Ольга Ясинецкая - На соискание счастья

Таша уселась на стул и устало опустила руки. Надо чего-нибудь выпить. Коньяк. У Петровны всегда есть коньяк. Она подошла к бухгалтерии. Никто не откликнулся. О боже! Это сейчас внучка Петровны сидит, обсыпанная серебристыми блестками, с выбритым кружочком на макушке. Или уже совсем лысая. Андрюшка — парикмахер талантливый, но из тех волос, которые остались на Юлиной голове, даже он не сможет сделать другую стрижку. Только наголо побрить. Это как же ты докатилась до такой жизни? Это не хулиганство. Это преступление. И как теперь Петровне в глаза смотреть? А Кириллу? То, что Юля получила по справедливости, Таша не сомневалась. Если бы от кого-то другого, Таша даже поаплодировала бы. Но самой быть в роли карающего меча, вернее карающей машинки для стрижки волос, было неприятно и ужасно. Так ужасно, что даже затошнило. В голове осталась одна мысль — напиться и забыться. А потом домой. И не выходить больше из дома, как из норы, до скончания веков. Противно было так, как будто это она сама, лысая и в блестках, должна теперь прятаться от людей. Наверное, Юле сейчас и то лучше.

Бутылка сама пришла в руки. Вика вернулась из магазина. Ей тоже необходимо было снять стресс.

— Я что-то пропустила? — спросила она озабоченно, увидев Ташино лицо.

— Есть такое дело. Что там у тебя в пакете?

Вика, не отрывая взгляда от Таши, достала из пакета три упаковки с салатами, колбасу, банку корнишонов и две бутылки красного вина.

— Французское? — поинтересовалась Таша.

— Молдавское, — так же коротко ответила Вика.

— Наливай.

Когда Андрюшка зашел в комнату отдыха, Вика и Таша уже плотно сидели за круглым столом, пытаясь через этот самый стол обнять друг друга.

— А мне?

— Там водочка в пакете, прошу, — Вика широко взмахнула рукой. — А Игорек где? Надо бы отменить запись. И отметить. Мне Ташка все рассказала. Ты — молоток.

— Отбойный, — Таша посмотрела на Андрея и переспросила: — Ты отбойный молоток?

— Этому столику больше не наливать, — заржал парень и подцепил на вилку малюсенький огурчик.

— Понял, — Вика отвела бутылку от Ташиного стакана.

— Элла на телефоне. Звонит. Отказывает клиентам. Извиняется. Ничего. Выкрутится как-то.

— Может, все еще обойдется?

Вика задала вопрос своему отражению в зеркале и честно ждала ответа.

В Ташином кармане зазвонил телефон. Она отмахнулась от громкого звонка и удивилась, что от ее движения телефон даже не думал заткнуться. Девушка достала его из кармана, положила перед собой и так и сказала:

— Заткнись, не до тебя мне.

Телефон замолчал.

— Мне здесь нравилось работать, — Вика подперла щеку рукой и горестно вздохнула.

— Слушай, хватит страдать. Милена в Штатах. Элка нас не заложит, наверное… Лысую бабу Игорек повез на Страстной бульвар за париком.

— Послушайте, — вскинулась Таша, — так Юля теперь на меня в суд подаст. Сколько мне дадут? Боже мой! Я не хочу в тюрьму.

— Клиент всегда прав! — глубокомысленно заметила Вика.

Андрей посмотрел на нее, как директор школы на двоечника.

Вика напряглась и быстро исправилась:

— Добро должно быть с кулаками!

— Ну, то-то. — И повернулся к Таше. — Мы тебя ждать будем, — сердобольно протянул Андрей. — Ладно. Не бойся, тут твоя гарантия свободы, — он повертел в руках свой новенький айпод.

— Ты что, правда, ее сфотографировал? — изумилась Таша.

— Нет, блин, пошутил! Конечно, сфоткал. И видео снял. Мой блог взлетит на вершину рейтинга. Вы такое вытворяли.

— Отдай, — попросила Таша.

— Ага, разбежался.

— По-хорошему прошу, отдай.

— Ты совсем сдурела, с чего это вдруг?

— Андрей, сотри это немедленно.

— Успокойся. Это, правда, гарантия твоей безопасности. Я никому не покажу. Честное слово. Только деду. И сам буду смотреть. Вдруг депрессия или эпидемия гриппа?

— Или голову тебе оторву, если не сотрешь это немедленно.

— Ну и дура, — резюмировал Андрей.

Телефон зазвонил опять.

— Кто мне мелодию поменял? Ты опять, что ли, в моем телефоне рылся?

Андрюшка только пожал плечами, мол, делать больше нечего.

— Не буду ни с кем разговаривать, вдруг эта уже Кириллу нажаловалась и он едет меня убивать?

— Ну ты на телефоне-то почитай, кто звонит?

— Точно! — обрадовалась Таша.

Она посмотрела на экран, нахмурилась и положила телефон на место.

— 3 июня, 16:08 и дальше незнакомый набор цифр. Это нарочно, чтобы я взяла трубку, а они раз и приедут за мной.

— Да кто приедет?

— Не знаю, но надо отсюда смываться. А идемте ко мне? — Таша заискивающе смотрела на Вику и Андрея.

— Я не могу. За мной сейчас Славик обещал приехать. Он и вас отвезти может. Собирайтесь, кто куда.

В Славкиной машине было уютно, и Таша стала потихоньку засыпать под нежную мелодию… Ташина бдительность уснула раньше самой Таши, и на очередной звонок девушка ответила, совершенно позабыв бояться.

— Да. Я вас слушаю…

— Что с тобой, почему не берешь трубку? — незнакомый мужчина говорил очень взволнованно и совершенно неизвестным голосом.

— А я вас не узнаю, — начала вдруг кокетничать Таша, — кто это? — И девушка захихикала, прикрывая трубку рукой. — Звонит неизвестный, — радостно доложила она приятелям.

— Юля, ты что, пьяная? Как ты могла? Через час оглашают завещание, а ты надралась до поросячьего визга. Ты где, вообще? Ладно, малыш, у меня радостная новость. Кирилл ничего уже не успеет сделать. Слушай внимательно. Основной капитал переходит к прямому наследнику Надежды, если таковой обнаружится. Он или она должны быть здоровы психически и возраст… ну в общем, не старше семидесяти. Так что Мария Петровна не является претендентом на все наследство. Иначе бы тебе ничего не светило. Это раз. Дальше. Если есть мужчина соответствующего возраста, он должен быть женат или, если в разводе, то иметь детей. Это и есть то особое условие, о котором все слышали, но которое мне только час назад раскрыла Бригитта. Ты там не заснула?

— Не-ет, — протянула почти протрезвевшая Таша. — Говори.

— Хорошо, слушай дальше. Если мужчина-наследник не женат или не имеет детей, основной капитал переходит к наследнице, если таковая обнаружится, и она является дееспособной и до семидесяти лет. Если нет, то наследство делится поровну между всеми потомками Надежды. Ну, естественно, часть наследства без всяких условий получит его младшая дочь Елена Петровна. Так что ты через час станешь очень богатой дамочкой. — Трубка затихла. Потом сдавленный голос заговорил опять. — И, знаешь, мне очень жаль, что так случилось. Ты не выполнила свое обещание выйти за меня замуж раньше, а теперь и подавно. Ты знаешь, о каком наследстве идет речь? Если вместе с двумя фабриками, недвижимостью во Франции и Италии и банковскими счетами, получается около ста восьмидесяти миллионов евро.

Таша смотрела на трубку и пыталась соединить все в своем затуманенном алкоголем мозгу. Было непросто. Столько деталей, что она запуталась уже на третьей фразе. «Дееспособность, наследники. Кириллу ничего не светит. Мужчина должен быть женат… или не женат… или возраст… При чем тут возраст?» Таша, соберись, думай, думай.

— Что случилось, кто это был?

— Сейчас расскажу. Славик, спасай, мне надо срочно быть на Пречистенке, здесь недалеко. Сейчас, ребята, мне надо срочно увидеться с Кириллом.

Белокурая девчушка бежит по лугу и жмурится на разлитом повсюду солнце. В ее руках трепещут стебельки нежных фиолетовых цветков. Целое море люцерны, словно вся планета стала вдруг фиолетовой. И вот уже совсем близко мама в белом платье, и рядом с ней отец. Они ждут, очень ждут ее приближения, но почему-то сами не могут сделать навстречу ни шага. Девочка торопится, и вдруг ее ножки цепляются за туго сплетенные стебли. Лица родителей все так же радостны. Они ничуть не волнуются. Как будто им известно, что она обязательно будет рядом, и это решено и неоспоримо. Их лица совсем незнакомы девочке, и все же она уверена, что это они — ее мама и отец. Как только ее ножки запутались, большая невидимая рука подхватывает малышку и поднимает ее вверх, будто желая показать ей этот мир с высоты, прежде чем передать на руки к спокойно ожидающим родителям. Сверху все кажется другим, немного ненастоящим. Нет. Наоборот, именно таким, как есть. Душа будто очистилась от всех сомнений, страхов и тревог, и ее больше не ущемляет ни один, даже самый маленький страх. Какая же она большая, душа. Девочка поняла очень важную вещь, надо только не забыть ее и обязательно рассказать всем…

— Мадам, простите, настало время выпить лекарство.

Бригитта открыла глаза. Шум ливня, не прекращавшегося третьи сутки, дал умиротворение и возможность выспаться, наконец, не прибегая к помощи снотворного.

— Оставьте на столике. Спасибо.

Сиделка поставила поднос и повернулась, чтобы выйти.

Бригитта дотянулась до пульта. Бодрая дикторша комментировала кадры, демонстрирующие последствия непогоды в Париже. Наверняка все авиарейсы отменяют. Кирилл вряд ли попадет сегодня в Москву. Ничего. Кнецке задержится. Огласит это чертово завещание на следующий день. Без Кирилла он делать этого не станет. Лучше все-таки позвонить. Бригитта надела очки и нашла телефон нотариуса.

Кнецке поинтересовался ее здоровьем и сообщил, что вылетает обратно завтра утром. Все родственники на месте, и все идет по плану. Он с удовольствием задержался бы еще в Москве, чудесный город, но дела и обязательства, и все такое…

— Все родственники на месте? — Бригитта переспросила, хотя она прекрасно расслышала слова нотариуса с первого раза. Вот оно. То, что запрятала подальше, — сомнение в том, что этот мужчина, который так прилежно ухаживал за ней, на самом деле тот, за кого себя выдает. Он никак не мог сейчас быть в Москве. А может, каким-то образом успел? Нет. Совершенно исключено. Соображать пришлось быстро. Она вспомнила, как Кирилл по привычке приглаживал свои жесткие рыжие волосы, когда собирался у нее что-то спросить.

— Какие они, эти русские наследники? Опишите, мне интересно. Кудрявые, маленькие, толстые, в веснушках, или дворянские гены взяли верх?

— Ну, вполне обычные люди, я бы сказал. Но порода читается, этого не отнять.

— А кого больше? Рыжих или блондинов? — не унималась Бригитта.

— Да нет среди них ни рыжих, ни блондинов.

Бригитта задала еще несколько вопросов. Хорошо, что Кнецке обращался за консультациями время от времени, и ее любопытство было хоть и не обычным, но вполне допустимым.

Бригитта смотрела на текущие по окну потоки воды. Забавно. У нее нет его телефона. Возможно, он есть у профессора Брюгге?

Елена Петровна, поправляя прическу, смотрела через зеркало на сестру, с которой познакомилась сегодня утром. Как жаль, что отец так и не узнал о том, что у него есть дочь в России. Он не мог этого даже предположить. И если бы не решил таким образом, через наследство, попросить прощения у своей первой любви, то и они бы не узнали об этих родственниках. Странная жизнь. То казнит, то милует. Хотя, при чем тут жизнь? Люди делают жизнь. Своими поступками. Елена Петровна не верила в судьбу, которую прописал кто-то непостижимый. Упарился бы придумывать столько сюжетов. Сами, сами, голубчики, пишете, учила она своих детей и внуков.

Теперь ее семья стала еще больше. Никакой жалости по поводу наследства, большая часть которого уплывает в Россию, Елена Петровна не испытывала, как ни прислушивалась к себе. Может быть, потому что всю жизнь была прекрасно обеспечена. Ее дети и внуки тоже. Они вполне успешные люди. Раз так решил отец, значит, это было для него очень важно. Важно, чтобы душа была спокойна.

Только что закончился обед, и довольный радушным приемом господин Кнецке поглядывал на часы, чтобы завершить свою миссию. Он специально прилетел из Парижа, чтобы огласить завещание, как было указано в контракте.

В дверь позвонили.

— Это, наверное, внучка, — Мария Петровна отправилась открывать и вернулась в гостиную с Ташей.

— Елена Петровна! Вы? — Таша вытаращила глаза и придержала голову обеими руками, чтоб не треснула. Бедная голова. Спокойно.

— Мне нужно срочно поговорить с Кириллом.

— Детка, присядь, успокойся. Налить тебе чего-нибудь? — участливо поинтересовалась Петровна.

— Нет, спасибо, я уже. Выпила. На работе.

— И почему ты блестишь, как елочная игрушка? До Нового года еще далеко.

Кирилл, Антонио и Тамара зашли в гостиную, держа в руках две тарелки с профитролями.