Дмитрий, мгновенно разозлившись, подорвался с места и, ткнув пальцем в Лисицына, зло прошипел:

— Говори, что хотел, и катись обратно в камеру, не надо при мне нести всякую чушь. Только по делу!

— Ладно-ладно, — смирился заключенный и, вздохнув, произнес: — Рассказывать особо нечего, Васька твоя помогала мне, Васька и Наташка, сестра Юли.

— Что, повтори?

— Васька хотела тебе отомстить и, по всей видимости, благодаря прошлой жизни и твоим деньгам, ей не составило труда меня найти, ну, а сестра и так знала, где я живу. Уж они-то мне и помогли. Так что, ты еще спасибо должен нам сказать, что твоя мелкая не подохла от голода.

— Три мрази, — процедил сквозь зубы Дима, и уже хотел встать со стула, но слова Захара его остановили.

— Юлька твоя не лучше. Мы хоть ребенка не убивали, а она аборт сделала, сука.

— Заткнись, мразь! — крикнул Жаров и, сделав глубокий вдох, добавил, обращаясь к младшему инспектору отдела безопасности: — Пусть отправляется в камеру, ему теперь только там место.

Не дожидаясь ответа, Дмитрий покинул комнату, забрал свои вещи на пропускном пункте и, наконец-то, оказался за пределами этого холодного помещения. Ему сейчас нужно было только успокоиться, взять себя в руки и, черт возьми, все же, что-нибудь разбить. А лучше — морду Лисицына, который заварил всю эту кашу. Сердце гулко билось в груди, он поднял глаза к небу, крепко сжимая руки в кулаки, и, посмотрев на красиво проплывающие облака, решил, что, как бы там ни было, его Юля не виновата ни в чем.

Кое-как успокоив взбунтовавшиеся нервы, Дима достал из кармана брюк мобильный телефон, набрал нужный номер и, дождавшись ответа, максимально ласковым голосом произнес:

— Васенька, я очень соскучился!


Глава 20


— Димочка, — с придыханием произнесла Вася, стоило ей только открыть входную дверь квартиры, которую бывший муж купил для нее, — я так соскучилась по тебе.

Василиса подошла к Жарову и правой рукой полезла ему под пиджак, желая обнять его, но мужчина перехватил тонкое запястье и силой потащил бывшую жену в гостиную. Толкнув ее на диван, услышал приглушенное чертыханье и молча уселся в кресло напротив.

— Итак, родная моя, я тебя слушаю, — произнес он, поправляя свой пиджак, при этом, не спуская взгляда с Васи.

— Я скучала все это время, а ты так груб, — обиженно надув губки, призналась она, а потом, поправив коротенький халатик, добавила: — Димочка, ну, поиграли, и хватит, давай, возвращайся. Посмотри, какое шикарное белье я купила, чтобы ты оценил, — и, в подтверждение своих слов, Вася развязала пояс и распахнула халат, демонстрируя шикарное черное белье.

— Василиса, прикройся.

— Ты даже меня не отблагодаришь? — обиженно надув губки, прошептала она, медленно прикрываясь халатом.

Дмитрию стало стыдно, что он так неосознанно и глупо женился на бесчувственной кукле, которая, вот так просто, может себя продать. Держалась за его деньги, сейчас получила немалую долю, так еще и хочет вернуть его, покупает какие-то наряды, которые его вовсе не заводят. Да и дело-то не в нарядах, дело в человеке. Это он сейчас понимает, что в красивом теле скрывается лишь пустота, а раньше этого не замечал, да и не любил, как оказалось. Симпатия была, но на этом далеко не уедешь. В отношениях важна не только любовь, но и взаимопонимание, уважение и забота. У них с Васькой этого не было и, наверное, быть не могло.

— Отблагодарю, но по-другому.

— Ой, ну, что ты, Димочка, у меня пока все есть. Правда, немного на шопинги не хватает, но мы же теперь снова будем вместе.

— Вася, выключи дурочку и разговаривай со мной нормально!

— Жаров, вот что ты еще хочешь от меня, а? — резко сменив тон, поинтересовалась девушка. — Развод получил? Получил! Деньги отнял? Отнял! Квартиру, и ту маленькую купил!

— Скажи спасибо, что двухкомнатную, и на работу тебя не отправил. Правда, я смотрю, ты и этого не оценила.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи, а где твой шарфик, такой, розового цвета? — сменил он тему, не собираясь отчитываться перед бывшей супругой.

— Шарфик? Он вообще-то персиковый.

— Ах, да! Персиковый, и как я не разглядел? Так, где он?

— Ну, я сейчас гляну, — немного нервно ответила Вася и, прикусив губу, поплелась к шкафу.

Дима прекрасно понимал, что она не найдет там аксессуар, ведь помнил, что тот остался в доме, в котором эти сволочи прятали их малышку. Вспомнив о ребенке, он крепко сжал кулаки и серьезным взглядом посмотрел на мотающуюся из угла в угол девушку.

— Вася, сядь! — рявкнул Жаров так, что Василиса вздрогнула и мгновенно присела на край своей кровати.

— Дима, я тебе что, собака? — недовольно прошипела она и, опомнившись, поднялась и прошла в гостиную.

— Да, нет, милая, ты не собака. Ты змея!

— Что?

— Скажи, тебе-то чем насолила Юля?

— Какая Юля? Ты о чем? — продолжала строить из себя дурочку Василиса и, чтобы спрятать глаза, принялась рыться в ящике шкафа.

— Как ты вышла на Захара?

— Дима, с тобой все в порядке? Ты говоришь о каких-то неизвестных мне людях!

— Вася, не шути со мной. Я жду ответа.

— Какого ответа ты от меня ждешь? Какое вообще право имеешь что-либо от меня требовать? — неожиданно сорвалась на крик, и со всей силы захлопнула ящик.

— Я имею на то полное право, пока ты находишься на моем содержании!

— Ты мне не муж, и я могу делать все, что захочу! Ты меня понял? — продолжала орать, как ненормальная, стоя в одном халате и с растрепанными волосами.

— Уверена, что можешь это делать?

— Да, уверена! Ты мне больше не можешь указывать. Ушел к своим шлюхам, вот там и указывай, а я — свободная женщина!

— Ты мне опять о шлюхах говоришь? — не выдержав больше истерик бывшей жены, зло прорычал Дима, поднимаясь из кресла.

— Говорила, и буду говорить! Ты все время меня убеждал, что у тебя никого нет, а сам ушел какой-то девке. Чем я тебя не устроила?

— А ты мне все время говорила, что у меня куча любовниц, в то время, как я ни разу тебе не изменил! И нужно ли мне озвучить, чем ты меня не устроила? — еще больше разозлился Жаров и, расстегнув пуговицу на пиджаке, скинул его с плеч, отбрасывая на диван.

— Ах, да! Выродка себе хотел, как я могла забыть про такое, — ехидно ответила она, и была грубо прижата к стене рукой за шею.

— Закрой свой рот, тварь. Ты уже и так наделала такое, за что будешь у Бога прощения просить!

Дмитрий еще крепче сжал ее горло, а в следующую секунду получил ощутимый плевок в лицо. Васька действительно плюнула в него, и он, не выдержав, перехватил ее за затылок и силой потащил в ванную, на ходу вытирая щеку.

— Что ты делаешь? — завизжала она громче, и рукой попыталась убрать его руку, но силы были неравными, и Васе ничего не удавалось сделать.

Мужчина продолжал тащить ее и, включив свет в ванной комнате, он открыл кран с холодной водой. Схватив лейку, направил ее на голову бывшей жены. Василиса принялась кричать еще громче, и руками упираться в бортики ванны, стараясь таким образом выскользнуть из рук Дмитрия. Но все ее попытки по-прежнему были тщетны, и ей ничего не оставалось, как смириться. А Дима, поняв, что она успокоилась, еще несколько секунд лил воду ей на голову, а потом выключил кран, отбросил лейку и, схватив с вешалки полотенце, швырнул его в мокрую девушку. Видит Бог, как он сдерживался, и как ему самому хотелось сейчас остыть. Никогда жена так не злила его, как сейчас, никогда раньше он так не вел себя с ней, но сейчас не сдержался и сорвался. Сама напросилась, а он не мог терпеть всю ту желчь, что изливал ее рот, не мог слышать гадости в адрес своих любимых. Не мог, и потому предотвратил это! Теперь он полностью осознал, как был слеп, и с кем жил все эти годы. С хладнокровным и пустым человеком. С оболочкой, не более.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обернувшись к Василисе, Дима убедился, что та успокоилась, и кричать больше не будет. Теперь он заметил, что она плачет и вытирает слезы, только вот жалко ее совсем не было. Она покусилась на самое ценное, что есть в его жизни — на ребенка, а значит, поплатится за это.

Пройдя к раковине, Дима умыл лицо прохладной водой, тяжело вздохнул и, подняв голову, посмотрел на себя в зеркало. Считал ли он, что делает что-то неправильно? Нет, не считал. А потому, вытерев лицо полотенцем, висевшим около раковины, Жаров повернулся к Васе и, облокотившись на раковину, произнес:

— Итак, я весь во внимании.

Девушка всхлипнула в ответ — то ли от раскаяния, то ли для того, чтобы ее пожалели, Дима не знал, но абсолютно спокойно реагируя на ее слезы, принялся ждать рассказа.

— Он меня сам нашел…

— Называй имена.

— Захар! Захар меня сам нашел, — выкрикнула Василиса и зарыдала в голос.

— Что было дальше? Что он тебе сказал?

— Он сказал, что хочет отомстить своей бывшей девушке.

— За что?

— Да, аборт она сделала, аборт!

— Я вас точно уничтожу за эти слова! Как вы посмели выкрасть ни в чем не повинного ребенка?

— Чтобы девке твоей больно сделать! Как она в свое время Захару сделала.

— А ты, что, мне решила насолить? В благодарность за то, что я тебя на улицу не выбросил?

— Ты мне денег мало оставил! Я, что, не заслужила большего?

— Да ты вообще ничего не заслужила. Ты покусилась на самое сокровенное!

— Конечно, подкидыш, мать которого получила за отказ от ребенка небольшую сумму, для тебя куда важнее, чем собственная жена.

— Что ты сказала?

— Ты меня никогда не любил!

— Что ты сказал о матери Зои?

— Да, шлюха одна родила твою Зою, а Захар ей и предложил денег, чтобы она отдала ему ребенка.

Услышав эти слова, Дима пришел в ярость, с силой сжал кулаки, так, что побелели костяшки пальцев, а в глазах едва ли не потемнело от злости. Как эта тварь могла так поступить с собственным ребенком? Как?! Риторический вопрос, все равно Жаров никогда этого не поймет.

— Потом он специально ее подкинул Юльке на работу, а перед этим дразнил ее записками. Хотел с ума свести, а она — вон, какой бездушной оказалась.

— Да… Бездушной, — прошептал он, вспоминая, как сильно страдала его девочка, сколько слез пролила, сколько нервничала, и как быстро поседели волосы на ее висках. — Сестра ее зачем влезла?

— Все по той же причине, Юльке твоей отомстить. Слишком много она от жизни получает хорошего.

— Да уж, слишком много получает, — загадочно произнес Дима и, оттолкнувшись от раковины, потер лицо руками и произнес: — Все, что теперь у тебя есть, это двухкомнатная квартира. Больше ты от меня ни копейки не получишь.

— Дим! Димочка, ты не можешь так со мной поступить!

— Но, тем не менее, я поступаю.

— Я же пропаду без денег.

— Ты молодая, иди, работай.

— Дима, так нельзя, ты бесчеловечный!

— Желаю удачи!

Жаров вышел из ванной комнаты, забрал свой пиджак и покинул квартиру, где ему до тошноты противно было находиться. Никогда он не сможет простить ей похищение самого дорогого в его жизни, и никогда не забудет, как сильно страдала его любимая женщина, когда не знала, что с их ребенком.

— Домой, — приказал Дмитрий Павлу, стоило ему спуститься вниз и сесть в свое авто.

— Дим, все нормально? — поинтересовался водитель, выруливая со двора дома, в котором жила Василиса.

— Теперь — да. Теперь — точно, нормально.

— Ты такой взъерошенный.

— Устал я. Заедем за цветами, и домой. Соскучился по своим девочкам.

Дом встретил Дмитрия приятной тишиной и вкусными запахами. Пройдя в кухню, он увидел на плите горячий ужин, и на душе вмиг стало тепло. И после этого Юлька будет говорить ему, что она — просто няня? Да разве няни готовят ужин своему хозяину, разве няни будут вот так ждать? Конечно, нет! А она ждала, переживала, что он приедет домой уставший и голодный, а потому и позаботилась о том, чтобы ему было, что кушать. Она о нем думала, а он даже не позвонил из-за всех этих проблем. Честно, забыл, но пообещал себе исправиться, и впредь быть более внимательным и ответственным.

Улыбнувшись тому, что сейчас, наконец-то, увидит свою семью, Дима скинул пиджак, вымыл в ванной руки и, забрав с тумбочки у входа цветы, пошел в спальню, где наверняка находилась Юля. Он знал точно, что девушка не оставит Зоеньку одну, а потому был уверен, что она ждет его там.

Тихо войдя в спальню, Жаров замер у входа и, кажется, даже перестал дышать от увиденной картины. Его любимая женщина полусидела на кровати, опершись спиной на подушки, и на груди бережно держала их маленькую Зоеньку, левой рукой придерживая ей головку, а правой — маленькую бутылочку. Девочка тихо причмокивала, водя крохотной ручкой из стороны в сторону, а Юля тихим голосом пела ей какую-то красивую песню о дочке, при этом, как всегда, не сдерживая своих эмоций. По ее щекам катились слезы, но Дима знал, да и чувствовал, что именно сейчас она плачет от нежности к маленькой девочке, которую так же, как и он, считает своей дочерью.