Ольга Адилова - На расстоянии взгляда

О причинах этого брака я больше Стаса не спрашивала. Мне просто больше не приходило это в голову, ведь я была настолько ослеплена своей надеждой на лучшее будущее, пусть и отвоеванное таким отвратительным образом, что просто не хотела ничего знать. Да, я не хотела больше знать никаких причин. Я просто хотела однажды проснуться и понять, что мой сон стал явью, а фантазии воплотились в реальность.

Я забыла обо всем, что говорила себе раньше. Заглушила внутренний голос и с головой ушла туда, откуда выбираться совсем не хотелось.

С того вечера, когда Стас отвез меня домой, уверяя, что он все решит сам, мы с ним виделись практически ежедневно. Он приходил ко мне ночью, для Киры ссылаясь на то, что переночует дома или же забирал меня к себе, где мы могли вдоволь нацеловаться, все еще не решаясь перейти главную черту. И честно сказать, теперь не я боялась ее нарушить, а Стас, который с каждым днем отчего-то становился только мрачнее, в то время как я, находясь с ним, ощущала себя все счастливее.

Днем он почти все время проводил на работе, а я, пользуясь своим положением, приходила за любимым кофе и наблюдала за ним с соседнего столика, не подходя ближе. Это даже превратилось для меня в своеобразную игру, о которой никто кроме нас со Стасом не знал.

Я старалась не думать о том, в кого я превратилась, но то и дело, обнимая Стаса, ловила себя на мысли, что мое положение рядом с ним вовсе не так прочно, как мне бы того хотелось. Я, человек никогда раньше не строивший воздушных замков, слишком резко решила окунуться в этот сладкий мир воплощённых в реальность фантазий.

- Не думай, - сказал в один из таких моментов Шуманов, беря в ладони мое лицо.

- О чем? – спросила я.

- Просто не думай. Пожалуйста. Не сейчас.

А потом он целовал меня. И делал это так, что мне действительно не хотелось ни о чем думать.

А за три дня до крушения моих собственных воздушных замков случилось то, о чем я была согласна вспоминать всю оставшуюся жизнь как об одном из лучших моментов моей молодости.

Тогда я еще не знала, что Стас не собирался ради меня бросать то, что он задумал, а потому я была искренне рада, увидев перед собой прекрасно украшенный стол с несколькими свечками, горящими в центре в окружении аппетитных горячих закусок.

- Надеюсь, я не показался тебе слишком банальным со всем этим, - негромко произнес Стас, крепко держа меня за руку.

Мы находились у него дома – в не самой богато обставленной среднестатистической однушке, которую когда-то давно отдал ему его отец. Блондин признавался, что помнил эту квартиру еще с раннего детства, когда у отца не было столько денег, а мать была рядом и веселила его выдуманными историями. Стас терпеть не мог эту квартиру за слишком теплые в отличие от его привычной жизни воспоминания, но почему-то не решался сменить это место на что-то иное. В этой квартире хранилось то немногое из его не сложившейся детской истории, что он, несмотря ни на что, хотел сохранить в себе. Он хотел сохранить в себе мальчика, у которого еще был шанс вырасти хорошим человеком.

- Нет, конечно, мне все нравится, - ответила я, восхищенно глядя на богато украшенный стол.

- Я старался, - приподнял уголки губ Стас. Он пытался улыбнуться, но я видела, что его что-то гложет.

- Спасибо, - произнесла я, улыбаясь еще шире и стараясь заставить улыбнуться и его тоже. Я заставляла себя не думать ни о чем, кроме того, что происходило в данную минуту. Наверное, так мне было проще существовать в этом новом для меня мире.

- Присаживайся, - Стас, отпустив мою ладонь, отодвинул для меня один из стульев. Сам он сел напротив, опустив локти на стол и пристально вглядевшись в мои глаза через пламя высокой свечи, стоящей между нами.

- Ты странный сегодня, - заметила я.

- Просто я устал, - сказал он, тяжело вздыхая.

И этот вздох мне очень не понравился. Я знала, о какой усталости он говорил на самом деле.

- Я тоже, - отозвалась я, опуская вниз голову.

Стас тут же протянул через небольшой столик руку и коснулся моей щеки, заставляя вновь поднять голову и посмотреть на него. Пользуясь возможностью, я, словно кошка, потерлась о его ладонь и мягко улыбнулась.

Мне стоило бы начать кричать и требовать того, чтобы он перестал быть со мной как с какой-нибудь грязной любовницей, которую он ото всех скрывал, но я не могла. Просто не хотела тратить на это время.

- Давай есть, - произнес Стас, убирая свою руку.

- Давай, но только если ты перестанешь быть таким хмурым.

Блондин натянул неуверенную улыбку и кивнул.

Я ухмыльнулась, и мы принялись за свой ужин.

Еда была действительно вкусной, и мы даже успели обсудить то, что мне стоит податься в ресторанные критики, если уж не в повара. По словам Стаса, я настолько расхвалила еду, привезенную им из какого-то ресторана, что ему даже захотелось позвонить туда и заказать себе добавки. Мое красноречие ему нравилось.

- Вообще-то в школе некоторые учителя меня за это недолюбливали. Я могла долго и терпеливо молчать, но потом взрывалась и как начинала им все высказывать, что у всех рты открывались, - хохотала я, рассказывая очередную историю. Стас в этот момент все так же мило, но сдержанно улыбался. – И ведь никто же не мог сказать, что я не права. Обычно все только мямлили что-то в ответ, не сумев подобрать аргументы, которые я все время в себе копила.

Стас усмехнулся и отпил немного вина, которое, кажется, успело ударить мне в голову.

- Что? – спросила его я. – Почему ты так смотришь?

- Ты красивая, - ответил он, ставя обратно свой бокал. – Особенно, когда смеешься.

От неожиданности комплимента я подавилась смехом.

- Э, спасибо, - ответила я, глупо улыбаясь.

- Нет, правда, - перебил он. – Ты, может быть, не замечаешь этого, но на тебя многие обращают внимание, когда ты проходишь мимо. А еще твой взгляд…

- Что с ним? – неужели так сильно напилась, что глаза застекленели, и он это заметил?

- Не знаю, он притягивает. Все время хочется узнать, о чем ты думаешь, когда смотришь на меня, какие тайны в себе хранишь.

От этих слов я немного смутилась.

- Да ладно тебе, - хмыкнула я, скрываясь за своим бокалом.

- Я серьезно.

Я только кивнула, а затем, чтобы скрыться от смущающих меня глаз, встала и подошла к небольшому стеллажу, на котором стояло несколько кубков за победы в соревнованиях по борьбе, которой когда-то раньше занимались Стас и Ярослав. Мне все еще было немного странно думать о них, как о двух лучших друзьях, которыми они были когда-то.

- Прости, что из-за меня столько проблем. Я хотел бы встретить тебя до того…

- Так ты встретил, - перебила его я, оборачиваясь и замечая, что Стас уже стоит позади меня. Незаметно подкрадываться сзади – было его любимым занятием.

- Да, но был дураком и упустил этот шанс, - ответил он, касаясь моих волос и перекидывая их через плечо, открывая шею. – Прости.

Взгляд его оставался все таким же печальным что и раньше, и тогда я поняла, что мы просто ходим кругами, повторяя одни и те же слова, думая об одном и том же уже в тысячный раз, не приходя ни к чему новому.

Наверно поэтому, решив выбросить все ненужное из наших мыслей, я запрокинула голову и, притянув парня за шею ближе к себе, поцеловала его. Совсем не так нежно, как следовало бы.

Я люблю его. Люблю неправильной, болезненной любовью.

И пусть эта история может однажды закончиться не так, как я бы того хотела, и я буду чувствовать себя настолько отвратительно, что проплачу несколько дней подряд, я не дам нам обоим упустить этот волшебный вечер. Только не сегодня. Только не в этот момент и только не со словами «ты же знаешь, что я тебя не достоин», которые уже несколько раз сорвались с его губ в моем воображении.

Стас ответил на мой настойчивый поцелуй не сразу. Возможно, в этот самый момент он боролся с чем-то внутри себя. С тем, что я смогла перебороть еще в прошлой жизни, находясь с ним на достаточном расстоянии. Зато когда он смог отпустить это и позволить моему языку продолжить свое темное дело, все понеслось с удвоенной скоростью, сметая все вокруг нас на своем пути.

Тормозов больше не было. Я запрещала им появляться в этот вечер. И тормозам Стаса я смогла внушить то же самое. Поэтому-то уже через какое-то мгновение я оказалась прижата спиной к стене, в то время как горячие руки блондина поднимали все выше мой топ.

- Нам надо… - пытался говорить Стас, но я затыкала его новым поцелуем.

- Нет, не надо, - прошептала я, когда он вновь оторвался от моих губ, но как оказалось не для того, чтобы прекратить это сумасшествие, а чтобы поцеловать меня в напряженную шею. – Я хочу, хочу… - в отчаянии стала шептать я, не слыша собственного голоса.

- Чего? – со стоном спросил парень.

- Тебя, - выдохнула я. – Чтобы ты был только моим.

Стас издал гортанный звук, попытавшись оторваться от меня, но я не дала ему этого сделать, прислонившись к его уху и произнеся то, о чем не решалась сказать очень долго:

- Я люблю тебя.

Три простых слова, которые сложившись в нужную комбинацию, умели менять тысячи судеб.

- Я люблю тебя, - эхом повторил он. И это стало тем спусковым механизмом, что больше не позволил нам останавливаться.

Одежда оказалась балластом сброшена к нашим ногам, в то время как руки продолжали свое исследование, а губы пробовали на вкус каждый миллиметр кожи любимого человека. Я не могла заставить себя оторваться от него, и он не мог сделать этого тоже. Мы с головой погрязли друг в друге и той страсти, что нас объединяла.

Когда моей спины вместо холодной твердой стены коснулось мягкое покрывало, я поняла, что мы все же перебрались на кровать. А когда Стас оказался сверху, удерживаясь на локтях и глядя мне в глаза, осознала, что назад дороги нет, и никогда не будет.

Меня окружало теплое чувство эйфории от еще большей близости с этим парнем. Я не чувствовала себя предательницей, поддавшейся чарам чужого жениха и оказавшейся с ним в одной постели за несколько дней до свадьбы. Я чувствовала себя счастливой и влюбленной. Я чувствовала себя по-настоящему живой. И мне было по-настоящему плевать на то, что я должна была думать об этом поступке уже завтрашним утром.

Мгновение – только это научил ценить меня Стас, появившись в моей жизни.

Эта ночь стала откровением для нас обоих. Превратилась в яркую вспышку и громкое утверждение того, что все между нами до этих пор было правильным.

Мы не шептали без устали имен друг друга, как это бывало во всех без исключения прочитанных мною романах, но сдавленные стоны удовольствия и обжигающие поцелуи говорили гораздо красноречивее, чем все произнесенные вслух слова этого мира.

«Я люблю тебя», - вот что было главным в этот момент. И я уверена, что именно эта фраза слышалась в каждом из наших тяжелых вздохов до тех пор, пока обессиленные мы не уснули в объятиях друг друга.

- Я люблю тебя, мой мальчик, - слышал я отдающийся эхом женский голос где-то поблизости. – Люблю тебя.

Губы сами собой растянулись в улыбке, но глаза все еще оставались закрытыми.

Я знал этот голос. Помнил его. Помнил эти слова и эту женщину.

У нее были длинные белокурые вьющиеся волосы и золотисто-карие глаза. Отец как-то, находясь в пьяном угаре, рассказывал, что когда они познакомились, она была похожа на луч яркого солнца. Возможно, именно поэтому она и смогла произвести на него такое сильное впечатление. В этом мужчине было слишком много льда и ненависти к миру. Только такая солнечная женщина могла однажды заставить его сердце оттаять.

- Я люблю тебя, мам, - отвечаю я, не задумываясь ни на секунду, открывая, наконец, глаза.

Я действительно скучал по ней все это время.

- Вставай, сынок, а то мы опоздаем.

Не совсем понимая, о чем она говорит, поднимаюсь с постели и иду за ней, совершенно не замечая того, что мой рост стал намного ниже обычного. Таким, словно мне снова было шесть лет.

Яркая вспышка белого света ослепляет меня, и кадр резко сменяется.

Мы стоим возле окрашенного во все цвета радуги небольшого здания, и я держу маму за руку. Ее глаза печальны, но не настолько, чтобы я мог о чем-то догадаться. Она говорит, чтобы я вел себя хорошо сегодня, и что она скоро за мной вернется. Я не хочу ей верить, но почему-то верю.

- Люблю тебя, - произносит она в который раз, и я смутно начинаю понимать, что к чему.

Она больше за мной никогда не вернется. Я ей не нужен.

Новая вспышка уносит меня в другое видение.

Я снова взрослый. На мне модные джинсы, на которые я заработал сам, а в зубах сигарета – уже тысячная за этот день.