостаточно ясно сказала, что я больше не его.

— Не все вращается вокруг тебя.

— Тогда почему? — говорит Майлз, обняв верх моего сиденья. — Почему ты не отвечала на мои звонки, Бекка?

Последние несколько недель были трудными, если не сказать больше. Как бы я не хотела, я скучаю по нему. Я знаю, было бы намного легче снова вернуться в его объятия. Притвориться, как будто ничего не произошло, но моя гордость не допустит этого.

— Майлз, я не могу простить тебе, что ты спал с ней.

— Это не то, что ты думаешь.

— Ох уж, тогда расскажи мне...

— Бекка, мы коллеги. Мы делаем ТВ-шоу вместе. Это все.

— Я застала вас вместе в нашей кровати! Тебе просто жаль, что тебя поймали” Будь. Сильной. Мой голос почти ломается. — Тебе повезло, что моя мама не смотрит кабельное. Она бы выгнал тебя из дома в тот же момент, попытайся ты зайти.

— Скарлетт ничего не значит для меня.

Скарлетт. Только заслышав это имя, моя голова хочет взорваться. Она известная Австралийская белокурая красавица, у которой есть все для того, чтобы быть знаменитой– в том числе огромные активы.

— Есть только ты, — говорит он, уткнувшись носом в мои волосы. — Я скучал по тебе.

— Прекрати, — шепчу я.

— Я знаю, ты еще любишь меня, — говорит он, смахивая назад прядь волос.

— Я…, имею в виду, я..

Он проводит пальцем по моей руке. Он слишком близко. Я не могу доверять себе, когда он рядом. Он не стал дожидаться моего ответа. Это происходит так быстро, не хватает времени, чтобы среагировать. Он прижимается своими губами к моим, притягивая меня к себе. Я люблю, когда Майлз целует меня. Поцелуй был нежным, медленным и чувственным, но все было по-другому. Его рука двигается вверх по моей рубашке, находит мой сосок и щиплет его слегка.

— Майлз... нет.

— Бекка, я не виноват. Мой агент сказал, что я получу больше времени перед камерой если начну встречаться со Скарлетт. Это для шоу! Она ничего не значит для меня. Он думал, что будет хорошей идеей, если меня увидят...

— Увидят, с кем? Нормальной женщиной? Или ты имеешь в виду кого-то моего размера? — Мне пришлось признаться, что я бросила последнюю фразу только ради удовольствия. Я не могу не почувствовать себя немного застенчивой, когда Майлз отправлялся спать с кем-то вроде меня, чтобы спать с мисс пятым размером.

— Это не так, Бекка, пожалуйста, позволь мне показать тебе, как сильно я скучал. — Его рука приподнимает мое платье и раздвигает в стороны мои ноги. — Я думал об этом каждую ночь.

— Нет, — говорю я, хлопая его по руке. — Ты не можешь делать вид, что у нас все в порядке и вернуть все обратно, что было раньше.

— Бекка, пожалуйста. Давайте попробуем еще раз.

— Я отдала тебе все, Майлз, но ты все прошляпил. Ты выбрал ее вместо меня. — Ты выбрал кого-то еще, и ты едва знаешь меня.

— Но я люблю тебя.

Я ничего не говорю. Я не могу. Слова, которые я хочу сказать, вертятся на кончике языка, а внутри меня только слезы. Я тебя тоже люблю. Я не могу показывать ему слабость. Мне нужно идти. Майлз смотрит на меня в замешательстве, когда я открываю машину и выпрыгиваю из грузовика.

— По крайней мере, позволь мне проводить тебя внутрь, — говорит он.

Я не останавливаюсь, пока не захожу в дом. Я не потрудилась объяснить маме, что Майлз ушел. Она бы начала допрос с пристрастием, если бы увидела, что я плачу. В этот момент, ничего не важно – только боль.

— Что-нибудь еще я желаете, мисс, — спрашивает элегантная черноволосая стюардесса, когда протягивает мне бокал шампанского и салфетку.

— Нет, Спасибо. Шампанское великолепное. — Мои нервы на пределе. Я каждый раз ощущаю спазм в плечах, когда мы попадаем в зону турбулентности. Я хватаюсь холодными руками за подлокотники кресла и сдерживаю позывы, чтобы не вырвало на сиденья впереди меня. Пожилой мужчина, сидящий рядом со мной, отодвигается, глядя на меня с осторожностью. Между нами не так уж много места. Я уверена, что он не рад, что сидит рядом с такой ходячей катастрофой, как я. Если меня стошнит, он точно окажется в зоне поражения. Меня снова выворачивает, когда самолет трясет. Не блевать. Не блевать. Не блевать. Я зажимаю нос и считаю про себя до десяти, надеясь, что это успокоит меня. Последнее, что мне сейчас нужно, так это показаться в новом городе облеванной.

Боже, как я ненавижу летать.

Когда я позвонила Кэрол, уточнить, когда у меня вылет, она предложила обменять мой билет в первый класс, чтобы меня не тошнило рядом с кем-либо следующие четыре часа. Как заманчиво было предложение, но она уже достаточно сделала для меня. Я даже подумывала о бронировании билета на поезд Калифорния — Нью-Йорк, но это было бы слишком долго. Мое собеседование StoneHaven Publishing в понедельник — через три дня. Мне нужно время, чтобы подготовиться к нему. Я также уверена, что я бы подошла больше, но существует вероятность не получить работу. Разумеется, моя мама будет рада услышать, что я возвращаюсь домой. Она хочет, чтобы я следовала мечте, но, только если это включает в себя найти мужа и остаться в Калифорнии.

Прощание с мамой было болезненным. Каждый раз, когда я выносила чемодан на улицу, она кривила лицо, словно я только что убила одного из ее несуществующих внуков. Мне не хватило духу сказать ей, что Майлз придурок, и мы расстались. Я смогла сказать ей только полуправду. Она спросила меня, перерыв ли у нас в отношениях, и я кивнула в знак согласия. Я не уверена, что, не соврав ей, я была бы в настроении слушать ее жалобы, что я никогда не выйду замуж. Она любит напоминать мне, что я, вероятно, умру старой девой. На данный момент, звучит не так уж плохо. Я почти видела свое имя в газетах. Ребекка Геллар, старая дева с пятью кошками, умирает после разрыва отношений в Голливуде. Кстати о Голливуде, мне явно нужно отвлечься на этом самолете, чтобы быть в курсе последних сплетен о знаменитостях, звучит как блаженство. Чтение глянцевого журнала STARS — это мое новое тайное увлечение.

Я пролистываю последний номер и сжимаюсь при виде фото папарацци Майлза и Скарлетт, которые сидят близко, прижавшись друг к другу в нашей любимой кондитерской кофейне на Мелроуз. Они, кажется, новая светская пара Голливуда. Я знаю, мне лучше без обманщика — Майлза, но все равно больно видеть их вместе. Я быстро рассматриваю фото Майлза и Скарлетт, чтобы прочитать статью возле нее, и мое сердце вздрагивает на слове, которое выделено жирном шрифте: ПОМОЛВКА. Мы находимся приблизительно на высоте 40 000 футов, но я все еще могу чувствовать, что мой мир рушится, когда я читаю подробности статьи: “Голливудская телезвезда Майлз Шторм и его коллега Скарлетт Джонс обручились”. Мои глаза увлажняются, глядя на увеличенное фото кольца Скарлетт.

Тот факт, что Майлз дал ей кольцо, является потрясной вещью. Мы обручились через полгода, но он не торопился купить мне обручальное кольцо. Я думаю, что нашим отношениям не суждено было продлиться долго. Я не могу поверить, что он пытался нести чушь о том, что Скарлетт ничего не значит для него. Видимо, она значила намного больше, чем я думала.

Голос капитана самолета приглушено раздается по внутренней связи, отрывая меня от моих мыслей. Я напрягаюсь, чтобы услышать его в шуме самолета и только успеваю поймать три слова: гроза и сильный ветер. Моя рука немедленно движется к ремню безопасности как раз вовремя, чтобы пристегнуть его, когда самолет попадает в сильный порыв ветра. Весь корпус самолета трясется, в результате чего мой бокал шампанского, качается и проливается. Резкое падение высоты самолета приводит к знакомому, но странному ощущению в животе. Это как свободное падение на американских горках.

Сигнал "пристегните ремни" загорается, и я вижу, как стюардессы проходят по рядам, проверяя каждое место. Я отпускаю свой поднос вниз, собирая все из пролитого бокала, и хватаю свою сумочку. Мне нужно успокоить мои нервы и желудок. Мое воображение начинает дрейфовать, и я могу почувствовать, как леденящий страх прокрадывается в мою грудь. Мне нужно выйти. Это последний путь. Я хочу умереть. Боже, если бы не Майлз, я бы не была на этом дурацком самолете, который летит в эту ужасную погоду. Я никогда не ненавидела его так же сильно, как сейчас! Я борюсь с каждым моим желанием побежать вниз по проходу, словно сумасшедшая. Мы попадаем в другой воздушную яму и мое тело подлетает вверх, вместе с моей сумочкой. Моя сумка переворачивается на 180 градусов, падая в первый класс, вместе с моим кошельком и таблетками от укачивания. Дерьмо. Мне бы оставить ее там, пока буря не утихнет. Я буду в порядке. Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке. Самолет опять трясет. О, Боже, я не в порядке. Я начинаю учащенно дышать в кресле. Мне нужна сумка. Я вытаскиваю коричневый бумажный мешок, который находится в кармане на спинке переднего сиденья.

Все, что я видела по телевизору, говорит мне, что это поможет, но как только я прикладываю коричневый мешок к носу и рту, мне становится хуже. Мне нужны таблетки. Надо, что-то предпринять. Я отстегиваю свой ремень безопасности и пробираюсь вдоль ряда, натыкаясь на сидения, когда самолет качает. Пронзительный голос стюардессы останавливает меня, когда я направляюсь к занавеске разделяющая первый класс от эконома. Я знаю, что у меня не так много времени, чтобы забежать и схватить свою сумочку.

— Мэм! Пожалуйста, вернитесь на свое место.