Умный автор, когда Таша открыла книжку наугад, посоветовал побольше флиртовать с мужчинами. Так как мужчина, на которого вы положили глаз, должен хорошо понимать, что он не единственный претендент на ваше внимание. Это должно ускорить развитие ваших отношений.

Если бы Таше не мешала головная боль, которая сдавила виски после получасового плача, она бы поклонилась автору в пояс и сказала любимую Сонину присказку:

— А не пошел бы ты, батюшка, на известную сторону света?

До того некстати оказался сейчас этот совет.


Вечером Ляля пыталась утешить подругу, но внешне это, как всегда, больше походило на выступление Ленина перед большевиками с броневика на Финляндском вокзале. Лениным была, конечно, Ляля. Если обижали своих, а точнее, свои давали себя в обиду, это было для Ляли просто невыносимо. Она воспринимала это как личное оскорбление и принималась натаскивать попавшего в переплет более слабого, чтобы не сказать слабоумного, собрата, а вернее сестру, на то, чтобы в другой раз та могла дать отпор.

Конечно, подумала Таша, она, наверное, как родилась, так уже умела всеми командовать. И правда, как-то Лялю трудно представить себе в ситуации, чтобы кто-то предложил ей проваливать с улицы, и она провалилась. Хотя, если вдруг пришлось бы уступить грубой силе, ну чисто гипотетически, то она бы все равно обернула ситуацию в свою пользу. Талант!

— Ты меня слышишь? — грозно вопрошала не на шутку разбушевавшаяся Ляля. — Не отвлекайся. Я все вижу. Знаешь, от чего у людей куча проблем? Они разучились видеть суть. А начинается все со слов. С простых слов. Вот скажи мне, к примеру, что значит слово «подлец»?

— М-м… Ну понятно же, тот, кто обижает другого, более слабого, пакости всякие делает.

— Уверена? Так вот как раз и нет. Вернее, да, но только наполовину. Подлец — это от польского глагола «подлечь». Понимаешь? Тот, кто подлег, лег под другого, подчинился, сдался, тот и подлец. Вот в чем суть слова, которое, как и многие слова, люди вывернули со временем наизнанку. Человек обязан быть сильным. Потому что сильный не станет делать другому плохо. Он прекрасно чувствует себя в жизни. И вокруг него светло и радостно. А вот тот, который сдался, чувствует себя обиженным, слабым… Если ум и совесть в порядке, если внутренний стержень есть — встанет, очухается и пойдет дальше. Это естественно. А если нет — вот и готовый подлец, который будет считать всех вокруг врагами. А врагов не жалеют.

— Я не подлец, — мотнула головой Таша. — Хотя отомстить очень хочется.

Ляля поняла, что за один раз ее подруге сегодня никак не разобраться в хитросплетениях смысловых нюансов слова «подлец».

— Ну все. Спать. Отомстишь обязательно. Тебе ж надо честь свою отстоять.

— А что значит «месть», — неосмотрительно поинтересовалась Таша, рискуя получить очередную речь с броневика.

Но Ляля показала рукой в сторону книжной полки:

— Учись пользоваться этимологическим словарем.

Глава XXXI

В лечебном заведении доктора Брюгге настало время послеобеденной тишины. Лениво колыхались белые занавески на окне директора, коим и являлся лысый, но моложавый доктор Эдуард Брюгге. Хорошо было бы поспать, мягкий диван так и манил своими мягкими подушками, но этот рыжий русский никак не уходил. Такое трепетное внимание к всеми забытой старухе было подозрительно, но не обращаться же в полицию только на том основании, что он стал чуть не ежедневно навещать Бригитту Сервьен и катать ее по парку.

Доктор пообещал пересмотреть назначенные лекарства, которые не приносят больше облегчения его пациентке. Выпроводив, наконец, мужчину из своего уютного кабинета, доктор улегся на диван, не снимая туфель, и, положив руки под голову, сладко задремал, представляя семнадцатилетнюю соседку Агнесс в роли своей пациентки.


— Где мои таблетки? Вы специально прячете их от меня.

Щупленькая старушка крепко вцепилась в руку парня, который склонился над ее постелью.

— Да нет же, мадам Сервьен, вот все, что вам необходимо принять.

— Я знаю, зачем вы здесь. Но я не скажу вам ничего. Уходите. Вам никак не понять, что профессиональная этика — это не пустой звук. Я ни разу не замарала свою репутацию, и уж не стану делать этого теперь.

— С вашего позволения, я продолжу читать. И не поверю, что вам неинтересно узнать, кого выбрала Люция, — мужчина, раскрыв книгу, расположился в неудобном кресле рядом с кроватью.

— Какое дело вам до старухи, которая оказалась теперь не нужна ни одному из родственников. Я еще раз повторяю — вы зря теряете свое время.


Она откинула голову на высокую подушку. И посмотрела на букетик, неумело составленный из ее любимых рододендронов, очень ярких розовых и крупных. Весь дом, в котором она провела последние четыре года, увит этими цветами, и, когда ее дважды в день вывозят на прогулку, Бригитта может любоваться ими. Но теперь, когда она понимала, что осталось так мало дней, а может и часов, ей захотелось, чтобы цветы были рядом. Только глядя на замысловатое расположение, удивительную нежность и в то же время жизнеутверждающую красоту цветов, Бригитта Сервьен могла отвлечься от грустной действительности.

Старушка посмотрела на парня из-под полуопущенных пергаментных век. Очень приятной наружности. Услужлив. И в какие-то моменты даже кажется, что он вполне искренен.

На самом деле Бригитта и самой себе не хотела признаться, что на душе теплеет, когда этот русский заходит в ее комнату. Он не делает ничего особенного. Кое-что, что входит в ежедневные обязанности сиделки. Помогает перебраться на кресло и катает ее по парку. Правда, гораздо дольше, чем сиделка. И во время прогулки рассказывает занятные истории о России и внимательно слушает ее, когда на нее находит охота вспоминать свою жизнь. И эти цветы. Она его не просила. Только сказала, что было бы хорошо…


А вчерашний его сюрприз? Несколько дней назад она рассказывала Кириллу, какое милое кафе было на углу ее дома в Париже. И там работал чудесный кондитер, бельгиец, который готовил настоящие бельгийские вафли. Это было самое вкусное лакомство, которое только можно было придумать. И вот вчера молодой человек приехал чуть позже обычного, когда Бригитта заканчивала свой скучный завтрак, и поставил ей на поднос бумажный пакет.

— Прошу вас, мадам. Надеюсь, это вас порадует.

— Что здесь?

— Ну же, открывайте скорей.

Бригитта извлекла из пакета теплый сверток, обернутый фольгой.

Она развернула его, уже предчувствуя радость. От запаха карамели, шоколада и свежайших вафель закружилась голова.

Мужчина улыбнулся и вышел, деликатно дав возможность Бригитте съесть все это, не церемонясь.


Это были, пожалуй, самые счастливые минуты за последние четыре года. Карамель пропитала нежнейшие пушистые вафли, и они таяли во рту, услаждая не только вкус, но и душу. Незабываемая радость.

Конечно, Бригитта потеряла возможность самостоятельно передвигаться, но не потеряла ум и наблюдательность. Она прекрасно понимала, что именно ей не нравится. Кирилл не интересовался своим прадедом. А он мог довольно многое узнать о его жизни от Бригитты. Ведь она была нотариусом и вела его дела около двадцати лет. Надо сказать, Кирилл сразу, поняв, что старушка в своем уме, решил начистоту выложить свой интерес — ему необходимо было узнать содержание завещания прадеда, о котором он недавно узнал. Бригитта уже четыре года назад передала все дела своему преемнику. Но, видимо, Петр оставил завещание неизменным, раз молодой человек приехал сюда, в клинику доктора Брюгге, и пытается разговорить Бригитту. Наивный. На что он надеется? А на что надеется она? Что ее душа вознесется к небу? Или кто-то скажет спасибо за то, что она хранит молчание?

Мужчина читал с выражением и очень старался.

Бригитте был абсолютно неинтересен этот дурацкий дамский роман. Но слушать его голос с этим необычным сильным акцентом было по впечатлению сродни походу в театр. Иногда ей читала одна из сиделок, но ее голос раздражал своим пластмассовым однообразием, как все в этом доме для беспомощных, никому ненужных стариков. Чисто, светло и бездушно.

Кирилл нарушил ее душевный покой. Да нет. Неправда. Не было никакого покоя. Были апатия и желание закончить все это поскорее. А теперь этот мужчина, свалившийся ей как снег на голову, всколыхнул воспоминания, живые и яркие, сожаления, желания, разочарования. И Бригитта со всей ясностью вдруг поняла, что этот человек, каковы бы ни были его мотивы, оказался подарком судьбы для ее последних дней. Рядом с ним она смогла увидеть свою жизнь еще раз. Как будто записи об этой жизни уже давно не хотели всплывать для нее одной, были покрыты толстым слоем какой-то непроницаемой серой ваты. А теперь вата растворилась, и это было огромное облегчение.


Она приняла решение. Бригитта расскажет ему содержание завещания. Но только в день его оглашения. Она прекрасно помнила это число. В год смерти Петра Долецкого. Третьего июня — в день знакомства Петра с его первой любовью — прабабкой Кирилла. Вряд ли парень успеет что-то изменить или воспользоваться этой информацией. Но пути господни неисповедимы. Она даст ему этот шанс.

Глава XXXII

— Вот, — Сергей порылся в нагрудном кармане и достал сложенный вчетверо листок.

— Если он тебе так нужен, держи, — протянул он листок Таше.

Таша и Ляля уставились на мужчину, тяжело привалившегося к стене.

— Устал сегодня, как бобик. Может, покормите, девчонки. Я ведь пользу принес, а?

Ляля встала и подошла к Сергею, положила руки ему на плечи, потом почесала за ухом.

— Ну-ка, подруга, смотри, что там, заслужил ли наш бобик сахарную кость? Это то, о чем я подумала?

Таша медленно развернула листок. Кирилл Прилуцкий. Ниже домашний адрес и номер телефона.

— Неплохой, вроде, мужик. Я его по всем каналам пробил. У него средней руки бизнес на кровельных материалах. С налоговой проблем не имеет. Тридцать один год. Был женат. Детей нет. С женой развелся четыре года назад. Кандидат в мастера спорта по биатлону.

— Да вы, Сергей Константинович, не только сахарную косточку заработали, — рассмеялась Ляля, накрывая стол.

— Отбивные. Салат из зеленого лука с яйцом и редиской, — стала перечислять она все, что прибывало на стол. — Тартар из малосольной семги.

К ней присоединилась Таша и, сняв с огромного блюда домотканую расшитую салфетку, громко объявила:

— Пирожки с мясом, пирожки с капустой, булочки с корицей.

— Холодец, — продолжила Ляля. — Буженина, язычок, копченый угорь.

— Икра черная, икра красная, — наперебой уставляя стол едой, продолжали девушки.

— Коньяк дагестанский, шампанское брют, водка.

Сергей во время этого завораживающего действа несколько раз успел поперхнуться слюной.

— Девчонки, вы что, ресторан ограбили?

— На, проглоти скорей, — пожалела Ляля и протянула мужчине еще теплый пирожок.


В дверь позвонили.

— Сейчас все узнаешь. Иди открывай, — махнула она Таше рукой в сторону двери.

Через пару секунд Ташина квартира наполнилась смехом и бурными приветствиями.

— Проходите, ребята. Это хорошо известная вам художница Ляля Лепойка, а это ее верный рыцарь Серхио. Добро пожаловать.

— Сереж, знакомься, мои сотрудники — Вика, Соня и Андрей.

— Ого! Подруги, ну вы и наготовили! Я такого стола со своих проводов в армию не видел.

Андрей уже схватил с тарелки кусок буженины и договаривал с набитым ртом.

— А ну-ка марш руки мыть, — Ляля отогнала его от стола и вяла у Таши из рук огромный букет тюльпанов. — Тащи вазу. Нет, эта не пойдет. Держи цветы. Сейчас я к себе схожу.

— Я с тобой, — подскочил Сергей, ухватив по дороге еще пирожок. Пирожок закончился быстро, и Сергей шутливо накинулся на Лялю, как только она вошла в свою квартиру:

— А теперь я тебя съем. — И стал долго и ненасытно целовать ее шею, плечи, расстегивая блузку.

— Ну, вот уж нет. Ты определись сначала, кто ты есть, бобик или серый волк, а то я как-то растерялась вся — кто ко мне пристает? А я сама девушка порядочная, мне точно знать надо. И справку о прививках покажи, а то сразу в шею кусать.

— Ляля, ты не шути со мной. Бобик превратился в большого серого волка. Он шуток не понимает. Только ласку.

— Это как? — захлопала ресницами Ляля.

— Я покажу, главное не перечь мне, Красная Шапочка, — продолжал он настойчиво, увлекая Лялю к дивану.

— Цветы завянут, — прошептала Ляля.


— И вот Григорий позвонил мне лично и попросил, очень любезно, заметьте, попросил, — важно подняла Таша указательный палец, — повторить мой фокус, на самом деле это Лялин фокус, с отрезвлением тела, ужасно, просто трагически, в масштабах государства, не вовремя выведенного из строя зеленым змием. — Она сделала глубокий вдох после слишком длинной и сложной фразы для девушки, уже изрядно ужаленной все тем же зеленым змием. Оглядела стол, картинно протянула руку с пустым бокалом к Андрею: — Шампанского подлейте.